АЛЕКСЕЙ РЯБИНИН В «РОДИНЕ СЛОНОВ»

Как соседство с кочевниками влияло на цивилизации Востока? Почему феодализм — это роскошь для Средневекового общества? Какие исторические закономерности открываются при взгляде на карту Евразии с высоты птичьего полёта? Доктор исторических наук, профессор Высшей Школы Экономики Алексей Рябинин рассказывает о том, что нам даёт мир-системный подход к изучению средневековых обществ.

Стенограмма эфира программы «Родина слонов» с доктором исторических наук, профессором Высшей школы экономики, специалистом по истории Вьетнама Алексеем Леонидовичем Рябининым.

Михаил Родин: Достаточно долго ученые рассматривали историю отдельного региона, отдельного периода. История превращалась в разрозненную мозаику. Это хорошо видно по школьной программе. У многих ученых тоже не складывалась общая картинка. А в последнее время начал набирать силу мир-системный подход. Расскажите, что это такое.

Алексей Рябинин: К середине XV – XVI вв. существуют мир-империи: Габсбургов, Османов, китайская, Делийского султаната – крупные страны, которые заботятся о своей экономике.

В XV – начале XVI вв. между империей Габсбургов, которая охватывает Германию и Испанию, и противостоящей ей Османской империей в районе Средиземного моря появляется некий экономический центр, который обладает самодовлеющими способностями. Вне зависимости от того, воюют Габсбурги с Османами, или нет, торговля растет. Она не зависит от руководства этих империй. Она все время расширяется. И постепенно этот самодостаточный центр, эта цепь производств и обменов всё больше и больше захватывает и мир-империю Габсбургов, и мир-империю Османов, расширяется на Южную Европу, потом на Северную, охватывает Малую Азию. Получается мир-экономика, которая постепенно превращается в мир-экономику капитализма. Появляется мир-система. Мир-система – это когда мир-экономика побеждает мир-империю.

Михаил Родин: Начинает складываться мировая экономика. Но очевидно, что мы не можем рассматривать даже в Средневековье отдельно Западную Европу, отдельно мир кочевников, отдельно классические восточные империи. Они влияли друг на друга, взаимодействовали.

Алексей Рябинин: Сначала я скажу про мир-империю, про ее конструирование. Первая евразийская империя – I Тюркский каганат – охватывал не только Азию, но частично и Европу, и дал большие последствия.

Можно рассматривать в качестве предтечи мир-империи цепь политий, которые создавались гуннами. Гунны («сюнну», так их называли в Китае) начали свое движение во II веке и закончили это движение в IV-V веке в Европе.

Монгольская империя сложилась от Японского моря до Карпат. Это мощнейшая держава, в которой был жесткий порядок. Монголы могли гордиться тем, что из Пекина до Багдада очаровательная девушка с подносом драгоценностей на голове могла пройти, и никто ее бы не тронул. Другое дело, что этот жесткий порядок стоил очень много тем странам, в которые пришло монгольское завоевание.

В том же XIII веке образовался Делийский султанат. Это экспансия мусульман в Северную Индию и создание жесткой бюрократической системы. Индия резко изменилась: до мусульман и после – это две разные Индии.

Монголы задели Восточную Европу, вторглись в Польшу, Силезию, прошли Венгрию. Я думаю, что создание централизованных государств – это в какой-то степени результат монгольского влияния, и последующей Османской империи, которая вторглась на Балканы и угрожала крупнейшим культурным центрам.

Михаил Родин: Западной Европе, в общем, повезло.

Алексей Рябинин: Еще Александр Сергеевич Пушкин сказал: Россия стала щитом между монголами и Европой. Западная Европа, начиная с X в. после разгрома венгров в 955 г. на реке Лех, находилась в тепличном состоянии. Это был период, когда зарождались отношения, которые впоследствии развились при капитализме: вассально-ленная система, свободные города, самоуправление, феодальная собственность. В общем, то, что не мог себе позволить Восток.

Восток всегда находился под жестким давлением со стороны кочевников: в Китае, Индия с северо-запада тоже. А Иран, Малая Азия – просто проходной двор для кочевников. И всегда Восток требовал создания жесткой бюрократической структуры, чтобы в короткий срок создать мощную армию и двинуть против противника, чего не нужно было делать в Европе.

В Европе такие масштабные войны, которые были в Азии, просто неизвестны. Столкновения стотысячных армий в Европе не представимы.

Михаил Родин: Когда постоянно живешь на границе с кочевниками, ты обязан быть всегда наготове и обязан создать такую структуру общества, которая позволяет в короткий срок аккумулировать все силы в одной точке? И для этого нужна бюрократия? И тут уже не до феодальной раздробленности.

Алексей Рябинин: Общество принимает эти ограничения и санкционирует деспотию, жесткий политический строй, который обеспечивает выживание этому обществу.

Когда идет разговор о причинах деспотизма в Азии… Выдвигались два аргумента, фактора, которые способствуют ее созданию. Первое – это ирригационные сооружения, дамбы, которые нельзя было индивидуальными силами построить в таких реках как Хуанхэ, Янцзы, Инд, Ганг.

Михаил Родин: Египет точно так же создавал свою ирригационную систему в то же время, когда и образовывалось государство. Это слитные процессы.

Алексей Рябинин: Но есть и другие примеры. Это ацтеки, инки, где никаких ирригационных сооружений не было, а бюрократические системы существовали. Мне кажется, что варварская периферия – это доминирующий фактор, который требует создания жестких политий. То, чем кочевники были для Китая и Северной Индии, то же самое Китай представлял для Юго-Восточной Азии – для Вьетнама, Бирмы, Камбоджи.

Каждые 250-300 лет новая китайская династия вторгалась во Вьетнам. Вьетнамец рождался и умирал с мыслью, что придет китаец и его завоюет. Точно так же чувствовал себя северный китаец по отношению к кочевникам. Нужно быть постоянно начеку.

Повторяю, этого Европа была абсолютно лишена. К примеру, что такое обычная европейская война? Это граф с тремя рыцарями с сотней крестьян выступают против некого барона, которого тоже поддерживают несколько рыцарей. Происходит великая битва, в результате которой одного человека убивают, три ломают себе шеи, пять падают с лошади. Выигравший граф прославляется бардами и менестрелями, об этом пишут и слагают поэмы. Что абсолютно невозможно на Востоке, потому что там на кон поставлены совершенно другие ценности.

Михаил Родин: Чем кочевники принципиально отличаются от других соседей? В чем суть их опасности?

Алексей Рябинин: Что нужно кочевникам? Им нужны пастбища, чтобы пасти скот. Что нужно оседлым? Им нужны поля, для того чтобы возделывать рис, пшеницу и остальное. Первое, что делают кочевники, когда они захватывают территорию, Северного Китая, например, – превращают поля в пастбища. Местное население вынуждено мигрировать на юг. Потом, если номады хотят приспособиться к существующей ситуации, они возвращают крестьян и пытаются восстановить статус-кво. Но первый этап грозит существованию целой цивилизации.

Михаил Родин: Почему различаются Запад и Восток?

Алексей Рябинин: На самом деле, конечно, Восток очень разный, там есть разные политийные, цивилизационные структуры. Например, взять Японию. Она очень долго развивалась по европейскому пути, но не сразу. До середины VII в. Япония была достаточно архаической аристократической политией, в которой огромное значение имела аристократия, постепенно поднимался императорский род, но у верховного правителя не было бюрократического аппарата, которые смог бы сплотить единое государство.

В 645 году происходит так называемая революция Тайка. Эта революция сразу изменяет политийные и экономические структуры: создается государственный аппарат сверху донизу – в столице, провинциях. Создается регулярная армия, которой до этого не было, а были дружины аристократов. Налоги зерном, шелковой ватой, хлопковой ватой. То есть создается структура, которая может гарантировать независимость Японии. Почему? Сразу скажу, что многие японоведы со мной не согласны. Но у вас на это и передача рассчитана.

Дело в том, что одновременно в это время на континенте появляется великая китайская империя Тан, которая агрессивна, пытается присовокупить к себе большое количество территорий. Японцы пугаются и начинают выстраивать эту бюрократическую систему, которая может создать противовес вторжению китайцев.

Время идет, в Китае появляются свои проблемы – восстание Ань Лушаня, Хуан Чао, на смену Танам приходят Суны, на смену Сунам – Юани… Китайцы не появляются. Выстроенная жесткая бюрократическая система становится неоправданной. Земли забрасываются, чиновников постепенно вытесняют с уровня уездов, и аристократия отвоевывает свои позиции. Начинают создаваться так называемые сёэны – феодальные владения, которые встраиваются в феодальную лестницу. Владелец сёэна ищет себе покровителя, это или монастырь, или аристократ. Выстраивается цепочка вассально-ленных отношений.

И вплоть до XVI в., когда появляются европейцы, эта система действует до прихода к власти Токугава, а Токугава пришли на волне противостояния европейской экспансии…

Появляются португальцы. И когда представитель правителя приезжает на остров Кюсю, там две трети даймё – католики. С этим надо бороться. Появляется бюрократическая система, которая существовала в Японии с XVI по XIX вв.

Михаил Родин: Получается, что феодализм – это такая роскошь, признак общества, которое не подвержено атаке извне.

Алексей Рябинин: Да, точно. На Западе довольно рано происходит разделение религиозной и светской власти. Это папа и император. Крестьянин отдает десятину церкви, и только церковь имеет право на его душу. А король или император имеют право на его тело.

На Востоке такого не было. Китайский император одновременно и глава культа императорских предков. Все остальные религии в Китае – буддизм, даосизм, конфуцианство – это религии низшего состава. Главное – это императорский культ предков. И император волен делать со своими подданными все, что угодно, и в материальном, и духовном плане. Халиф одновременно и султан в Османской империи, тоже имеет право на душу и тело своих подданных.

Михаил Родин: Давайте поговорим, сколько стоит феодализм? Это дорогая штука?

Алексей Рябинин: Хороший вопрос. Вообще если сравнивать основные показатели Востока и Запада (сейчас я упрощаю ситуацию), до XVIII-XIX вв. по всем показателям Восток превосходил Запад. Там больше железа и стали на душу, урожайность зерна фантастическая по сравнению с Западом. На Западе вплоть до XVII-XVIII вв. сам-3 – сам-4…

Михаил Родин: Посеял одно зерно, получил три…

Алексей Рябинин: А на Востоке сам-18 – сам-20. А в дельтах рек и до сам-100 доходит. Аллювиальные почвы дают фантастический урожай риса. На этом и строится вся бюрократия. Изымая этот придаточный продукт, они могут себе позволить кормить большое количество армии, содержать большое количество обслуживающего персонала, чего не может себе позволить Запад.

Грамотность. В Китае грамотность на порядок выше. Если в Европе 1-3% грамотных, то в Китае это 20-30%. Потому что существуют экзаменационные конкурсы, и по их результатам появляется бюрократия. И большое количество населения хочет выдвинуться. Даже если не победят в этих конкурсах, все равно они грамотные. Это называется «меритократия», когда от твоих способностей зависит продвижение по социальной и политической лестнице.

Города. В Европе в тот период, который Вы обозначили, Лондон – это — 40-50 тысяч. А в Китае город-миллионник – не удивление. Но в Европе город – вольный, цеха – вольные, торговые гильдии – вольные. А здесь всё находится под контролем государства, и глава гильдии или цеха одновременно является государственным чиновником.

Нет той самой свободы, представительной власти, самоуправления, частной собственности. На Востоке в значительной степени царствует то, что Леонид Сергеевич Васильев называет «власть-собственность»: когда власть рождает собственность. Не собственность рождает власть, как это было на Западе, а когда наоборот. Когда власть может ограничить собственность в любой момент. Если нужно построить дамбу, канал, мавзолей, гробницу императора, то власть не думает о том, что ей нужно что-то возмещать и как-то урегулировать свои взаимоотношения. Она просто делает так, как она хочет, как она может, и оправдывает это социальными нуждами.

Михаил Родин: И некогда обсуждать, в кортесах разговаривать на этот счет. Нужно сделать срочно, потому что придут кочевники и цивилизация закончилась.

Алексей Рябинин: Кстати, Вы сказали – кортесы. Первые кортесы были образованы в Испании в 1188 году, даже раньше, чем Великая хартия вольностей. Причем в это время Испания воевала, была Реконкиста.

И несмотря на то, что идет война, что нужно мобилизовать ресурсы, это западное католическое общество прислушивается не только к знати, но и к городам. И представители городов тоже выражают свое мнение по поводу налогов и государственной политики.

Михаил Родин: А почему так? Ведь, казалось бы, Испания – это как раз пример столкновения двух цивилизаций: на юге мусульманская, на севере католическая. И вот здесь-то как раз надо мобилизоваться и создать государство с развитой бюрократической системой.

Алексей Рябинин: Это для меня одна из загадок. Христианские государства поняли, что лучше предоставить свободным крестьянам право голоса в политической системе сложившихся государств, чем превращать их в подвластных деспотизму поданных. Им предоставлялись земли на территории, которая граничила с мусульманской территорией, и они выступали одними из колонизаторов этих земель. Более того, в городах были фуэро, хартии, которые предоставляли им определенные свободы. Это невозможно себе представить на Востоке.

К XII в. и мусульмане стали уже не те, что пришли в VII в., много переняли от европейцев. Коалиции, которые воевали между собой, – не чисто мусульманские или христианские. Бывало, что христианские государства вступали в союзы с мусульманскими против христианских и мусульманских.

Они приспособились друг к другу, уживались и не теряли своей цивилизационной специфичности.

Михаил Родин: Но испанцы даже объединиться в одно государство не смогли до конца Реконкисты: были Наварра, Арагон, Кастилия…

Алексей Рябинин: К концу XV века все-таки у них все получилось.

Так что, конечно, проблемы есть. Соотношение цивилизационных традиций, заложенных античностью. Возрождение апеллирует к античности: к частной собственности, муниципальному управлению, свободе городов.

Восток тоже апеллирует к традиции. Китай постоянно апеллирует к конфуцианству. Но древняя традиция в Китае – это доминирование государства. В Китае есть образ – ствол, ветви и корни. Крестьянство – это корни, ствол – это чиновничество, ветви – это ремесленники и торговцы-предприниматели. Для того чтобы ствол хорошо рос, нужно периодически подрубать ветви. И торговцы, ремесленники постоянно подвергаются усекновению, их ставят на свое место. Идеал китайской деспотии – это чиновники и крестьяне против производителей и стражи против разлагающих элементов в виде торговцев и ремесленников.

Михаил Родин: В этих тепличных условиях западного феодализма вызревает что-то, что потом приводит к бурному росту Запада. И уже в XIX в. случается то, что мы называем «европейским чудом». Эта цивилизация распространяется, если не физически, но ментально на весь мир. Есть ответ у современных ученых на вопрос о причине этого «европейского чуда»?

Алексей Рябинин: Прежде всего вызрела свобода. Появились личности. Это некий индивид, который воспринимает некоторую идеологию как свою и готов за нее умереть. Появляется политическая жизнь. Те политические позиции, которые отбирают у государства аристократия и третье сословие, берут свое начало с XII-XIII вв. В XVII-XVIII вв. они выходят на финишную прямую.

Сначала идет эмансипация личности, потом идет политическая эмансипация и в конце концов экономическая. И всё кончается машинной революцией, которая в 20-30-е гг. XIX в. начинает завоевывать Восток и экономически. До этого европейцы участвовали в азиатской торговле только в качестве посредников. Им нечего было дать Востоку. Предметы массового производства не были конкурентны с азиатскими. А тут идет массовый выброс машинной продукции, азиатская экономика просто рушится. Но в основе всего, я уверен, лежит свобода.

Основной прогресс общества произошел в связи с тем, что в Европе было слабое государство и сильное гражданское общество, которое постоянно теснило государство и привело к политической и экономической революции.