Марк Ульянов в «Родине слонов»

Как балийскому принцу удалось восстановить разбитый шривиджайцами Матарам и помириться с ними на своих условиях? Что заставило его разделить своё возрождённое царство и отречься от престола? И как работала система динамического равновесия в Нусантаре?

Продолжаем наш индонезийский сериал с кандидатом исторических наук, заведующим кафедрой китайской филологии и преподавателем кафедры истории стран Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии ИСАА МГУ Марком Юрьевичем Ульяновым.

Стенограмма эфира программы «Родина слонов» с кандидатом исторических наук, заведующим кафедрой китайской филологии и преподавателем кафедры истории стран Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии ИСАА МГУ Марком Юрьевичем Ульяновым.

М. Родин: Сегодня мы возвращаемся к нашему индонезийскому сериалу и продолжим изучение этой очень важной, но малоизвестной в России части территории планеты, которая играла очень важную роль в торговых связях между Дальним Востоком, Западом, арабским миром, и т.д.

Давайте напомним, на чём мы остановились и где мы сейчас находимся по времени? В последней программе мы закончили рассуждать о раннем Средневековье. Какова ситуация в этот момент в этом регионе?

М. Ульянов: Напомню, что у нас уже шестая передача. На предыдущих эфирах мы рассмотрели большой пласт древнейшей, древней и раннесредневековой истории Нусантары. Напомню, что Нусантара – это историческое, культурное название всего региона островной части юго-восточной Азии. Напомню также, что центральную её часть занимает остров Ява, может быть, не такой большой по размеру, но играющий очень большую роль в истории. Живущий там народ, яванцы, является государствообразующим и для средневековых крупных государств, и для современной Индонезии.

В западной части Нусантары острова Суматра и Малаккский полуостров, в восточной части – Малые Зондские острова и всем известные Молуккские острова или Острова Пряностей. На предыдущих передачах мы говорили и о яванских, и о суматранских, малайских государствах, т.е. о центральной и западной Индонезии. Сегодня, может, чуть больше скажу и о восточной Индонезии.

Если говорить об историческом времени, то мы с вами на предыдущих эфирах, когда говорили о Яве, рассмотрели крупнейшее раннесредневековое государство Матарам. Оно возникает в VIII в., а свой расцвет переживает в IX-X вв. А в XI в., сталкиваясь с крупнейшей западноиндонезийской державой Шривиджаей, включается в очень ожесточённую борьбу и проигрывает в ней. И в 1016 г. Матарам, как крупнейшее яванское государство, перестало существовать. В этих рамках мы и завершили в прошлый раз.

М. Родин: Я так понимаю, нас теперь интересует продолжение истории Матарама. Что там дальше случилось и как это всё развивалось?

М. Ульянов: Мы подходим к периоду, который у медиевистов принято называть развитым Средневековьем. И в этом отношении Ява ничем не отличается от других крупных региональных держав, расположенных в разных частях света. Одна из наших задач – постараться вписать наиболее отдалённую Индонезию в общеисторический контекст, всячески подчёркивая, что это не нечто, развивающееся само по себе. Это, может быть, отдалённая, но такая же равноправная часть общеисторического процесса, если мы говорим о Старом Свете, об ойкумене развития человеческой цивилизации.

Здесь можно вспомнить, что политические центры располагались на центральной Яве. Поскольку Ява – остров может и не очень большой, но очень сложный по внутренней структуре, понимание политического процесса здесь связано во многом и с пониманием каких-то особенностей географии, гидросистемы. Ну и надо учитывать, что это островное государство со своими особенностями.

И прежде чем сказать о политическом процессе, напомню, что западная часть Явы называется Сунда, а чуть позже этого периода, который мы рассматриваем, здесь возникнет крупное государство Бантен, или Бантам, как его называют, и о нём нужно говорить, когда рассматривают уже позднее Средневековье.

А в центре нашего внимания – центральные районы острова Ява, которые в свою очередь делятся на две части. Западная часть была рассмотрена нами, когда мы только начинали рассказ о Матараме, это VIII-IX вв., бассейн рек Прого и Опак. И мы говорили о том, что к Х веку центр яванской государственности из западной части перемещается в восточную, в бассейн реки Брантас. Брантас – это очень большая река. Все, наверное, знают город Сурабая, второй по величине и значимости город современной Индонезии после Джакарты. Он находится практически в устье этой реки, в низовьях. А политические центры позднего Матарама перемещаются в центральную и нижнюю часть этой реки.

В аграрных районах юго-восточной Азии такое перемещение столиц не является чем-то исключительным. Столицы перемещались, скажем, и в государстве Чампа, которое располагалось на юге современного Вьетнама. Столицы перемещались и в средневековом кхмерском государстве, в империи Камбуджадеша. Просто разные направления. Всегда направления перемещения столицы связаны с какими-то географическими особенностями. У чамов они спускались с севера на юг, подальше от вьетнамцев, вдоль морского побережья Индокитайского полуострова. А, скажем, в Камбодже – вокруг озера Тонлесап по мере освоения аграрных земель.

На Яве, соответственно, был прыжок с запада на восток. Это придало новый импульс развитию яванской государственности. Период истории Матарама с Х по XI век – это период наивысшего расцвета. Я уже говорил, что он был связан с именем правителя Мпу Синдока, при котором под контроль Матарама ставятся и соседние государства. Ява, в общем, контролирует ситуацию на соседних островах Мадура и Бали. На Бали в это время развивается своя государственность. Известны надписи, известны списки правителей. И время от времени балийские монархи или члены их семей тоже играли активную роль в истории Явы.

Видимо, этот подъём и привёл к тому, что между двумя крупнейшими державами региона, Шривиджаей и Матарамом, начинаются столкновения. Об их природе можно судить и с политической, и с экономической точки зрения.

Но важно, что на конец Х-начало XI в. это равные по силе государства, но разные по внутренней структуре. И как раз в правление последнего правителя, Дхармавангши, который правил в 990-1016 гг., этот конфликт приходит к своему апогею. И, судя по всему, монархов государства Шривиджая к обострению конфликта могли подталкивать и из Китая, где в это время Сунская империя тоже находится на подъёме, и крайне важно контролировать международные торговые пути.

А здесь очень важно понимать место яванской и малайской государственности в системе международной торговли. Мы помним, что восточная Индонезия в обиходе называется Островами Пряностей. Это, на мой взгляд, немножко принижает роль на самом деле двух великих государств. Государство, которое влияет на западную часть – это Тернате, а на восточной части Молуккских остовов – это Тидоре. Поэтому я стараюсь отказываться от выражения «Острова Пряностей».

М. Родин: Это намекает на ресурсную экономику. Что только на продажу что-то производилось.

М. Ульянов: Конечно. Где живут какие-то первобытные люди, и за стекло, бусы и зеркала можно покупать у них тоннами всевозможные пряности. На самом деле это, конечно, очень примитивно. Это государства, которые находятся на достаточно высоком уровне развития. Другое дело, что они маленькие и островные. Другое дело, что они во многом могут зависеть от своих сильных соседей. Например, Тернате и Тидоре зависели от северокалимантанского государства Бруней. Но эта система сложится позже. В тот период, о котором мы говорим, XI в., она находится только в стадии становления.

Но смысл в том, что на самой Яве производится лучший в мире чёрный перец. На этих островах производится огромное множество ценимых на западе пряностей и специй, в том числе мускатный цвет, мускатный орех, и, что очень важно, гвоздика.

Т.е. большое количество пряностей, которые используются и в кулинарии, и в медицине. И, что очень важно, в разных культах, и буддийских, и индуистских, и в мусульманских, используются благовония для сопровождения церемоний. Кроме того, кора ценных деревьев, всевозможные смолы. Их списки могут занять несколько страниц.

Если говорить о товарах с восточной Индонезии, они оседают на Яве и контролируются яванским государством, можно плыть сюда. Но плыть сюда далеко, удобнее подвозить на рынки Шривиджаи, и там встречать арабов, индийцев и т.д. Конечно же, яванцы хотели перетянуть международную торговлю на себя. В результате этой конкуренции Матарам надорвался.

Причины этого, если говорить кратко, заключаются в самой структуре яванского государства. Малайская Шривиджая была достаточно монолитна. Нельзя сказать, что она была централизована: наоборот, она состояла из государств, которые очень далеко находились друг от друга, это была такая «федерация». Но центральная власть была очень сильной, и она контролировала столицу, торговлю. А в Матараме центральная власть выполняла сакральную и ритуальную функцию, а власть очень сильна была у местных элит.

М. Родин: Мне кажется, очень важно, что Шривиджая ещё и Малаккский пролив контролировала. И для международной торговли это самое важное.

М. Ульянов: Да, это действительно очень важно. Но также важно, что Ява контролировала Яванское море и Южно-Китайское море в какой-то степени. Т.е. Ява контролировала центр Нусантары, а Шривиджая – западную часть, Малаккский пролив. И поскольку действительно судоходство шло так или иначе через него, другого пути не было, то это придавало дополнительную мощь, и Шривиджая могла получить опору и в лице китайского государства, и в лице, скажем, крупных государств Индокитайского полуострова и Индостана.

М. Родин: Как развивались события? Я так понимаю, Матарам потерпел сокрушительное военное поражение за счёт того, что у Шривиджаи были более централизованные ресурсы. 

М. Ульянов: Да. Здесь надо сказать, что сначала меч занёс сам Матарам. И Дхармавангша буквально через год после вступления на престол совершил достаточно крупный поход против столицы Шривиджаи, которая находилась в районе города Палембанг. Это бассейн реки Муси, южная часть современной Суматры.

Удар был сильный и столица была достаточно сильно повреждена. И, видно, был очень сильный психологический урон нанесён гордости малайцев. После этого были контакты с китайцами, после этого столица Шривиджаи восстанавливается. Дхармавангша не был последователен и своё преимущество никак не закрепил.

Этим, видимо, воспользовались малайцы, которые в результате ещё больше усилились. Потому что им стали помогать, им отстроили новую столицу, финансировали очевидно, это китайские источники, в общем-то, не скрывают.

И в 1016 г. малайцы опёрлись на помощь сепаратистов, если можно использовать такой термин, потому что целый ряд центральнояванских княжеств, которые формально были вассалами Матарама на востоке, были полусамостоятельными государствами. И их как раз пугало усиление центральной власти в Матараме, и они с удовольствием выступили на стороне малайцев.

Деталей, как происходили боевые действия, у нас нет. Напомню, что источниковая база этого периода всё ещё достаточно ограничена. Основные источники – это эпиграфические надписи, надписи на камне. В них есть только отдельные упоминания. И самые лучшие, самые яркие моменты написаны придворным красивым поэтическим языком, но ни в коем случае не сухим языком летописи или исторической хроники.

Поэтому пока можно только констатировать, что в 1016 г. столица Матарама была сожжена, всевозможные ценности и сакральные знаки, в том числе царская линга, самый главный сакральный символ и одновременно жертвенник, на котором проводились государственные ритуалы, были вывезены в Шривиджаю или уничтожены.

И на этом запустенье, на пожарище на месте столицы Матарама, и начинается новая история, которую можно рассказать.

М. Родин: Правильно ли я понимаю, что войны в Юго-Восточной Азии в некотором смысле особенные? Про ту же самую Камбоджу мы говорили. Шривиджая туда вторглась, казалось бы, покорила эту территорию. Но потом ушла. Здесь так же произошло?

М. Ульянов: Здесь эти особенности средневековой истории повторяются. Мы часто представляем себе внешнюю экспансию, как борьбу за территорию с целью её присоединения. Но мир достаточно широк, и исторические процессы развиваются по-разному. Если взять во внимание особенности географического членения самого региона, и какие-то ещё особенности, то, конечно, речь о завоевании территории в это время пока ещё не идёт. Это будет уже достоянием более позднего периода, позднего Средневековья.

А сейчас пока речь идёт о сильном ударе, желательно по столице, с какими-то последствиями для правящего дома. Он может быть либо уничтожен, тогда уничтожается государство, либо заменён на какую-то другую ветвь, или на родственников государства-агрессора.

Здесь повторилась та же история, как в Камбодже: малайцы нанесли сильный удар, уничтожили столицу, центр, который держит огромную территорию, и она распадается на отдельные самостоятельные государственные образования. А они возвращаются с добычей, гордые победой, слава которой разносится по всему региону, а может и по всему миру, потому что резонанс чувствуется и в китайских текстах, и в индийских, и т.д. Это событие мирового значения, потому что влияет на цены. 

М. Родин: Но в данном случае, насколько я понимаю, династия не была окончательно уничтожена. В Матараме остался племянник предыдущего правителя.

М. Ульянов: Да, совершенно точно. Здесь мы видим, что сама возможность удара Шривиджаи по Матараму как всегда была вызвана некой слабостью правящего монарха. А слабость монарха определяется несколькими факторами, в том числе и отсутствием наследника, сына, желательно от старшей и общепризнанной жены, старшего сына, который какое-то время обозначается как преемник.

Проблема Дхармавангши, как в дальнейшем и у некоторых других, в общем-то, великих монархов региона, будет заключаться в том, что своего сына от старшей жены у него не было. Это тоже непраздный вопрос. Потому что двор – это культурное явление очень сложное. Здесь очень много внутриполитических потоков, фракций, группировок, и т.д. Политическая борьба всегда протекает в разных направлениях. Одно из них – тенденция, связанная с ослаблением власти монарха, и с этой точки зрения монарх всегда уязвим. Двор может препятствовать монарху иметь ребёнка или приблизить того или иного сына.

У Дхармавангши была сестра, которая ещё в начале его правления была выдана замуж на остров Бали, где развивалась уже несколько поколений достаточно крупная по местным меркам династия. Тогда государство называлось Сингхамандава. На престоле находился представитель четвёртого поколения этой династии по имени Удаяна. Сестра Дхармавангши стала его женой. В этом браке и родился Аирлангга. Принц балийский, но так сложились обстоятельства, что ему суждено стать великим правителем средневековой Индонезии.

М. Родин: А как он взошёл на престол? Казалось бы, это боковая ветвь.

М. Ульянов: Здесь всё очень интересно и достаточно универсально. Подчеркну, что этот период интересен тем, что мы потихоньку начинаем нащупывать возможности описания личности правителя. Напомню, что мы говорим часто о ещё безлетописном периоде. О феномене безлетописной истории я говорил на одной из первых передач. Здесь очень важны всевозможные методы, подходы и внимание к деталям.

Можно сказать, что Дхармавангша, как только он вступил на престол, понимал, что двор в этой ситуации просто не позволит ему иметь наследника и надо было предпринимать какие-то действия, предпринимать быстро, потому что речь идёт о верховной власти. А ситуация на Яве всегда очень сложная, потому что очень сильны тенденции сепаратизма. Поэтому он приближает к себе шестнадцатилетнего уже к тому времени племянника буквально во второй год своего правления, и выдаёт за него свою дочь. То есть он в родстве двойной степени. Он и племянник, сын сестры, и зять, муж дочери. И это для средневекового востока, в частности для Индонезии, достаточно типичное явление. Один из приёмов, который позволяет сохранить власть в правящем доме.

Когда начинается это вторжение, Аирлангге ещё 17-18 лет. И он, по всей видимости, все эти первые годы пребывания при дворе двора чужался. Просто надо было выживать. Поэтому предания, или литературные сведения, сообщают, что он всё это время пребывал где-то в горах и совершенствовался в вишнуистских йогических практиках. Накапливал шакти, внутреннюю энергию, которая потом позволит ему стать великим правителем.

М. Родин: Как ему удалось выжить и как он провёл первые годы жизни после этого сокрушительного поражения?

М. Ульянов: Аирлангга спасался в лесах.

Если позволите, я извинюсь за некоторую бестактность в начале передачи. Хотелось бы вспомнить и почтить память. У нас так случилось, что за прошедший год ушло из жизни два выдающихся специалиста по островной части Юго-Восточной Азии, в том числе которые очень много занимались яванской культурой, языком, литературой. Это Александр Константинович Оглоблин, которого не стало в конце весны.

И буквально несколько дней назад ушёл из жизни выдающийся историк, лингвист Сергей Всеволодович Кулланда. О его творчестве я немножко говорил в одной из первых передач. В частности, вспоминал его замечательнейшую книгу «История древней Явы». Из неё можно почерпнуть очень много интересного и ценного материала. Достаточно сказать, что он был одним из первых, кто поставил на очень высокий академический уровень изучение истории языка как исторический источник.

О нём можно говорить очень много. Просто хотелось почтить его память, поблагодарить за всё, что он сделал, выразить сожаление по поводу его раннего ухода и пожелать коллегам и слушателям как можно больше внимания уделить научному творчеству его и Александра Константиновича Оглоблина.

Постараться почитать это без пристрастия и без заранее заданных знаний о том, что там написано. Потому что когда мы новые методы внедряем в науку, это может вызвать какое-то удивление. Не буду об этом много говорить. Достаточно вспомнить, что одна из последних его книг, посвящённая реконструкции скифского языка, привела его к выводу о том, что в языках соседних народов сохранилось более трёхсот скифских корней. Хотя известно в науке, что в широком обиходе – 6-7 слов.

Есть серия его статей, которая называется «Уроки скифского». И здесь неудивительно, что специалист по Яве стал заниматься иранским миром. Но это уже совершенно другой разговор. Я готов возвратиться к Аирлангге.

М. Родин: Я тоже хотел бы отметить, что вы здесь рассказываете ту информацию, которая во многом была получена благодаря работе нашей школы индонезиеведения. И буквально из первых рук мы получаем эту информацию.

Что происходило с Аирланггой дальше?

М. Ульянов: Прошло два-три года, и яванские элиты стали восстанавливаться от стресса, который им пришлось пережить. И выяснилось, что без центральной власти жить им не очень хорошо. Мощный центр нужен по нескольким причинам. Первая – это религиозный фактор. В сакральном центре должен быть монарх, который должен объединять небо и землю, быть связующим звеном с богами и выполнять все основные ритуалы. По представлениям людей того времени именно это обеспечивает благосостояние, урожай, мир, покой, гармонию и т.д. Здесь, я думаю, можно говорить и об экономике, и о политике, и т.д., но для людей Средневековья с их ментальностью сакральный фактор играет очень большую роль.

И, конечно, нужно наличие центра, который будет поддерживать порядок на этой территории и обеспечивать торговлю. Нужна безопасность купцов, предпринимателей, возможность принимать гостей («гость» в любом из языков изначально означает именно торговца).

Именно это, видимо, и обеспечило консенсус, что Матарам надо восстанавливать. И поскольку из членов династии остался только Аирлангга, то именно он был возведён на престол. И здесь очень важно подчеркнуть ту поддержку духовенства, которую он, видимо, за это время смог обрести. Напомню, что основной культ в это время – вишнуизм. Если раньше на Яве был распространён шиваизм, то Вишну – это другая часть тримурти. Если шиваизм – это клокочущая, бурная энергия, связанная с агрессией, с активным действием, то сам Вишну изображается с четырьмя руками, синего цвета. Такой спокойный, достаточно статичный.

И поскольку вишнуистское духовенство здесь, видимо, достигает некоего верховенства, сам образ Вишну и Аирлангги, как представителя именно вишнуистского направления, тоже является основой для консенсуса.

И вот в 1019 г. Аирлангга возводится на престол и становится правителем. Но правителем чего? Государство же распалось. Наиболее отдалённые территории жили как жили, им столица была не очень нужна. Здесь и географический фактор играл роль, конечно. А княжества или владения в бассейне реки Брантас начинают постепенно сплачиваться вокруг Аирлангги.

Но очевидно, что в первые годы его правления усобица сохраняется. И Аирлангга подчиняет себе только часть территории. И они ещё расположены не одна вслед за другой в бассейне этой реки, а чересполосица здесь есть. И это определяет направление его внутренней политики. 

М. Родин: Я так понимаю, в этот момент для него было важно обратиться к корням, на Бали, и это ему в том числе помогло. Видимо, какие-то его дальние родственники помогли ему.

М. Ульянов: Действительно, поскольку Бали все эти события не затронули, а в период резкого ослабления Матарама соседнее государство оживает. Здесь у Аирлангги совершенно точно был «запасной склад». Он мог брать и продовольствие, и военную силу, если необходимо. Ну и просто опираться на моральную поддержку своих родственников. Другое дело, что там тоже естественно был двор, и его младшие братья были даже рады, что Аирлангга куда-то отъехал, и делили власть уже между собой.

Поэтому у Аирлангги были развязаны руки в этом отношении на востоке. Сначала ему явно пришлось несколько лет бороться за удержание власти. Это период примерно с 1019 по 1022 г. И надо сказать, что три года – это достаточно короткий срок. Потому что часто это первое время длится около пяти лет, и не каждый правитель может его пережить, как мы знаем.

Но ему удалось это сделать. Он укрепился и в нижней, и в средней части Брантаса. Но явно тяготел к нижней части. Столица, город Кахурипан, потом будет находиться там, несколько выше от устья, но в низовьях Брантаса.

М. Родин: Я так понимаю, что это важный стратегический момент. Потому что это ближе к морю, соответственно, ближе к торговым путям. Правильно?

М. Ульянов: Да, конечно. Поскольку из китайских источников мы знаем, что купцы, которые приплывали за товаром в восточную Индонезию, входили в устье реки. И совершенно очевидно, что это Брантас. И в чуть более позднее время столица здесь будет, или крупный город ещё будет здесь сохраняться. Здесь помимо дворцовой зоны был выстроен небольшой купеческий городок, где были постоялые дворы, рынки, и где можно было безопасно провести время. А в условиях муссонного ветра, даже при возможности каботажного плавания, это может быть достаточно длительное время.

До 1022 г. он как-то уговаривал своих близких вассалов и подданных. А после того, как ему удалось укрепиться на престоле, он начинает активную внутреннюю политику, связанную с централизацией своей власти и с подчинением сначала соседних территорий, самостоятельных владений. Потом – более отдалённых, но тоже в пределах центральной Явы.

Есть достаточно большая эпиграфическая надпись, посвящённая как раз итогам правления Аирлангги. И благодаря ей можно примерно представить динамику этого времени. Идёт достаточно небыстро, но, что очень важно для нас, последовательно.

Здесь толчком стал момент, когда в 1022 г. он умудрился победить во внутрибалийской борьбе и его назначили наследником. Совершенно явно, что он переезжать туда не хотел, он оставил вместо себя местоблюстителя, одного из братьев. И это, естественно, подняло его авторитет. И на этой волне исторического благоволения к нему он начинает вторжения в соседние владения. Где-то в 1028-29 гг. он подчиняет наиболее близкие владения, потом в 1030 г. наносит удар тому обидчику, который перешёл на сторону Шривиджаи, и благодаря которому во многом был уничтожен Матарам.

И тогда же, в 1030 г., он совершает очень важный дипломатический ход, который окончательно расставит все точки над i, и можно говорить, что новое государство имеет право на жизнь. Он фактически выступит инициатором заключения мирного договора со шривиджайским правителем. Переступить через себя политику, тем более средневековому монарху, далеко не просто. Люди все очень гордые. У нас, кстати, сохранилось скульптурное изображение Аирлангги, он восседает там верхом на Ганеше, одном из воплощений Вишну. Он оседлал прояление бога фактически.

Здесь он тоже добился успеха, и правитель Шривиджаи с очень красивым именем Санграма Виджаятунггаварман отдаёт свою дочь, и Аирлангга становится зятем и правителя Шривиджаи. И шривиджайцы были крайне рады, потому что напомню, что буквально пять лет назад, т.е. уже в правление Аирлангги, они претерпели тоже сильнейшую травму. Южноиндийское государство Чолов нанесло очень сильное поражение Шривиджае не смотря на протесты Сунской империи и других индийских государств.

Чолы расширялись, хотели добиться здесь гегемонии, потом ушли. Но после этого Шривиджая надорвалась, и явно уже больше никогда не сможет воспрять.

М. Родин: То есть получается, Аирлангге повезло благодаря тому, что его основной противник, Шривиджая, испытывал какие-то свои проблемы.

М. Ульянов: Совершенно точно. И важно, что он смог проанализировать ситуацию, понять, что она крайне выгодна именно Яве, и в нужный момент, когда Шривиджая уже находилась на грани отчаяния и восстановить всё это было крайне сложно, он фактически протягивает руку. И по всей видимости Шривиджая какую-то часть контрибуции или компенсации Матараму внесла после этого, не смотря на своё тяжёлое положение. Что тоже, в общем-то, вдвойне усилило Аирланггу.

После 1030 г. идёт волна походов на соседние территории. И с 1031 до 1032 гг. он подчиняет ещё несколько владений. И, в принципе, можно говорить о том, что к 1035 г. заканчивается период восстановления Матарама почти в тех границах, в которых он был раньше. По крайней мере, на востоке центральной Явы.

Завершением этого периода является официальное воссоздание столицы. Город Кахурипан, пышный двор. Сюда свозятся самые великие поэты, писатели, художники, и т.д. Создаётся великая литература. Я прочитаю маленький отрывок из самого известного литературного произведения этого времени. Оно называется «Арджуна виваха», «свадьба Арджуны». Как раз в память Александра Константиновича Оглоблина, который переводил это на русский язык. Я сначала прочитаю на кави, древнеяванском литературном языке, а потом в переводе Александра Константиновича на русский язык.

И вот как он звучит по-русски, в переводе Оглоблина:

«Ты находишь ненаходимое.

 Ты зришь незримое.

Ты одолеваешь неодолимое.

О Шива, истина высшая, стань передо мною без завесы»

Это небольшой фрагмент. Это произведение считается одним из первых, если не первым, яванским литературным произведением, которое задало высокую планку для всех остальных. Оно переведено на все языки, включая эстонский. Я говорил про Юло Хенновича Сирка. Это великий российский яванист, он большую часть жизни прожил в Москве, выпускник Тартусского университета, учитель Сергея Всеволодовича Кулланды. А вот на русский язык, к сожалению, пока не переведено. Но поскольку яванский уже у нас в программе обучения Института стран Азии и Африки, то надеюсь, что следующее поколение переведёт.

Были и другие произведения. Здесь очень важно, что консолидация, централизация государства приводит к складыванию двора с его высокой дворцовой культурой. И это всё выводит яванскую культуру, государственность на новый этап развития.

И в принципе остаётся последний кусочек, очень важный для Аирлангги. Казалось бы, это венец правления: надо почивать на лаврах, наслаждаться победой, участвовать в церемониях, строить сооружения, получать цветы, подарки и т.д. Но в политике так крайне редко бывает. Надо сказать, что образ Аирлангги очень чётко очерчивается именно последним периодом его правления. Всё, что было до этого – безусловно проявление его выдающихся способностей, дарований, ну и где-то фактор исторической случайности. А здесь фортуна фактически отворачивается от него. Это всегда трагично: как передавать власть?

Последний период его правления, 1035-1041 гг. Он как раз сталкивается с этой проблемой. И здесь отчасти повторяется то, что пережил его дядя, Дхармавангша, последний правитель Матарама.

М. Родин: То есть у него тоже не было наследника мужского пола?

М. Ульянов: Наследники были, но они были от жён достаточно второстепенных, дочерей каких-то не очень влиятельных яванских правителей. Сына от главной жены, шривиджайской принцессы, у него не было, а была дочь, которая была старшая в этой системе родства и среди претендентов на престол. Её звали Санграмавиджая. Она явно была женщиной непростой, умной, явно обладала какими-то способностями политического управления. Тем более напомню, что и до этого в Матараме были женские правления, и в последующей истории яванских государств женщины сыграют значительную роль и в управлении государством.

Но здесь происходит очень важный момент. По всей видимости, Аирлангга стал немножко раньше говорить о передаче ей власти, и это вызвало сопротивление двора, влиятельных элит. И фактически она была вынуждена «уйти в монастырь», как у нас принято говорить. Т.е. уйти в горы и заняться отшельничеством, совершать индуистский тапас. И в соответствии перестаёт быть наследником.

И здесь начинается чехарда, которая часто в таких ситуациях возникает. Из всех сыновей по старшинству на первое место выходит два. Одного зовут Гарасакан, а другого – Самаравиджая. Здесь проявляется слабость яванской государственности. Аирлангга ещё сравнительно молодой человек, и в лучший мир уходить не торопится, а с наследием надо что-то решать, потому что явно назревает кризис. И он в этой ситуации делит своё государство на две части. Ту часть, где находится столица Кахурипан (историческое название области – Джанггала), это нижняя часть Брантаса, он отдаёт своему сыну Гарасакану. А область в средней части Брантаса, которая потом будет известна как Кедири, с крупнейшим городом Даха или Кедири (историческое название этой области – Панджалу) он отдаёт Самаравиджае, и какое-то время ещё находится в столице. Но это назначение наследников и раздел территории не ослабляет напряжения, а только усиливает. 

И здесь, говоря о завершающей части правления Аирлангга, важно сказать, что в 1041 г. он принимает тяжёлое для правителя решение. И в истории крайне мало правителей, которые при жизни добровольно отказываются от престола, исчезают на время, но сохраняют себе жизнь. Аирлангга может войти в число тех единиц в мировой истории, которые пошли на этот ход. В 1041 г. он официально объявляет, что покидает столицу и престол. Видимо, проходит церемония, которая подтверждает самостоятельность двух государств, в которых правит два его сына. А сам он уходит в те же самые горы к своим вишнуистским учителям. И до конца жизни, а умирает он в 1049 г., он совершает религиозный подвиг. И в национальной яванской традиции именно это часто считается самым главным. Потому что собрав или воплотив в себе какую-то невидимую космическую силу, он придал и в сакральном понимании колоссальную энергию для развития яванского государства.

М. Родин: Правильно ли я понимаю, что искусственный раздел государства, которое он объединил, сохранило динамическое равновесие? Его сыновья не передрались между собой. Или как дальше развивалось?

М. Ульянов: Они передерутся немножко позже. С 1042 г. фактически можно начать говорить об истории государства Кедири, следующего по периодизации. Но у него будет своего рода переходный период, который затянется с 1042 по самое начало XII века, примерно до 1104 г., который как раз будет связан с противостоянием этих двух государств, Панджалу и Джанггала. Они будут конкурировать, воевать между собой, претендовать на престол друг друга до тех пор, пока в 1104 г. наконец ситуация не прояснится и не победит это южное восточное государство Панджалу и не объявит о создании единого яванского государства Кедири.

М. Родин: Можем мы говорить касательно этих ста лет истории о динамическом равновесии в регионе? Потому что мы видим, что сначала Шривиджая Матарам разрушает, потом Матарам восстанавливается, они опять вступают в какие-то отношения. То есть глобально ситуация находится в динамическом равновесии в этот период.

М. Ульянов: Как правило, это действительно точно. Это одна из особенностей политических процессов в Нусантаре. Западная и центральная части действительно уравновешивают друг друга. Поскольку Шривиджая в это время ослабевает, чаша весов начинает склоняться в яванскую сторону. Но не окончательно. Потому что чуть позже определённые процессы будут происходить на самой Суматре, у наследников Шривиджаи. Но важно, что и Индокитай нельзя сбрасывать со счетов. Чуть позже здесь начнётся формирование тайского государства и у него будут свои претензии.