Виктор Вахонеев в «Родине слонов»

Как двенадцатилетний мальчик нашёл затопленный античный город? Откуда мы знаем, что это – Акра из античных источников? Почему она оказалась под водой и что позволило ей так хорошо сохраниться до наших дней? 

Говорим о крымской Атлантиде с научным сотрудником Института истории материальной культуры РАН, специалистом по морской археологии, директором Научно-образовательного центра «Археологические исследования» Севастопольского государственного университета Виктором Васильевичем Вахонеевым.

Стенограмма эфира программы «Родина слонов» с научным сотрудником Института истории материальной культуры РАН, специалистом по морской археологии, директором Научно-образовательного центра «Археологические исследования» Севастопольского государственного университета Виктором Васильевичем Вахонеевым.

М. Родин: Программа выходит шестой год подряд, а мы так и не говорили про Атлантиду. Мне кажется, пришло время о ней поговорить, точнее об одном из городов, который можно с ней ассоциировать. Сегодня мы будем говорить про Акру. Про небольшой боспорский город неподалеку от Керчи, который в своё время затопило море. И теперь его исследуют подводные археологи, точно так же, как исследовали бы Атлантиду, если бы нашли её.

В прошлый раз мы с вами связывались и говорили в общем о морской археологии, о том учебнике, который вы собираетесь выпускать. И стало очевидно, что обязательно нужно поговорить про Акру, про один из самых интересных памятников подводной археологии в нашей стране.

Акра – это небольшой боспорский город, который возник примерно две с половиной тысячи лет назад, то есть в эпоху уже эллинизма. Дело в том, что его очень долго не могли найти. Он упоминается у Страбона и ещё в некотором количестве античных источников, но есть проблема. Там есть примерное описание: говорят, что он находится на самом юге пролива, который соединяет Азовское и Чёрное море. Есть упоминания о том, где он был, но очень приблизительные. И очень долго археологи не могли найти этот город.

Можете рассказать, почему и как этот город исчез с лица Земли?

В. Вахонеев: Дело в том, что со времён античности уровень мирового океана изменился. За всю историю существования планеты Земля море то наступает, то отступает. Ледниковые период наступает – море отступает, ледники тают – море наступает.

Разные исследователи считают, что разные уровни были. Кто-то говорит, что на три метра поднялся уровень воды со времён античности, кто-то – даже до пятнадцати. Проблема эта особенно в последние 70 лет интересует геологов, геоморфологов и в том числе археологов. Почему? Дело в том, что ещё с XIX в. заметили, что в прибрежных частях некоторых античных городов, основанных в Северном Причерноморье, таких как Мирмекий, Ольвия, Херсонес, кладки уходят под воду. Хорошо известен рисунок Мирмекия Фёдора Ивановича Гросса, где в 1870-е гг. были небольшие раскопы на берегу, и хорошо видно, как стены уходят под воду.

Археологи стали интересоваться: на сколько же метров поднялся уровень воды? И в действительности оказалось, что ещё две с половиной тысячи лет назад уровень где-то был от 3 до 4 м ниже современного. И это всё привело к тому, что эти прибрежные части греческих городов, а все они располагались на побережье, поскольку греки всегда приплывали на кораблях, частично оказались затопленными.

Самые известные памятники – пожалуй, Фанагория, памятник, который посетил Владимир Владимирович Путин в 2011 г. Известна его фотография с двумя амфорами.

Ольвия (это Николаевская область, Украина) в переводе с греческого – «Счастливая». Считается, что около трети города затоплено водами Днепро-Бугского лимана. Ещё в начале ХХ века там зарождалась в том числе подводная античная археология. Тогда изобрели специальный ковш, который должен был поднимать сокровища со дна воды. Конечно, сокровища он оттуда не поднимал, но факт интереса к затопленным древностям в начале ХХ века очевиден.

Ну и одна из самых ярких находок, наверное, начала ХХ века. Когда начинали строительство феодосийского порта, а Феодосия – это тоже один из древнегреческих городов, основанный в VI в. до н.э. милетянами, там тоже нашли сваи, вбитые на глубине 3-4 м. И посчитали, что это остатки прибрежной портовой инфраструктуры древней Фанагории.

И в середине ХХ века практически все древнегреческие города, входившие в состав Боспорского государства, были точно более-менее локализованы. Процесс поиска начался после присоединения Крыма к России, когда академические учёные устремились в Крым и стали сравнивать письменные источники с местоположением различных руин. И к середине ХХ века бо́льшая часть городов была найдена. Осталось лишь несколько, которых не могли найти. Со стороны европейского Боспора такие города, как Гермисий, Зефирий и Акра. У греков считалось, что Боспор Киммерийский, это древнегреческое название Керченского пролива, делит Боспорское царство на две части: европейскую и азиатскую.

Почему Акру не могли найти? Дело в том, что прямой перевод слова «Акра» с древнегреческого обозначает «возвышенность». Мы все знаем слово «акрополь». «Акрос полис» – «верхний город». И считали, что Акра должна быть где-то на возвышенности. Искали все холмы. К тому времени уже нашли город Нимфей. А из письменных источников было известно, что Акра находится где-то между городами Нимфей и Китей. Причём было известно расстояние между ними. Долгое время не могли найти Китей. Но всё изменилось в 1918 г., когда рыбаки на древних развалинах к югу от мыса Такиль нашли стол с надписью «Община китеян». И стало понятно, что в этом месте располагается Китей.

Соответственно, достаточно было померять расстояние между Китеем и Нимфеем, чтобы понять, где находится Акра. Учёные меряют – найти не могут. Нет на возвышенностях вокруг никаких древних городов. То, что город должен находиться на возвышенности, априори понятно: удобное место для обороны.

М. Родин: Плюс он ещё и называется Акра.

В. Вахонеев: Да. Не могут найти. В 70-е гг. на мысе Такиль вроде бы нашли то место, где мог быть город. Начали раскопки, даже культурный слой эллинистического периода нашли. Но там всего лишь одно святилище, которое хоть и существовало несколько столетий, но тем не менее на городские постройки не было похоже. И кто бы мог подумать, что город нужно искать не на возвышенности, а под водой?

М. Родин: Мы как раз под водой этот город и нашли. Я не зря упомянул Атлантиду. Это достаточно распространённая судьба для греческих приморских городов. И вся эта легенда скорее всего описывает архетипичный конец такого города.

В. Вахонеев: Конечно. Более того, даже сами древние греки так или иначе встречали какие-то затопленные руины. Мы сейчас не будем особо останавливаться на судьбе ряда культур эпохи бронзы, связанных с тем же Критом. Но даже современники античных греков знали, что под водой находятся затопленные памятники. К примеру, совсем недавно был найден в Греции город эпохи бронзы Павлопетри, который очень хорошо сохранился. На момент античности их отделяла примерно 1000 лет от момента затопления этого города. Кстати, на городе Павлопетри сейчас функционирует крупный археологический парк.

Но очень часто мы имели дело с частично затопленными памятниками. Т.е. какая-то припортовая часть была действительно затоплена, а основная часть была на какой-нибудь возвышенности, и её исследуют наземные исследователи. А с Акрой история оказалась другой, потому что всего где-то процентов 10-15 города находится на узкой полоске берега. А остальные 85% оказались скрыты волнами Керченского пролива.

М. Родин: Насколько драматична была эта судьба? Если я правильно понимаю, в случае с Акрой у нас нет какого-то катастрофического события. В том смысле, что наступление моря происходило достаточно планомерно и люди успели оттуда переселиться, поскольку это заняло несколько поколений.

В. Вахонеев: Вы сейчас подняли очень серьёзную научную проблему. Спор с нашими коллегами-учёными до сих пор происходит, и мы не можем найти общего мнения. Я принадлежу к той плеяде исследователей, которые считают, что это была не одномоментная катастрофа, что всё это было растянуто во времени по столетиям. Хотя есть другая точка зрения, что была какая-то катастрофа, связанная с землетрясением, с прогибанием суши.

Но скажу так, что город Акра, который существовал где-то с V в. до н.э. до начала IV в. н.э., за свою историю переживал периоды и наводнений, и подтоплений. Потому что ещё в 60-е гг. учёными был установлен т.н. период фанагорийской регрессии. Это период, когда море отошло на метр-два. И у Акры, которая была основана на низком, глубоко вдающемся в море мысу, море освободило какие-то участки суши. И люди начали их осваивать. Но за какие-то 100-150 лет море начало отвоёвывать отданную раньше территорию. И мы прямо под водой, когда проводим свои раскопы, фиксируем, как древние греки начали бороться с этим постоянным подтоплением.

Как мы это видим археологически? Дело в том, что у нас некоторые участки подсыпаны песчаными подушками мощностью до метра-полтора. Т.е. люди пытались себе искусственно создать возвышение. Некоторые архитектурные строительные остатки они подкладывали деревянными фундаментами. К примеру, одна башня на Акре, которая датируется ближе к концу IV в. до н.э., была сооружена на мощном фундаменте из дубовых брёвен, сложенных в форме клети. Это необычно, что под фундамент подкладывают такие деревянные клети. Мы считаем, что это одна из форм адаптации греков для того, чтобы бороться с высоко поднимающимися грунтовыми водами. Потому что все остатки, которые были построены чуть раньше, в период регрессии, когда вода отошла – там всё красиво, ровненько, вскопаны фундаментные ряды и сверху возводились строения. А через какое-то время вода начала подступать, и, чтобы создать какую-то мощную постройку, приходилось делать деревянные клети. К примеру, известно, что и в античности, и в Средневековье, когда колодцы копали, чтобы их обложить камнем, делали такие фундаменты из брёвен. Т.е. это исключительно для того, чтобы бороться с возможным оплыванием из-за уровня грунтовых вод.

М. Родин: Насколько я понимаю, этот город уникален её и тем, что очень хорошо сохранился, в отличие от других подводных городов на территории нашей страны и близлежащих стран. Почему он сохранился? За счёт чего? Как это получилось?

В. Вахонеев: Это действительно уникальный случай. Посчастливилось по нескольким причинам. Ещё вернусь к открытию этого города. Мы дошли до середины ХХ века, когда все города нашли. А как же нашли Акру? И от этого мы определим уникальность сохранности.

Дело в том, что к 1980-м годам множество городов было найдено, а Акру нашли случайно. Двенадцатилетний школьник ходил по берегу и насобирал несколько десятков монет. К тому времени археологи знали, что где-то здесь под водой находятся затопленные остатки поселения. Ещё с 1950-х годов фиксировали на берегу какую-то вымывающуюся керамику. Считали, что какое-то небольшое сельское поселение затопилось. А этот мальчик не просто насобирал монеты, а ещё и составил самостоятельный схематический план тех строительных остатков, которые он увидел на берегу. Дело в том, что в весенне-осенний период 1981-82 гг. штормами смыло песок, и он ушёл дальше по течению, обнажив тем самым на урезе воды кладки. Этих кладок было много, и все они были параллельны и перпендикулярны друг другу. Т.е. уже начала просматриваться городская уличная сетка, какая-то городская топография. И этот мальчик насобирал ещё большое количество монет. И всё бы ничего, если бы от самых ранних до самых поздних монет не было разрыва около тысячи лет. Одно дело – сельское поселение, которое существовало 100-200 лет. А у нас хронологический диапазон очень большой. Это не какое-то мелкое поселение.

И тут ещё один случай, который позволил найти Акру. Дело в том, что как раз в 1981 г. в Ленинградском отделении Института археологии был создан подводно-археологический отряд. Он назывался «Боспорская подводная археологическая экспедиция» под руководством Константина Шилика. И они как раз в эти годы приступили к планомерному изучению Керченского пролива под водой. Они обратили внимание на строительные остатки, информацию о которых им передали в керченском музее, куда были переданы находки, обнаруженные этим школьником.

И когда аквалангисты погрузились на дно, они увидели уличную структуру, оборонительную стену города, оборонительную башню. И удивились. Почему? У нас во многих местах есть затопленные части античных городов. Тот же Херсонес имеет в Карантинной бухте затопленную приморскую часть, Ольвия имеет затопленную прибрежную часть, Патрей на Боспоре, Фанагория, даже Нимфей, Мирмекий. Но дело в том, что поскольку эти затопленные части находятся на минимальных глубинах, от 0 до 4 м, то эти глубины наиболее подвержены разрушительному действию гидрофизического влияния: штормов.

М. Родин: Т.е., грубо говоря, каменную кладку разбивает волнами.

В. Вахонеев: Конечно. Когда идёт мощный шторм, это всё перемалывается. Тем более, что такое культурный слой? Это не какая-то там плотная глина. Это слой, накопившийся в результате жизнедеятельности человека. Он немного рыхловатый. Конечно, он очень сильно размывается. Тем более, когда идёт весенний или зимний шторм. Встанет лёд (а в Керченском проливе лёд становится), то может вообще это всё уничтожить. Поэтому все привыкли, что под водой мы чаще имеем дело с переотложенным культурным слоем.

М. Родин: Переотложенным – это значит перемешанным. Т.е. не в том порядке, в котором он укладывался.

В. Вахонеев: Да. Это значит, что слоёв, как таковых, нет. Они перемешаны между собой. Но находки есть в большом количестве. Они разновременные. Но информации мы извлекаем гораздо меньше, чем если бы эти находки содержались бы в сохранившихся слоях и напластованиях. А обычно они перемешаны штормами.

На Акре, в принципе, должно было быть то же самое. Но то, что увидели в 1982 г., поразило всех. Под водой сохранились нетронутые строительные остатки, и в том числе культурные слои. Дело в том, что мощная оборонительная стена, которая отсекала город, расположенный на мысу, от остальной, грубо говоря, материковой части, послужила своеобразным барьером, который не позволил размыть мористую часть города. Т.е., грубо говоря, оборонительная стена города, возведённая в IV в. до н.э., послужила гидротехническим защитным сооружением.

Что нам это всё в комплексе дало? Дело в том, что, как я сказал, жители города изначально поселились на мысу. А он был очень низким и глубоко вдающимся. Грубо говоря, такая коса. Основание этой косы они отгородили стеной. И жили на этой косе площадью примерно 3,5 га. В связи с тем, что они ещё в древности жили во влажном грунте, то у нас произошло примерно то же, что имеет место в болотной или озёрной археологии, т.н. wetland archeology, когда все органические остатки, попадающие во влажный грунт, очень хорошо сохраняются. 

М. Родин: Что-то похожее на мокрый слой, который есть в Новгороде. Правильно?

В. Вахонеев: Именно. Когда наземные коллеги к нам подходят и спрашивают: «Виктор, зачем вы так много ресурсов, финансовых, научных, физических, тратите на исследование этого памятника, если рядом такие же города, только на земле, которые проще копать? Результаты же можно такие же получить, как и на соседних памятниках, по принципу аналогии». Я говорю: «Ну, ребят, не совсем так».

Дело в том, что жители древней Акры жили в постоянных условиях влажности. Уже в античности. Они практически на самой кромке берега возвели свой город. То уже любые предметы, которые попадали в слой, имели возможность хорошо сохраниться. В первую очередь – органика.

К примеру, мы под водой за последние годы нашли четыре деревянных гребня IV в. до н.э. У нас хорошо известны такие гребни в косторезном искусстве. Такие деревянные гребни бывали в могилах, где в условиях склепов была влажность, и кое-где можно было находить. А в условиях города таких находок были единицы. Только потому, что на суше в сухой почве оно не сохранялось.

Дерево для древних акрийцев, как и для всего античного общества, было одним из основных элементов, из которого делалось много изделий. Просто ввиду того, что они не сохраняются, мы больше внимания в музеях обращаем на амфоры, на гончарные изделия.

А в Акре мы находили обработанные на токарном станке детали мебели. Ещё наши предшественники в 1980-х гг. находили деревянные элементы от мебели. Мы даже находим там древние веточки от костра. Вот такая у нас особенность, которую не на каждом памятнике можно встретить.

М. Родин: Давайте опишем этот город во времена его расцвета. 2500 тысяч лет назад, или 2000 лет назад, во времена Христа. Как он выглядел, какого он был размера, сколько людей там жило и чем они занимались?

В. Вахонеев: На территории Боспорского царства было большое количество различных городов. Даже сформировался своего рода феномен малых городов Боспора. Это городки, которые были по площади от трёх до десяти гектаров с населением от пятисот до нескольких тысяч человек. Но их было достаточно много. Вокруг столицы, Пантикапея, были основаны такие города, как Мирмекий, Парфений, Порфмий – это к северу. А к югу был основан достаточно крупный Нимфей, а между ними Тиритака, малый город Боспора. Ещё южнее – Акра и Китей. Они располагались на расстоянии где-то 10-15 км друг от друга.

Акра была основана, по-видимому, уже в период второй колонизации Боспора. Это внутренняя колонизация. Мы считаем, что греки, которые приплыли сюда в конце VII – первой-второй четверти VI в. до н.э., основали более крупные города, и другие города типа Мирмекия. А Акру основали чуть позднее, в V в. до н.э. Для различных функций. Возможно, это был какой-то морской торговый перевалочный пункт. У греков считалось, что лёд замерзал как раз по Акру. Древние источники пишут, что Акра была южной точкой, докуда доходил лёд зимой. А южнее Акры льда не было, поэтому можно было кораблям зимовать на воде, и не надо было их куда-то вытаскивать.

Акра был одним из таких малых городов Боспора. Мы сегодня склонны считать, что его площадь была около трёх с половиной гектар.

М. Родин: А сколько это в футбольных полях?

В. Вахонеев: А сколько футбольное поле в гектарах?

М. Родин: В гектарах не знаю. Где-то 100 на 100 плюс-минус километр.

В. Вахонеев: Гектар – это 100 на 100. То есть 3,5 по 100 на 100.

Но мы должны понимать, что древнегреческие города – это не города современные. Греческая жизнь в большинстве протекала на хоре. Хора – это прилегающая сельскохозяйственная территория. Вокруг Акры большое количество полей, сельских поселений, небольших усадеб, где боспоряне и проводили основной свой досуг, занимаясь сельским хозяйством. Городок – это всего лишь культурный, религиозный, возможно политический центр.

Акра не была никогда независимым городом, она подчинялась Пантикапею. Например, на Акре было найдено свинцовое письмо. Греки писали письма, иногда в том числе на свинце процарапывали. На этом письме было сообщение о том, что представитель государственной власти должен принять меры для того, чтобы бороться с наводнениями. Датировано оно, по-моему, II в. до н.э.

Акра была небольшим, но нормальным греческим городком. В IV в. до н.э. в Боспорском царстве была единая государственная программа укрепления городов. Возможно, за счёт государственной казны были укреплены все города, построены мощные оборонительные сооружения. В том числе на Акре построили оборонительную стену.  

М. Родин: Это та самая стена, которая впоследствии защитила город от волн и позволила ему сохраниться под водой. Правильно?

В. Вахонеев: Да. У города были периоды взлёта и падений. Расцвет всего Боспорского царства, как и Акры – это IV в. до н.э., когда было сооружено большинство монументальных строений. К первым векам нашей эры город возможно на какой-то период был даже оставлен. В первые века нашей эры он уже потерял статус города, его письменные источники называют «городок» или «селение». Он уже состоит из серии разнообразных крупных домовладений, усадеб, уже без оборонительных стен. Население в материальной культуре было немножко победнее. Кладки были попроще, не такие монументальные сооружения, как в предыдущие столетия.

М. Родин: Правильно ли я понимаю, что именно в это время Страбон его описывает? И он уже его описывает просто как точку в маршруте: «Плывёшь по проливу, увидел Акру – поворачивай направо».

В. Вахонеев: Если можно назвать то, что Страбон описывает – то да. В действительности письменные источники Акру обходят стороной. Они её всего лишь упоминают, равно как и Страбон. Страбон называет её селением, крохотным городком. То, что даёт нам одно из оснований считать, что в римское время, во времена Страбона, Акра уже не серьёзный город, а деревенька. Страбон в двух пассажах её упоминает. Один раз называет её «деревенькой».

М. Родин: Сколько в эпоху расцвета там жило людей и как был устроен город? Из чего он состоял? У нас есть оборонительная стена. Что у нас там ещё присутствует?

В. Вахонеев: Что интересно, многие боспорские города имеют хаотическую систему застройки. Где начали строить традиционно – так криво-косо идут улочки, переулочки. На Акре, начиная с IV в. до н.э., с ранних слоёв, потому что мы пока ещё не обнаружили V века, мы прослеживаем ровные параллельные и перпендикулярные улицы. Мы бы назвали это гипподамовой системой для какого-то крупного города, когда всё параллельно и перпендикулярно делится на кварталы. Улицы на тех же местах застройки IV в. до н.э. сохранились и в римское время. Те же направления. Там не чётко север-юг, там северо-запад – юго-восток. Городская планиграфия соблюдалась на протяжении веков.

Это в том числе ещё один из козырей, который говорит о том, что мы имеем дело с Акрой. Потому что критики могут сказать: где надпись, что это город Акра? Такой надписи нет. Мы по косвенным признакам определяем, что это Акра, упоминаемая в письменных источниках. У нас есть оборонительные стены, которые характерны для городов. У нас есть чёткая топография и планировка города, что говорит, что это не какое-то маленькое село, коих много, а именно городское поселение.

М. Родин: Есть ли там порт и какие-то публичные постройки, общественные места?

В. Вахонеев: Дело в том, что когда мы имеем дело с древнегреческими городами, особенно периода классики и архаики, то мы не всегда должны представлять себе порт в том смысле, что это какое-то искусственное сооружение с причальными стенками, куда постоянно приходят корабли. Греки в этот период в основном пользовались благами природы. Т.е. выбирали себе для основания города те места, где уже удобные бухты. Важно понимать, что не все греческие города имели причальные стенки. Поэтому разгрузка торговых кораблей происходила на воде. А уже на небольших лодочках причаливали к берегу и привозили товар. Кстати, по этому поводу, когда мы работали в Ольвии, очень много спорили. В Ольвии находили развалы амфор в большом количестве и считали, что это чуть ли не кораблекрушение. Дело в том, что при перегрузке с торгового судна на лодки какие-то битые амфоры или испорченные изделия просто утилизировали под воду. Таким образом образовывались холмики одного времени испорченных, разбитых, треснувших амфор, из которых вино вытекло. Это совсем не говорит о том, что здесь было кораблекрушение.

Акра имела свою гавань. Гавань была южной и северной в зависимости от господствующих ветров. Т.е. мыс, на котором находилась Акра, разделял гавань на две части, где могли отстаиваться корабли, ждущие разгрузки товаров на территорию города. Эта гавань была исследована. Там было найдено большое количество якорей, в том числе античных деревянных якорей со свинцовыми штоками. Некоторые из них сейчас даже в экспозиции Керченского музея.

Что касается общественных сооружений, то у нас совсем недавно была интересная находка. Мы исследовали оборонительную башню города. Я её уже упоминал: она на деревянных балках стоит. Она на глубине 1,5-2 м находится. Но она сложена из длинных аккуратных рустованных блоков.

М. Родин: Что значит рустованных?

В. Вахонеев: Мы часто в сталинской архитектуре можем видеть первые этажи из гранита. Этот гранит – такой рваный камень, а по контуру камушка идёт аккуратная тёсаная полосочка по периметру. Эта полосочка называется рустом. Её придумали греки, и она очень активно начала использоваться с IV в. до н.э., она даже небольшим таким хроноиндикатором может служить.

Так вот, оказалось, что в башне рустованные блоки находятся не только снаружи для красоты, но ещё и с внутренней стороны. Что абсолютно нелогично. Кто будет любоваться красотой монументализма этой башни изнутри? Мы считаем, что произошли какие-то события, связанные с частичным разрушением Акры где-то в середине-второй половине IV в до н.э. Какое-то было нападение, разрушение. Пожары мы там засвидетельствовали, наконечники стрел скифского типа. Не факт, что скифы напали, но тот, кто нападал, использовал стрелы скифского типа. И после этого в срочном порядке начинают строить эту башню. А как быстро сделать башню? Нужно что-то разобрать, лучше то, что было разрушено. Мы считаем, что эта башня была собрана из архитектурных элементов, которые принадлежали, возможно, какому-то административному или городскому зданию, которое имело такие рустованные блоки. Такая микроистория на основе догадок подводных археологов.

М. Родин: Сколько сейчас процентов территории города исследовано? Сколько ещё мы сможем понять, изучая этот город?

В. Вахонеев: Город исследуют недавно. Его открытие относится к 1981-82 гг. Первые 3-4 года его исследовали ленинградские подводные археологи под руководством Константина Шилика. В 90-е гг. четыре археологических сезона провела экспедиция Керченского музея. Наша экспедиция зародилась в 2011 г. В этом году мы провели свой десятый юбилейный полевой археологический сезон. Зародилась она для меня случайно. Сергей Львович Соловьёв, сотрудник Государственного Эрмитажа и ИИМК РАН, который уже десять лет работал на хоре, прилегающей к Акре территории, увлёкся подводной частью Акры и предложил мне создать совместную экспедицию по её исследованию. На тот момент я уже несколько лет руководил подводными исследованиями в Ольвии. Мы начали сотрудничать и уже провели десятый сезон исследований.

Но следует обозначить, что подводные раскопки – это очень небыстрое дело. Если при наземных раскопках я могу поставить в ряд десять студентов с лопатами и, как археолог, сидеть над ними, контролируя каждый их шаг, то под водой мы вынуждены идти по другому способу. Каждый аквалангист должен быть профессиональным археологом, который должен на месте сам принимать решение, что вскапывать, что оставлять, проконтролировать слой, описать, и т.д. Потому что я, как начальник раскопок, не могу постоянно сидеть с одним аквалангистом (а если их несколько?) и контролировать.

К тому же если мы на земле очень легко видим перепады цветов, чтобы определить разный цвет слоёв, их плотность и т.д., под водой это тяжело. Допустим, вы начали копать, у вас взошло Солнце – и преломление света в воде абсолютно изменит всю цветовую картинку перед глазами. Поэтому подводный археолог должен быть профессионалом с большим опытом в том числе и наземных работ, чтобы правильно раскопать всё под водой. Потому что любая наша ошибка недопустима при раскопках под водой. Как и на земле мы не имеем права на ошибку: памятник можно раскопать только один раз. И под водой мы это осознаём. Даже одно время использовали подводную видеосвязь, видеокамеры для мониторинга устанавливали.

И всё это приводит к тому, что процесс раскопок очень медленный. Поэтому мы не можем похвастаться огромными площадями, как наши наземные коллеги, что пришли и за сезон тысячу-две квадратных метров исследовали. Мы раскопали за всё время не больше 2-3% города.

Мы сосредоточились проводить раскопки, исследования исключительно на тех участках, которые подвержены разрушению. Т.е. наши раскопки ещё и носят спасательный характер. Мы проводим очень много времени на прибрежной линии, которая интенсивно разрушается, для того, чтобы как можно быстрее исследовать эти участки города и укрепить их.

М. Родин: То есть те самые места, куда прибой бьёт, и за счёт этого разбивается культурный слой.

В. Вахонеев: Да. Тем более, торопиться в подводной археологии не стоит, потому что каждый год появляются всё новые и новые технические новинки, которые мы ещё десять лет назад считали фантастикой. Это всякие георадары, профилографы, с которыми мы можем просветить дно и увидеть даже без исследования мощность культурных слоёв, к примеру. Ну и так далее.

М. Родин: Что мы нового узнали о жизни прибрежных боспорских городов благодаря этому памятнику?

В. Вахонеев: Исследования нашей экспедиции позволяют заполнить пазл материальной культуры боспорян в период античности. Тут очень важно, что памятник имеет экспозиционную ценность в будущем. Недалеко то время, когда дайвинг станет общедоступным. Фактически, он и сегодня общедоступен. По всему миру, в том числе в Средиземноморье, практикуется открытие подводных парков на местах археологических исследований. К примеру, упомянутый мной Павлопетри в Греции, или Байи в Италии, римская резиденция в Неаполитанском заливе, или Гераклион, город в Египте.

В Причерноморье Акра – тоже один из таких памятников, который уникален в силу свей сохранности. В период раскопок под водой стены города достигают в высоту иногда даже 1,5-2 м. И всё это под водой на глубине 2-3 м. Достаточно взять трубку, маску, погрузиться на дно, или по поверхности плыть и видеть эти руины, проникаясь историей как на суше, так и под водой.

Поэтому мы видим комплексность нашего археологического проекта. Конечно же, исходной точкой должна стать популяризация сохранения нашего культурного наследия как на суше, так и под водой.