Екатерина Маркина в «Родине слонов»

Как царь Вавилона предлагал фараону хитро обойти запрет на выдачу египетских принцесс за иностранных владык? Как правильно сообщать своему царю плохие новости и намекать, что он не прав? И как запечатывать глиняные таблички в конверты?

Говорим о переписке ближневосточных царей XIV и VIII-VII веков до н.э. со старшим преподавателем Института классического Востока и античности НИУ ВШЭ Екатериной Владимировной Маркиной.

Стенограмма эфира программы «Родина слонов» со старшим преподавателем Института классического Востока и Античности ВШЭ Екатериной Владимировной Маркиной.

М. Родин: Сегодня мы продолжим тему самой древней эпистолии, которая до нас дошла. Мы будем говорить о переписке древних царей в эпоху бронзы, раннего железного века. Мы подошли к очень важной и интересной теме, которая очень много дала информации о том, как был устроен Древний мир. Мы начнём программу с Амарнского архива. Что это такое и как до нас дошёл этот корпус источников?

Е. Маркина: Это очень важный для науки корпус текстов, в котором примерно 350 писем, написанных на глиняных табличках. Эти тексты датируются XIV в. до н.э. И были они найдены на территории Египта, на территории столицы, отстроенной Эхнатоном, которая называлась Ахетатон. Сейчас она называется Телль-эль-Амарна.

Тексты эти были обнаружены в конце XIX в. и сразу вызвали к себе большое внимание учёных. Потому что оказалось, что в этой переписке содержатся не только депеши, которые регулируют отношения Египта и подконтрольной ему территории Леванта, в основном крупных торговых портов: Тира, Библа, Сидона, и других важных центров, но и там было довольно значительное количество писем, которые представляют собой переписку «политических гигантов» того времени. Египетскому фараону пишут цари Ассирии, Вавилонии, Митанни, Хеттов, Алашии (так в древности назывался Кипр).

Письма эти написаны на вавилонском диалекте аккадского языка, за исключением тех писем, которые дошли до нас из Ассирии. Но поскольку переписка международная, вавилонский диалект – это только основа. В зависимости от региона там могут встречаться разные очень нетривиальные вещи. Особенно если речь идёт о письмах из Леванта, потому что там аккадский язык довольно своеобразный, с большим количеством западных семитизмов. Тем не менее, и это очень греющий душу любого ассириолога факт, само существование переписки клинописью на аккадском языке между ключевыми политическими игроками эпохи – это свидетельство того, что аккадский язык – это язык международного общения.

М. Родин: У нас даже была с Ильёй Архиповым специальная программа, где мы обсуждали феномен появления первого международного языка и то, как им пользовались.

Е. Маркина: Со стороны Египта там участвуют в основном два фараона: Аменхотеп III и Аменхотеп IV, он же Эхнатон.

Но хотя письма от фараона известны, они значительно более редки, чем письма, которые направляются в Египет. Это и понятно, потому что все они происходят из египетской канцелярии.

Как эти письма устроены? Здесь тоже есть ряд интересных вещей даже на уровне формуляра. Если вы помните, в прошлом выпуске мы рассказывали о том, что письмо – это формализованный текст, и там есть несколько обязательных элементов, которые характеризуют этот текст как письмо.

Когда кто-то пишет фараону, он обращается к нему с полной титулатурой. Но с титулатурой бывают забавные моменты. Она не у всех стандартизирована. Есть люди, которые подходят к ней творчески. Например, Риб-Адда, царь Библа, часто обращается к египетскому фараону так: «Так говорит Риб-Адда, скажи господину, царю всех стран, великому царю, царю битвы». Это не совсем обычная вещь. С одной стороны, это довольно пышная титулатура, которая приличествует великому правителю. С другой стороны, выражение «царь битвы», особенно на аккадском языке – очень маркированная вещь, потому что выдаёт знакомство Риб-Адды с корпусом месопотамской литературы. «Царь битвы» – это литературный текст эпического жанра про Саргона Древнего. Т.е. это лестное приветствие с двойным дном. Текст «Царь битвы» в Амарне был известен, найдены экземпляры. Т.е. люди были в курсе, о чём они говорят.

И продолжает он: «Пусть госпожа Библа, — т.е. богиня-покровительница Библа, — дарует могущество царю, моему господину. К ногам моего господина, моего Солнца, я падаю семь и семь раз». Иногда к этим «семь и семь раз» есть пояснение: семь раз на спине и семь раз на животе.

Кроме того, есть формула приветствия. Она обычно довольно стандартная и в двух частях. Сначала человек сообщает, что у него всё хорошо, а потом он говорит: «надеюсь, что и у тебя тоже всё хорошо». Но это скорее атрибут писем дипломатических, и когда мы будем смотреть первое письмо, мы это увидим во всей красе. И формула про 7 на спине и 7 на животе – это такая инновация эпохи. В науке это называется «формула прострации», человек простирается перед своим господином.

Если говорить в целом про архив, какая там тематика? В более многочисленной группе писем, посвящённой отношениям с Левантом, чёткая линия отношений вассала и сюзерена. Местные правители пишут фараону о том, что происходит на их территории. У них тоже есть свои отношения: кто-то вступает в альянсы, ещё что-то. Иногда они могут просить военной поддержки. Иногда они могут пытаться разрешить какие-то проблемы, которые у них возникли с египетской администрацией.

А в международной переписке тематика в основном направлена на установление и поддержание дипломатических отношений, как они сами называют, «отношений дружбы и братства». И корреспонденты, если речь идёт о царской переписке, называют друг друга «брат». Это обращение – маркер их равного статуса. Назвать египетского фараона братом лишь бы кто не может.

М. Родин: То есть мы видим переписку владетелей мира, Большой восьмёрки того времени.

Е. Маркина: Да. И мы дальше это увидим, потому что для того, чтобы отношения были хорошие и люди постоянно помнили об этом, есть совершенно определённые инструменты и механизмы. Главный из них – обмен дипломатическими подарками, по поводу которых в письмах очень часто стоит стон, потому что кому-то что-то недоприслали, не прислали вовремя, и т.п.

Есть ещё очень богатая тема династических браков. Проблема только в том, что с ними ситуация немножко неравная. Потому что династические браки были в единственном варианте: дочери или родственницы правителей Вавилонии, Ассирии, Митанни, хеттов отправляются в гарем к фараону. Фараон не даёт своих дочерей никому.

М. Родин: Почему так?

Е. Маркина: А вот так. Престиж.

М. Родин: То есть они равные, но у всех свои порядки.

Е. Маркина: Равные, но некоторые равнее. И у нас сегодня будет прекрасное письмо на эту тему.

Что касается приветственной формулы, которую они используют. Она двухчастная. Там обычно говорится так: «У меня всё хорошо. В моей семье, с моим дворцом, моими детьми, моими жёнами, моими колесницами и моими лошадьми всё прекрасно. Пусть и с твоей семьёй, твоими жёнами, сыновьями, колесницами и лошадьми тоже всё будет хорошо». Иногда из формулы часть про себя может выпадать, но если ты пишешь фараону, пожелать ему здоровья просто необходимо.

Давайте посмотрим письмо для иллюстрации того, что происходит в международной переписке. Это письмо с Кипра. Поскольку эти письма известны давно и изданы давно, у каждого письма есть своё название. Это письмо называется «Рука Нергала». Нергал – это бог смерти, рука Нергала – это мор. Письмо такое:

«Скажи моему брату, царю Египта. Так говорит алашийский царь, твой брат. У меня все хорошо. У моего дома, жен, сыновей, магнатов, лошадей, колесниц и страны в целом все благополучно. Пусть у моего брата все будет хорошо. Пусть у твоего дома, жен, сыновей, магнатов, лошадей, колесниц и страны в целом все будет благополучно.

Брат мой, я отправляю с твоим гонцом своего гонца в Египет. Я шлю тебе пятьсот талантов, — это, в зависимости от того, что мы принимаем за талант, где-то от 1,5 до 2 тонн, — меди. Я посылаю тебе ее как мой братский подарок. Брат мой, не тревожься, что меди немного – в моей стране «рука Нергала». Она настигла всех людей моей страны, ни одного добытчика меди не осталось. Брат мой, не тревожься, отправь своего гонца с моим гонцом немедленно, и я отправлю любую медь, которая нужна тебе, брат мой.

Ты мой брат. Пусть он отправит мне серебро в большом количестве. Брат мой, дай мне лучшее серебро, и я пошлю тебе, брат мой, все, что только ты, брат мой, можешь пожелать. Кроме того, брат мой, дай мне быка, что просит мой гонец, и пришли мне два сосуда с ароматическим маслом, а также опытного гадателя по полету птиц».

Это очень нетипичная, даже удивительная просьба. Тем более, что, по-моему, в египетской традиции не замечено выдающихся специалистов на эту тему. Но, может быть, это связано с общей ситуацией мора. Может, они хотят понять, когда это всё закончится.

М. Родин: Я помню, в этом, или каком-то другом письме от киприота к египетскому царю было что-то про неравноценность обмена. Что ты мне что-то прислал, то-ли золото плохой пробы, а в этот раз пришли хорошей.

Е. Маркина: Нет, это вавилонское письмо. Там очень красочно говорится про это: «Ты прислал мне золото, которое выглядит, как серебро». И они там даже предприняли довольно унизительную, по-моему, процедуру: они переплавляли это золото в присутствии того, кто это золото доставил, чтобы посмотреть, сколько там самого золота, а сколько – примесей.   

М. Родин: Это я к тому, что они следили за равноценностью обмена.

Е. Маркина: О да. У нас ещё будет повод поговорить об этом. Вернёмся к письму «Рука Нергала»:

«Также, брат мой, люди моей страны спрашивают меня о древесине, которую царь Египта от меня получает. Брат мой, дай мне (положенную) за нее плату».

Вот видите: дружба дружбой, а международная торговля должна быть под контролем.

«Кроме того, (случилось) вот что: алашиец умер в Египте, и его имущество – в твоей стране, хотя его жена и сын – со мной. Поэтому, брат мой, разыщи имущество алашийцев и передай его, брат мой, под ответственность моего гонца».

Т.е. видите: он соблюдает интересы своих граждан.

«Брат мой, не тревожься, что твой гонец три года оставался в моей стране, потому что «рука Нергала« в моей стране и в моем доме (одна из моих молодых жен, брат мой, теперь мертва).

Отправь своего гонца с моим гонцом немедленно, безопасной дорогой, и я отправлю мой приветственный дар тебе, моему брату.

Также, пусть мой брат отправит мне много серебра, о котором я просил тебя. Пусть мой брат сделает все возможное, и тогда я сделаю все, что ты скажешь. <…>

Пусть твои гонцы приходят ко мне как встарь, и пусть мои гонцы как встарь приходят к тебе».

М. Родин: Интересное письмо, благодаря которому мы видим, как были устроены обмены, как была устроена дипломатия. Как сейчас посольства страны должны заботиться о своих согражданах, точно так же и здесь. И ещё мы видим, что у них были какие-то взаимозачёты: в этот раз меди мало прислал (а Кипр – это один из главных поставщиков меди в этот период), но обещает потом дослать. И всё равно что-то требует.

Е. Маркина: То, что он говорит: «Брат мой, не волнуйся», очень чётко показывает, что существует определённый стандарт, ниже которого опускаться было неприлично. И если ты вынужденно ниже него опускаешься, то ты должен объясниться. В данном случае действительно есть очень серьёзная причина для того, чтобы этот стандарт понизить.

М. Родин: Он дерево упомянул, которое поставляют с Кипра. Я знаю, что из Леванта кедр везли в Египет. Из Кипра тоже, получается?

Е. Маркина: Да. Ценные породы дерева потому и ценные, что они не сильно распространены. Я просто уверена, что некоторые египетские деревянные предметы, которые до сих пор сохранились, и мы можем видеть их в музеях по всему миру, в том числе и из кипрского дерева.

М. Родин: Мы упоминали про таланты. То есть большие товарные массы.

Е. Маркина: Да. Талант, в зависимости от периода и экономической системы, это мера, которая может варьировать от 30 до 40 кг. Так что, хотя алашийский царь и пишет, что это мало, не так уж это и мало на самом деле.

М. Родин: С кем ещё были интересные взаимоотношения?

Е. Маркина: Письмо, про которое я буду сейчас говорить – это, по-моему, самая лучшая иллюстрация на тему династических браков, которая есть в этом архиве. С одной стороны, у нас есть приветственные подарки, которые обычно включают в себя вещи, связанные с престижем. А с другой стороны, есть династические браки, которые устанавливают личную связь между правителями, и которые на самом деле тоже способ получить престижную вещь.   

М. Родин: Т.е. невесты включены в товарообмен.

Е. Маркина: Да. Редко кто вспоминает, что кроме 350-ти писем там ещё порядка 30-40 текстов, которые представляют собой инвентари этих подарков, приданого, и т.д. Просто чудовищные списки вещей.

Сейчас я зачитаю письмо вавилонского правителя Кадашман-Энлиля, касситского царя, Аменхотепу III. Но это не точно, потому что начало отбито. Мы не знаем, что там было написано, но из общих соображений большинство учёных склоняется к тому, что речь действительно идёт про эту пару правителей.

Письмо начинается немножко с места в карьер после разбитого куска:

«<…> Кроме того, брат мой, когда я написал тебе о женитьбе на твоей дочери, ты, следуя своему правилу не выдавать (своих дочерей), написал мне вот что: «С незапамятных времен ни одна дочь царя Египта не дается в жены кому бы то ни было«.

Но почему нет? Ты царь, и волен делать, что хочешь. Если бы ты захотел выдать дочь, кто бы посмел что сказать? Как только я узнал о твоем письме, я написал моему брату так: «У кого-то наверняка есть взрослые дочери-красавицы. Пришли мне красивую девушку под видом твоей дочери. Кто сможет сказать ‘Она не царская дочь?’«.

Вместо этого, держась своего решения, ты никого мне не прислал. Не ты ли искал братства и дружбы, предложив мне породниться, чтобы стать ближе друг к другу, и не по той же ли причине, ища братства и дружбы, я написал тебе с предложением брака, чтобы мы стали ближе друг к другу? Почему же тогда брат мой не прислал мне хотя бы одну женщину? Может быть, и я тогда должен поступить как ты и не дать женщину тебе? Тем не менее, раз у меня есть дочери на выданье, я тебе не откажу. <…>

Что касается золота, о котором я написал тебе, отправь мне сколько есть, сколько сможешь, до того как твой гонец прибудет ко мне, прямо сейчас, немедленно, этим летом (либо в месяц Таммуз (июнь-июль), либо в месяц Аб (июль-август)), чтобы я успел закончить дело, которым я занимаюсь. Если этим летом, в месяц Таммуз или Аб, ты пришлешь золото, которое я просил, я отдам тебе свою дочь. <…> Но если в месяц Таммуз, либо в месяц Аб, ты не пришлешь мне золото, и я не смогу закончить работу, которой я занят, то зачем же (потом) слать мне его, (если не исключительно ради) собственного удовлетворения? Как только я закончу работу, которой занимаюсь, что проку мне будет в том золоте? Тогда пришли ты мне хоть три тысячи талантов золота, я его не возьму. Я отошлю его тебе обратно, и дочь свою за тебя не отдам».

М. Родин: Я так понимаю, золото ему нужно не просто так, а тоже для какой-то сделки.

Е. Маркина: Я не думаю, что речь идёт о сделке. Я думаю, что он затеял какое-то масштабное строительство. И это золото нужно для покупки материалов и для всяческой отделки.

М. Родин: Т.е. в любом случае ему нужно совершить капиталовложение здесь и сейчас.

Е. Маркина: Да. Потому что, если это храмовое строительство, то оно завязано на религиозный календарь, а с такими вещами шутить лучше не надо.

Есть мнение, что эта вся дипломатическая переписка, особенно та, которая происходит с помощью глиняных табличек, записанных клинописью – это ещё и само по себе некоторый перформанс. По крайней мере, некоторые историки искусства так считают. Потому что, если смотреть на сами эти таблички, выглядят они, в общем-то, довольно эффектно. Они часто бывают большие: вы видите, какие длинные письма. И сам записанный текст чисто физически очень контрастирует с тем, что привычно египтянам, которые в этот период пишут на папирусе.  

Поэтому считается, что это был публичный перформанс: доставляются приветственные подарки, выходит человек с этой большой красивой табличкой и начинает всё это зачитывать вслух. Но мне кажется, что письма такого содержания, как то, что мы только что прослушали – серьёзный аргумент против этого. Мне кажется, зачитывать такие письма в собрании, в официальной обстановке – это просто какой-то позор.

М. Родин: Ну да, учитывая, что там предлагается махинация с царской дочерью.

Е. Маркина: Да. Египетская принцесса – это нечто, чего никто никогда не получал. И он просто горит желанием осуществить это достижение.

М. Родин: Для него это определённый символизм. Потому что ему всё равно, что это будет за женщина. Главное, чтобы её назвали дочкой египетского царя.

Е. Маркина: Естественно. Речь идёт чисто о проблемах международного престижа. Вот и всё. Он просто хочет заработать себе дополнительные политические очки этим.

М. Родин: А мы видим в этих письмах, как меняется статус разных людей? Вы говорили про вассальные отношения, про равные отношения. Есть ли у нас случаи, когда мы видим, как этот статус изменяется в процессе переписки?

Е. Маркина: О да. Это, наверное, мой самый любимый пример. Это то, что касается Ассирии. У нас ассирийских писем в этом архиве всего два. И они единственные, написанные не на вавилонском диалекте, а на ассирийском.

В этот период Ассирия только начинает укреплять свои политические позиции. Она находит себе путь в клуб великих держав совершенно не сразу. Помимо того, что мы представляем себе скорее общую политическую ситуацию в этот период, мы это видим и по одному из текстов архива.

Я в самом начале разговора упоминала, что фараон и его царские корреспонденты обращаются друг к другу, как к брату. Когда царь Ассирии в первый раз собрался с духом и написал царю Египта, письмо его звучало так:

«Скажи царю Египта, так говорит Ашшур-убаллит, царь Ассирии. Пусть у тебя, твоего дома, твоей страны, твоих колесниц и войск все будет хорошо.

Я отправляю к тебе своего посланника, чтобы он посетил тебя и твою страну. Прежде мои предшественники не писали тебе, но теперь я тебе пишу. Посылаю тебе прекрасную колесницу с парой коней и бусину-«финик» из чистейшего лазурита в качестве моего приветственного подарка.

Не удерживай моего посланника, которого я отправляю к тебе с визитом. Пусть он посмотрит, каков ты и какова твоя страна, а затем возвращается обратно».

Это письмо короткое, в отличие от многих других. Оно довольно осторожное. Здесь нет никакого обращения «брат». Здесь говорится: «Мои предшественники не писали тебе, а я пишу». И он по собственной воле отправляет египетскому фараону дар. Его никто не просил. Прекрасно понимая, что если его дар отвергнут, то дорога ему, в общем-то, туда закрыта. А он надеется скорее на противоположный результат.

Ашшур-убаллит – это выдающийся ассирийский царь среднеассирийского времени, который достиг разных важных вещей. В частности, он одержал победу над царём Митанни Шуттарной II. Он оказался способным вмешаться в дела Вавилонии после того, как умер Бурна-Буриаш. И не просто вмешаться: он сделал так, что к власти в Вавилонии пришёл человек, которого Ассирия может контролировать, Куригальзу II. Т.е. его претензии были не на пустом месте.

Что происходит дальше? Естественно, вся эта ситуация не могла оставаться тайной. И Вавилония, которая в этот период смотрела на Ассирию сверху вниз, не могла остаться в стороне. Бурна-Буриаш пишет довольно пространное письмо фараону, но не про это. Он пишет про свои дела. И в конце письма, между делом, пишет следующее:

«<…> Что до моих ассирийских вассалов, я не посылал их к тебе. Почему они пришли в твою страну самовольно? Если ты любишь меня, они не смогут вести с тобой никаких дел. Отправь их ко мне с пустыми руками.

Шлю тебе в качестве приветственного подарка три мины чистого лазурита и пять лошадиных упряжек для пяти колесниц».

Этот последний абзац, по-моему, совершенно прекрасный. Это ненавязчивый способ перебить приветственный подарок ассирийцев. Тот прислал какую-то несчастную бусину, колесницу с парой коней, а этот – пять лошадиных упряжек и полтора килограмма чистого лазурита, видимо, самого ценного, афганского. Но это не помогло.

Второе письмо, которое сохранилось в Амарнском архиве от ассирийского царя – это письмо от того же Ашшур-убаллита. Оно начинается так: «Скажи великому царю, царю Египта, моему брату, так говорит Ашшур-убаллит, великий царь, царь Ассирии, твой брат». Т.е. пропуск получен, бусина понравилась. Это письмо я не стала цитировать полностью, потому что оно очень-очень пространное. И оно теперь такое же, как письма всех остальных: «Пришли мне золото», «Почему ты прислал мне мало золота? В твоей стране золота, как грязи, можно подбирать с земли».

М. Родин: А он сам ему что-то отправляет взамен?

Е. Маркина: Естественно. Ассирийцы шлют коней и колесницы. В этом письме, по-моему, он шлёт ему несколько колесниц, про которые он говорит: «Они оснащены под меня». Т.е. это колесницы, на которых не стыдно царю выехать на войну. Это что-то непростое.

М. Родин: Т.е. мы видим в прямом эфире возвышение державы. Странно, что в первом письме так аккуратно с бусиной. Сразу бы зашёл с козырей.

Е. Маркина: Он, видимо, не был уверен. Ашшур-убаллит – это царь, которому после довольно тяжёлых для Ассирии времён впервые удалось совершить какие-то успехи, внутри- и внешнеполитические. Сначала решил повести себя осторожно, и написать, как будто бы он совершенно без претензий. А через буквально пару лет уже: «Пришли мне золота: у тебя его, как грязи».

М. Родин: Тут надо отметить, что в самом Египте золота на самом деле нет. Они в какой-то момент завоевали Нубию, и оно с юга шло. Но для всех с Ближнего Востока именно египтяне владеют этим золотом.

Из Ассирии шли колесницы и лошади, с Кипра – медь. А что из Вавилонии шло в Египет? Афганский лазурит?

Е. Маркина: Да.

М. Родин: Я так понимаю, Амарнский архив мы исчерпали, и можем перейти в Ассирию, в новое царство, которое у нас в прямом эфире возвысилось.

Е. Маркина: «Исчерпать Амарнский архив» – это вы немного погорячились. О нём можно говорить очень долго. Другое дело, что у нас времени нет, поэтому, действительно, самое время переместиться в Ассирию.

Время, о котором мы будем говорить, значительно удалено от XIV в. до н.э. и Амарнского архива, и связано оно со становлением Ассирии, как «первой империи в истории человечества» (многие любят такое пафосное описание). Становление это связано с именами ряда ассирийских правителей. На отрезке перехода от Среднеассирийского царства к Новоассирийскому были периоды вспышек и затухания, были правители, которые значительно расширяли территорию и укрепляли страну, и были правители, по разным причинам неспособные это делать.

В ряду этих правителей обязательно надо отметить Ашшурнацирапала II. Это именно тот правитель, чьи прекрасные огромные рельефы висят в Месопотамском зале Эрмитажа. Там есть и рельефы других правителей.

Следующий отец-основатель Ассирийской империи – это Тиглатпаласар III. Это ассирийский царь VIII в. до н.э. И все тексты, про которые я вам расскажу – это VIII-VII вв. до н.э., потому что царская новоассирийская переписка начинается как раз с Тиглатпаласара.

Тиглатпаласара считают отцом-основателем, потому что, во-первых, он – отец профессиональной ассирийской армии. Он провёл очень много реформ, чтобы ассирийская армия была самой эффективной армией своего времени. Он много занимался внутренней структурой Ассирии. И все бесчисленные объёмы завоёванного он тратил не в центре, как другие ассирийские цари, тот же Ашшурнацирапал, который отстроил себе новую столицу. Тиглатпаласар был не таков: он доживал в столице, построенной Ашшурнацирапалом, но занимался политикой провинциальной и созданием буферной зоны из государств и областей, подконтрольных Ассирии, которые держат на расстоянии от Ассирии более значимых врагов типа царства Урарту.  

При нём возник этот феномен, когда царь Ассирии одновременно в какой-то момент становится и царём Вавилонии. И, начиная с Тиглатпаласара до самого конца, царь Ассирии – это всегда царь Вавилонии.

Тиглатпаласар заложил основы, и потом всё пошло по накатанной. И фаза, в которой Ассирией управляли Саргон II, Синаххериб, Асархаддон и Ашшурбанапал – это фаза имперского расцвета.

У нас есть около трёх тысяч новоассирийских писем. Это переписка четырёх царей: Тиглатпаласара III, Саргона II, Асархаддона и Ашшурбанапала. Есть несколько писем Синаххериба в статусе кронпринца к своему отцу.

М. Родин: А как они до нас дошли? Это какой-то один корпус, который на каких-то раскопках нашли, или это собиралось по всей Месопотамии?

Е. Маркина: Это не то, чтобы собиралось. Это корпус, который по преимуществу найден в Ниневии. Это царская канцелярия. «Найдено в Ниневии» — это значит, что это тексты, которые попали в руки будущих учёных-ассириологов одними из первых. Это конец XIX в. Они в науке вращаются уже очень давно.

К сожалению, не смотря на то, что у нас три тысячи этих текстов, они распределены очень неровно. Почти половина всей этой переписки – это Саргон. Но есть важный корпус, сконцентрированный в основном вокруг Асархаддона. Это переписка царя с научным истеблишментом его страны. Асархаддон очень активно переписывался по разным причинам с самыми лучшими специалистами в области гаданий, медицины, астрономии, и т.д.

М. Родин: «Просвещённый правитель» такой, да?

Е. Маркина: Отчасти просвещённый правитель, отчасти это связано с его нелёгкой судьбой. Он пришёл к власти при драматических обстоятельствах, после того как один из его братьев убил отца, Синаххериба. Ему пришлось провести несколько лет в изгнании, потом прокладывать путь к трону. При этом он никогда не отличался хорошим здоровьем и психологической устойчивостью. И отчасти он связывал все эти проблемы с тем, что Синаххериб в приступе царской ярости разрушил Вавилон. И существует в анналах Синаххериба довольно мрачное описание того, как это происходило. И Асархаддон стремился выяснить связь, почему боги решили сделать так, что он ведёт не самый весёлый и безболезненный образ жизни. У него были какие-то абсолютно чудовищные симптомы. Чего там только нет в переписке с медиками: и какие-то кожные высыпания, и лихорадка, и головокружение, и обмороки, и расстройства пищеварения.

М. Родин: Получается, он советуется с «учёными» своего времени о том, как ему наладить здоровье и избавиться от «проклятия».

Е. Маркина: С одной стороны – да. С другой стороны, он, по-моему, единственный, по крайней мере из ассирийских правителей, кто так делал: он очень озабочен тем, чтобы вовремя выявить предательство со стороны ближайшего окружения. Для этого специалисты тоже задействуются.  

М. Родин: Я думаю, это специалисты другого профиля?

Е. Маркина: Гадатели. Не медики, но тоже вполне себе учёные. Он ведёт переписку с астрономами на предмет того, что происходит в небесном театре: когда ждать каких затмений, что это означает, как противостоять дурным влияниям, и т.д.

М. Родин: Как всё это было устроено? Это просто гонец или более сложная почтовая система?

Е. Маркина: Давайте пару слов скажем про то, кто с кем переписывается. Поскольку Саргон – в каком-то смысле самый нейтральный пример, на нём удобно это показывать.

Переписка Саргона – это в основном переписка с чиновниками высшего ранга, которые задействованы в управлении страной. Может быть, самый крупный на сегодняшний день учёный, который занимается новоассирийскими штудиями, Карен Раднер, очень любит эффектно начинать свои доклады с фразы: «В VII в. до н.э. не было на Земле человека более могущественного, чем царь Ассирии», что, видимо, правда.

Потому что при Саргоне территория страны была поделена на 70 (!) провинций, каждая из которых управлялась лично назначаемым царём чиновником. Традиционно мы их называем «губернаторами», но по-аккадски они назывались «ближние». Это была такая система управления, которая построена прежде всего на личной преданности. Потому что в рамках своей провинции губернатор – царь и бог. Он может делать буквально всё, что угодно. И для того, чтобы люди не забывали о своём положении и о том, что они должны делать, нужно было постоянно находиться в контакте.

Кроме того, 70 провинций – это очень большая территория, и нужно было как-то оптимизировать сообщения. Ассирийцы здесь отличились. Они устроили систему почтового сообщения. Очень эффективную, но доступную не всем. Это была система почтового сообщения, которая могла использоваться только теми, кто возит дипломатические депеши.  

М. Родин: Госпочта своеобразная.

Е. Маркина: Да. Это была система дорог, которые поддерживались в порядке, станций, где гонец мог поменять мулов (они ездили не на лошадях, а на мулах, потому что мулы более выносливые. Хотя это тоже целое дело, потому что их выращивать более затратно). Причём такие почтовые станции могли организовываться как в существующих городах, как в Ниппуре, например. А могли служить «градообразующим предприятием»: воткнули в степи станцию, она обросла поселением, сельскохозяйственными угодьями. Потому что персонал надо кормить, нужно вовремя дать ресурсы гонцу.

Для того, чтобы пользоваться этой прекрасной системой, нужен был допуск. Это была табличка с печатью государственного образца. Известно, что у царя была печать с царским символом: сражающимися львами. Печати с такими же изображениями, отличные, находились также у губернаторов провинций. И они с их помощью могли авторизовать своих гонцов.

Мы знаем, что эта система существует, как раз таки из писем. Специфика эпистолярной ситуации, когда речь идёт о том, как функционирует что-то сложное: об этом пишут, когда есть проблемы.  Где-то в году 2015-м вышла монография о том, как была устроена новоассирийская почта, и автор пришёл к выводу, что она была абсолютно дисфункциональна.

М. Родин: Потому что писали только о кризисах?

Е. Маркина: Да. Не имеет смысла описывать в письмах, какая у нас прекрасная почта.

Губернаторы назначались царём не за то, что имели родство с царским домом или каким-то ассирийским истеблишментом. Они назначались за личные заслуги. И эта тактика себя оправдывает. Потому что в переписке иногда видно, что царь, принимая какие-то решения, может быть, не до конца понимает ситуацию. И губернаторы очень мягко, освещая разные проблемные места, показывают ему, что, может быть, это решение – не самое лучшее, и, может быть, его стоит поменять. Причём они никогда не пишут: «Пусть царь подумает». Они пишут: «Может быть, пусть сделают так?» Ещё есть очень классный приём предоставления альтернативы: «Если мой царь захочет, можно сделать так, а если захочет – так». Причём последняя опция всегда, видимо, наиболее предпочтительна.

Как иллюстрацию я бы хотела прочесть письмо про вольный выпас арабского скота. В рамках ассирийского царства существовали ещё и кочевые племена, которым ассирийцы разрешали что-то делать на своей территории. Но здесь надо было соблюсти очень тонкий баланс. Потому что если ты отводишь такому кочевому племени территорию, где недостаточно еды для скота, они сначала съедят всё, а потом пойдут брать силой то, чего им не хватило.

Губернатор Ашшура, который уже, видимо, имел переписку с царём на эту тему, пишет ему в очередной раз. И аккуратно сомневается в том, что царь принял хорошее решение и пытается мягко его перенаправить:

«Царю, моему господину, (скажи, так говорит) твой слуга Таб-цилли-Ашшур. Здоровья царю, моему господину! Пусть боги Ашшур и Муллиссу благословят царя, моего господина.

Что до арабов, о которых царь, мой господин, писал мне так: «Почему они пасут своих овец и верблюдов в пустыне, где они непременно займутся грабежом, когда их одолеет голод?», – (я отвечу, что) дождей в этом году было мало, и в пустыню им уйти пришлось.

Касательно того, что мой господин написал мне: «Иди в (область) Хиндану, и пуст они идут с тобой и пасут свой скот там. От Вади Тартар до Суху можно пасти скот без ограничений». Я пойду в Хиндану, но они точно уйдут с земель, которые я им предоставлю, спустятся вниз по течению и начнут грабить. Они не обратят никакого внимания на главного надзирающего, которого я им назначу.

Пусть губернатору Кальху прикажут выделить евнуха и отдать арабов в его ведение. После этого пусть попросят меня выделить пастбище, но при этом их шатры должны будут располагаться на территории губернатора Кальху, пока стада на выпасе».

Это звучит довольно нейтрально, но это, по-моему, очень умный ход. Понятно, что там, где хочет царь, еды будет мало, и это всё закончится каким-то безобразием. Поэтому он предлагает отправить арабов вместе с их скотом в Кальху. Кальху – это довольно центральная область в самом сердце Ассирии. Она находится практически точно в центре между Ашшуром, Ниневией и Арбелой. Это территория за Тигром, и там есть притоки Тигра, которые естественным образом ограничивают перемещение арабов и их скота. А дальше очень тонкая штука. Он говорит: «Шатры должны будут располагаться на территории губернатора Кальху». Если что, у нас всегда будет чем на них воздействовать.

Это, конечно, поразительно сложная система. Тут грамотные люди, которые прекрасно знают ситуацию в разных регионах страны. Которые знают, почему арабов можно пустить туда, но нельзя – туда.

М. Родин: Причём это гибкая бюрократическая система, где человек более низкого ранга, который ближе к процессу и понимает лучше, может повлиять на решение вышестоящего.

Е. Маркина: Да. Более того, есть кодекс взаимоотношений между царём и его чиновником. Долг чиновника – говорить царю правду. И это открытым текстом говорится в тех письмах, которые мы видим. Не сказать царю правду – это же измена, разве нет?

М. Родин: Правильно ли я понимаю, что царь вмешивался ещё и в технологические вопросы? Например, в конкретную стройку, видимо, очень важную.

Е. Маркина: Он не то, что вмешивался. Но у Саргона, о котором мы говорим, был проект жизни: он хотел построить себе столицу с нуля в чистом поле. И он сделал это.

Как только он взошёл на престол, началась эта грандиозная стройка. И это, конечно, уникальная штука. Его новая столица, которая получила название Дур-Шаррукин (нынешний Хорсабад), «Крепость Саргона» – это, видимо, первый в истории человечества город, построенный по плану. Причём это был полноценный город: городские стены, храмы, зиккурат, общественные здания: всё. Дворец, видимо, был изумительной красоты. Дворец повезло раскопать французам в XIX в. Поэтому практически всё, что оттуда есть – в Лувре.

Эта стройка – со многих сторон уникальная. Во-первых, Саргон начал её сразу после того, как стал царём, закончил её, переехал, и через год умер в ходе военного похода неизвестно где. Надо сказать, что такая смерть для ассирийского царя – это знак особой немилости богов. Это очень дурной знак. Он умер на чужбине, и тело не найдено. Т.е. его невозможно похоронить и делать ему поминальные обряды, в культ его никак не встроишь. Поэтому Синаххериб, его сын, решил, что Дур-Шаруккин – это проклятое место. И большой город через год после заселения, как он был, оставляется на месте, все уходят. После этого его заносят пески времени, и это подарок археологам будущего.

М. Родин: Это такой полу-Чернобыль, полу-Помпеи.

Е. Маркина: Да, в каком-то смысле. Поскольку для Саргона это был, видимо, проект жизни, он очень внимательно следил за тем, что там происходит. И там, естественно, у него были люди, которые ему сообщали, как это всё движется.

Известны два очень характерных письма. И это как раз к вопросу о том, что обязанность чиновника – говорить царю правду, какой бы неприятной она ни была. Эксплицитно про это написано в письме про землетрясение:

«Царю, моему господину, (скажи, так говорит) твой слуга Кицир-Ашшур. Пусть царь, мой господин, будет здоров!

По приходу из Милкиа в Дур-Шаррукин я узнал о том, что 9 Аддара в Дур-Шаррукине было землетрясение. Возможно, царь, мой господин, задается вопросом: «Есть ли разрушения внутри городской стены?». Их нет. Храмы, зиккурат, дворец, городская стена и все здания в городе в порядке. Царь, мой господин, может быть доволен.

Царь, мой господин, много услышит об этом завтра и послезавтра, и может сказать: «Что же ты не написал мне, зная о землетрясении?». Вот поэтому я и пишу царю, моему господину».

Т.е. царю сообщаются все новости, даже самые малоприятные. Следующее письмо коротенькое. Но это просто какой-то сгусток негатива. Мы все знаем, что ассирийские царские дворцы, это такой trademark ассирийской архитектуры, украшаются статуями огромных крылатых быков в два человеческих роста.

М. Родин: Это даже у нас в Пушкинском музее можно увидеть. Копии, но тем не менее.

Е. Маркина: А вот амарнские письма в Пушкинском музее можно посмотреть: есть три штуки.

Письмо:

«Царю, моему господину, (скажи, так говорит) твой слуга Ашшур-бани.

Ашшур-шуми-каин призвал меня на помощь, чтобы погрузить статуи крылатых быков на плоты, но те не выдержали груза и затонули. Теперь же, с огромными усилиями, я снова их поднял».

М. Родин: Это хороший отчёт: он рассказывает не о том, что они что-то утопили, а о том, что они справились с этой ситуацией. «У нас была проблема, и я её решил».

Е. Маркина: Да. Но вы знаете, когда ты собираешься писать царю о том, что ты утопил статую крылатого быка, на изготовление которой ушло чёрт знает сколько времени, лучше иметь козырь в кармане!

Эта ситуация имеет интересную параллель в истории археологии. При раскопках Хорсабада это должно было вывозиться в Лувр. Это ещё до постройки Суэца, а это значит, что это длинный путь: сначала нужно сплавлять в Персидский залив, потом – вокруг Африки в Европу. Но при вывозе этих артефактов дела не заладились. Хорсабад раскопал Ботта, потом его сменил Плас и занимался вывозом этих ценностей. Они снимали рельефы, статуи и грузили на плоты. На одной из транспортировок было под десяток плотов, набитых этим всем.

И всё у них шло не так. Их обстреляли какие-то местные оппозиционно настроенные шейхи, на них напали пираты. Они еле-еле дотащились практически до залива, но почти всё утонуло. Остался один плот. Потонули и быки, и рельефы, и всякое более мелкое. Так оно, в общем-то, там и лежит до сих пор, безвозвратно утраченное.  

М. Родин: Может быть, подводные археологи раскопают.

Е. Маркина: Смыло же всё. Известняк. Там просто плиты, я думаю, и ничего не осталось.

М. Родин: Я так понимаю, с самого начала практически в шпионаже переписка использовалась очень активно. Потому что обмен информацией – всегда самое важное в государственных делах. И там это тоже прослеживается.

Е. Маркина: Да. Причём ассирийцы очень активно использовали military intelligence, поскольку воевали много. И система сбора разведданных у них была поставлена исключительно хорошо. И часто так бывало, что этой областью заведовал не кто-нибудь, а кронпринц. Существовала практика, что ассирийский царь назначал наследника ещё при жизни, и этот наследник очень активно включался во все государственные дела, чтобы набираться опыта.

Письмо, которое я выбрала для иллюстрации, касается ситуации вокруг враждебности царя Урарту. Урарту – это древнее царство на территории современной Армении (прекрасная экспозиция в Эрмитаже: мы его копали). Оно доставляло много головной боли Ассирии.

И постоянно надо было следить за тем, что происходит на этом направлении. И поэтому ассирийцы могли как сами направлять людей, которые выясняли обстановку на месте, так и собирать данные с информантов. У них были, видимо, осведомители, доверенные люди, которые замечали, что происходит вокруг них.

И одно из таких писем, тоже из архива Саргона, следующее:

«Царю, моему господину, (скажи, так говорит) твой слуга Бел-иддина.

Что касается новостей об Урартийце, – Они царя Урарту называли «Урартийцем», чтобы не говорить слово «царь»,– то гонцы из провинций Андиа и Зикирту прибыли к нему в Ваиси и сказали: «На нас идет царь Ассирии». В тот же день, когда он встретился с гонцами, он вместе с войском направился в Зикирту. – Это про-урартская провинция на границе Ассирии и Урарту. – Хубушкиец. – Правитель области Хубушкия. – также пошел с ним <…>, а потом вернулся и приказал своим вельможам: «Готовьте войска, я выступлю против царя Ассирии».

Это информация от осведомителей».

М. Родин: То есть это сводки такие.

Е. Маркина: Да. Сводки с мест. Как известно, Саргон одержал победу над Урарту в конце концов. И, возможно, это был такой вклад в том числе каких-то местных осведомителей, чьи имена до нас не дошли.

М. Родин: Правильно ли я понимаю, что госпочта охранялась каким-то образом от прочтения лишними людьми? Или просто государственный гонец охранял эту информацию?  

Е. Маркина: Понятно, что вокруг дорог всё время курсируют какие-то подозрительные личности, и в некоторых случаях им всё равно, царский это гонец, или нет. Другое дело, что они вряд ли умеют читать, и заинтересованы скорее в ценностях другого рода. Но одно из средств защититься от того, чтобы содержание писем не попало в чьи-то недобросовестные руки – это способ запечатать письма в конверт так, чтобы даже случайный взгляд не мог проникнуть в государственную тайну. Обычно, когда это произносишь, сразу возникает вопрос: как можно запечатать глиняное письмо в конверт? Оно же прилипнет, его невозможно будет отодрать, и сам текст будет навсегда утерян.

М. Родин: Глиняная табличка – она же не обожжённая ещё изначально.

Е. Маркина: Конечно. Но, как это ни удивительно, традиция запечатывать письма в конверт – довольно древняя. И есть даже литературный памятник, в котором описывается возникновение этого способа защиты информации. Что характерно, отсылает он нас опять ко времени Саргона Древнего. Существует текст, который называется «Легенда о Саргоне». Он рассказывает о том, как Саргон от виночерпия продвинулся в цари. Говорится, что он служил виночерпием у царя Киша, а потом богиня Иштар Саргона полюбила, решила его повысить в должности, и стала посылать ему сны, в которых фигурирует его начальник Ур-Забаба и море крови. А Саргон, как честный человек, своему патрону это всё рассказывает. Ур-Забаба заволновался и решил, что надо этого товарища извести во избежание. И отправил его к Лугальзагеси с письмом: «Подателя сего нужно изничтожить». Чтобы Саргон этого не прочёл, он запечатал в конвертик.

Практика эта хорошо известна с самого раннего времени. И технически это не так сложно сделать, как могло бы показаться. Есть табличка, которая написана, высохла так, чтобы к поверхности более-менее ничего не липло и знаки нельзя было повредить. Дальше берётся кусок глины, раскатывается в тонкий пласт, присыпается пылью, как тесто мы припыляем. После этого они клали туда табличку, заворачивали её, закрывали края, а сверху отпечатывали печати, которые призваны были гарантировать целостность, и приписывали туда адресную формулу, чтобы было понятно, от кого к кому. Это была гарантия с одной стороны от чужого взгляда, а с другой – того, что это аутентичная вещь.