ИВАН ЗАЙЦЕВ В «РОДИНЕ СЛОНОВ»

Как по хвалебным письменным источникам определить, что правитель древности узурпировал власть? Какие способы стать частью огромного буддистского мира использовали правители «молодых» стран Юго-Восточной Азии? Какие экономические и сельско-хозяйственные проблемы пришлось решать правителям Пагана, чтобы укрепить свою державу?

О втором этапе развития царства Паган рассказывает аспирант Института стран Азии и Африки МГУ им. М. В. Ломоносова Иван Алексеевич Зайцев.

Стенограмма эфира программы «Родина слонов» с аспирантом Института стран Азии и Африки МГУ им. М. В. Ломоносова Иваном Алексеевичем Зайцевым.

Область интересов Ивана Зайцева – политическая и социально-экономическая история средневековой Бирмы XI—XV вв. Осуществляет исследование памятников эпиграфики на древнебирманском языке, также памятников эпиграфики на санскрите и пали из Бирмы и Камбоджи.

М. Родин: Казалось бы, зачем нам изучать историю Мьянмы? Это далеко и мало касается нашего ареала обитания. Но на самом деле Виктор Либерман не спроста написал книжку «Странные параллели», которая посвящена параллелям между Юго-Восточной Азией (ЮВА) и европейскими государствами. Когда её читаешь, поражаешься, насколько сильно похожи процессы государствообразования, например, государства Русь и той же самой Мьянмы. Мало создать государство, подчинить себе окружающие племена, наладить с ними взаимодействие. Нужно ещё прислониться к какой-нибудь большой религии и наладить взаимодействие с ней. Об этом мы и говорим с Иваном Зайцевым в нашем цикле, посвящённом истории Бирмы.

Сегодня у нас новая часть, посвящённая Пагану. Это государство уже создано Аноратхой. Но что было дальше? Смог ли он передать свою власть потомкам, или появились какие-то узурпаторы? Об этом сегодня нам и расскажет Иван Зайцев.

В первой программе, посвящённой Пагану, мы поговорили о том, как возникло это государство силами Аноратхи, и как он собрал ядро современной Бирмы, превратил Паган в культурный и религиозный центр. Ему вроде бы удалось передать власть своему сыну Солу. Но тот правил недолго. Что произошло дальше? Что мы знаем о следующем правителе? Вы уже упомянули, что это был военачальник Аноратхи.

И. Зайцев: Это было так согласно одной из легенд. Звали его Чанзита. Во всяком случае, известен он нам под этим именем. Как писал Тилман Фраш в своей монографии «Pagan: Stadt und Staat», «Происхождение Чанзиты покрыто мраком».

Есть несколько легендарных источников. «Большая великая хроника» У Калы, есть «Знаменитая хроника». Есть более поздний источник: «Хроника стеклянного дворца», которая была написана в конце XIX-начале ХХ веков. Разные тексты историю происхождения Чанзиты интерпретируют по-разному.

Согласно некоторым источникам, Чанзита являлся одним из дальних родственников Аноратхи, который в эпоху возвышения Пагана был вхож в царский двор. Он занимал определённые военные должности, участвовал в военных походах Аноратхи против монов. И после смерти Аноратхи он сыграл определённую роль, когда необходимо было подавлять монское восстание, восстание так называемого Нга Яманкана. Впоследствии хроники намекают нам на то, что Чанзита узурпирует власть и фактически провозглашает себя новым правителем.

Надо сказать, что эта точка зрения не является единственной. Есть хроникальные источники, которые подтверждают то, что Аноратха являлся отцом Чанзиты.

М. Родин: Получается, он брат Солу?

И. Зайцев: С точки зрения некоторых хроникальных источников – да. Но в историографии, насколько я себе представляю, такая точка зрения считается всё-таки неверной. Считается, что Чанзита был узурпатором. Он провозглашает новую династию и всяческим образом пытается отделиться от предшествовавших правителей. Что с моей точки зрения выглядит весьма логичным.

М. Родин: То, что он сменил титул, о многом говорит.

И. Зайцев: Конечно. Кроме этого, в письменных текстах, которые оставил после себя Чанзита, как мне кажется, необходимость в собственной легитимации прослеживается очень острая.

Завершая ответ на ваш вопрос, хотелось бы процитировать одну из надписей, которая расположена в хранилище Мандалайского дворца под №4, и доставлена она из монастыря Хле Даун. Надпись эта по палеографии относится к более позднему времени. Поскольку вид письма и определённые графическое начертание акшар здесь явно не соответствует заявленному периоду.

«Поклоняюсь Будде! Господин талайнов, который являлся любимым сыном государя Аноратхи и возлюбленным внуком» неизвестного правителя.

Этот источник имеет отсылку к одному из хроникальных эпизодов, согласно которому Чанзита был сыном Аноратхи. Но, как я уже сказал, по палеографии этого текста возникают вопросы. И считать его абсолютно достоверным источником, на основании которого можно было бы сделать столь серьёзный вывод, мне кажется некорректным.

М. Родин: Вы сказали, что есть две версии: он был военачальником, который узурпировал власть, видимо, убив сына Аноратхи, и вторая – что он был его сыном. Правильно?

И. Зайцев: Да. Военачальником и каким-то дальним родственником, скорее всего. Или каким-то высокопоставленным чиновником, который был вхож во дворец.

М. Родин: Я так понимаю, подробностей процесса его прихода к власти, видимо, нет?

И. Зайцев: Если мы посмотрим в летописные источники, то процесс его прихода к власти и краткая биография до его воцарения в той или иной степени отражена. Давайте я попробую её кратко пересказать в той версии, которая изложена в тексте «Большой великой хроники».

Согласно этому источнику, Чанзита был храбрым полководцем при дворе царя Аноратхи. Он вместе с ним участвовал в завоевании Татхоуна, из которого в 1057 году Аноратха привозит Типитаку и иные ценные реликвии буддизма Тхеравады вместе с сангхой, общиной монахов.

В 1077 году Аноратха умирает, и Чанзита был впоследствии отправлен в район Чаусхэ. В переводе на современный язык можно сказать, что он был поставлен там губернатором или управляющим одного из крупных городов.

М. Родин: Это почётная ссылка, удаление от трона, чтобы он не мог препятствовать правлению сына, или это действительно важная должность, соответствующая его заслугам?

И. Зайцев: Скорее, первое. Хроника указывает на то, что, скорее всего, следует это интерпретировать таким образом: Солу отправил его подальше от дворца, в на тот момент времени ещё дикий, неосвоенный край. Только в течение XI века ирригационная база Чаусхэ понемногу начинает осваиваться. И фактически этот эпизод знаменует собой, наверное, политические амбиции Чанзиты и то, что Солу в определённой степени их пресёк.

Что происходит дальше? Правитель нижней Мьянмы, или правитель монов, поднимает восстание. Звали его Нга Яманкан. Он вознамерился царствовать во всей Мьянме, управлять Паганом, и вместе с монским войском отправляется на него войной. Солу не в состоянии один победить эту сильную армию. И он просит помощи Чанзиты. Разворачивается битва, в которой Солу проигрывает, и Нга Яманкан его убивает.

Таким образом, в Пагане образовывается вакуум власти. Паганские министры, воспользовавшись им, обращаются к Чанзите с просьбой взять управление страной в свои руки. Чанзита собирает новую армию и под Паганом наносит Нга Яманкану поражение в 1084 году, в ходе которого Нга Яманкан умирает. Таким образом монское восстание подавлено, а Чанзита превращается в нового царя Пагана.

Надо также сказать и то, что в «Большой великой хронике» последние годы царствования Солу описываются достаточно мрачными. Его правление продлилось всего семь лет (1077-1084), не длительное. И в хрониках оно характеризуется как мрачное, как правление, в котором отсутствуют какие-либо значимые для царства свершения. Например, хроники описывают то, что великая ступа Швезигон, строительство которой было начато ещё в годы правления Аноратхи, при Солу фактически не достраивалась. То есть на протяжении семи лет ничего не происходило. Что крайне неблагоприятно с точки зрения буддийской космологии. И, как мы знаем из дальнейшей истории, в период правления Чанзиты Швезигон был достроен. Строилось также довольно мало религиозных сооружений, по информации хроник. Что тоже не прибавляет политических очков Солу. Это вызывает определённые вопросы к царствованию этого правителя.

М. Родин: И ещё по этим хроникам получается, что Чанзита не просто легитимный правитель, которого призвали на власть министры, он ещё спаситель государства. При этом его предшественник выступает в плохом свете. А кто, когда и под чьим руководством писал эти хроники? 

И. Зайцев: Хроника, которую я цитирую, дошла до нас с XVIII века.

М. Родин: То есть это поздняя традиция, которая чтила Чанзиту.

И. Зайцев: Конечно. Индустрия летописания в Мьянме существовала довольно давно. Но не всё до нашего времени дошло. «Большая великая хроника», «Знаменитая хроника» — это XVII-XVIII века. И они опирались на более ранние тексты. Сами летописцы не могли сочинить тексты такого формата и типа. Бирманская и тайская летописные традиции содержат в себе документы, которые дошли до нас с XVII-XVIII века и дальше. Скажем, в тайской традиции есть очень известные Чиангмайские хроники. Они – конца XIX-начала ХХ века. Кхмерские хроники, те документы, которые дошли до нашего времени, составлены сильно позже. Ангкорский период в них представляется мифологизированным. Имена правителей, их титулы полностью не соответствуют ангкорским надписям что на кхмерском языке, что на санскрите. С бирманскими хрониками в этом смысле всё, слава богу, лучше. 

М. Родин: То есть очевидно, что эти тексты, которые возникли в XVII-XVIII веке, опирались на более ранние. И эти тексты в том числе писали под руководством Чанзиты: они его восхваляют. Что ещё мы знаем о его правлении и достижениях на троне?

И. Зайцев: Не только Чанзиты, но и дальнейших правителей, которые наверняка были заинтересованы в восхвалении Чанзиты.

Как летописец характеризует конец правления Солу:

«Солу неспособен к размышлению. Имел обыкновение делать неприятное министрам. Также не строил Швезигон, возведение которого не закончил его отец. Не прислушивался к словам знающих людей, пребывал лишь в увеселениях. Скончался в возрасте пятидесяти шести лет. Когда скончался, из большого религиозного сооружения пошёл дым».

М. Родин: Типичное описание неудачного правителя. Которое может быть и верным. Мы не можем это проверить.

И. Зайцев: Проверить не можем. Из нашей прошлой передачи мы помним, что есть надпись из города Мьитты (Myittha), которая записана на нескольких языках с использованием пракрита, санскрита и монского. В ней вроде-бы как Солу что-то строит. Текст на практрите говорит, что там династия была, у него даже были свои сыновья. Хроники нам про сыновей ничего не говорят. У Солу есть вотивные таблички, в которых указан только титул. И характер надписей там специфический, посвятительный. Так что информации у нас не так уж и много.

М. Родин: Чем ещё запомнилось правление Чанзиты?

И. Зайцев: В историографии считается, что Чанзита был своеобразным пролонгатором монской культуры. Он опирался на неё в рамках реализации своих политических амбиций, необходимости легитимации собственного правления.

Он заказывает изготовление множества надписей. Надписей весьма монументальных, которые высекались на поверхностях обелисков с четырёх сторон. И эти обелиски были увенчаны великолепным треугольным навершием, которое на санскрите именуется шикхарой.  

Эти биографические надписи были записаны практически полностью на монском языке с небольшими вставками на языке пали. Они говорят о биографии самого Чанзиты. Об истории его происхождения, об истории его рода и о том, какие полезные для государства дела он делал.

Какие это могут быть дела? Например, строительство религиозного сооружения, дворца, небольшого ирригационного сооружения, точнее, искусственного резервуара, который в сезон дождей заполнялся натуральным путём. И что самое интересное – информация о том, что он отправил религиозное посольство в Бодх-Гая для того, чтобы совершить щедрое подношение храму и оплатить его реставрацию. В совокупности весь набор этих действий может характеризоваться, как вызванный необходимостью легитимации его правления.

Я бы хотел обратить внимание наших слушателей на такой очень важный момент. В историографии середины прошлого столетия, и даже в более поздней, отмечается, что в результате использования монского языка, предполагаемой опоры на монскую культуру Чанзита создал т.н. двунациональную Паганскую империю. Этот вывод прослеживается и в работах Люса, и его ученика Than Tun. В советской историографии это Игорь Всеволодович Можейко, Дега Витальевич Деопик. Такая точка зрения имела популярность до 1990-х годов.  

В чём заключаются проблемы, связанные с интерпретацией этого феномена? Во-первых, когда та или иная культура начинает использовать атрибуты другой, казалось бы, более древней и ранней культуры, это не всегда является копированием и скрещиванием наций в прямом смысле этого слова. Использование санскрита и пали – тому яркое подтверждение. Индийский опыт мог заимствоваться, но это не значит, что люди, которые жили на этой территории, были исконными индийцами.

М. Родин: Точно так же, как в наших краях использование византийской культуры совсем не говорит о том, что у нас тут всё было наводнено ромеями.

И. Зайцев: Конечно, абсолютно не говорит. Это не значит, что автохтонное население ЮВА, которое воспринимало санскритскую или палийскую культуру, были коренными индийцами. То же самое здесь. Здесь происходит заимствование языка, который имеет более древние корни. Чанзита прибегает к использованию монского языка для реализации своих политических амбиций. Но говорить о том, что при паганском дворе было засилье монов, что монская культура была в основе бирманской – мне кажется, несостоятельно. Абсолютно точного копирования, как рисовала нам историография прошлого столетия, там не было.

Чанзита использовал монский язык в своих биографических надписях. Но, что касается вотивных табличек, там мы отмечаем использование языка пали, в равной степени и использование санскрита, который записывался на письме нагари. Санскрита в какой-то степени гибридного с пали и не соответствующего стандартным формам орфографического написания.

Этот пример говорит о том, что он мог использовать огромное пространство для манёвров. И не всегда опора на одну титульную культуру означает опору на неё во всех аспектах повседневности.

М. Родин: До нас дошли немногочисленные и неподробные поздние хроники. Сейчас мы будем работать с эпиграфикой, с документами, которые были созданы именно в эту эпоху, которые дают нам дополнительные кирпичики для выяснения того, что там происходило и как себя эти правители оценивали.

И. Зайцев: Абсолютно верно. Но тут тоже есть свои подводные камни. Эпиграфика не даёт нам во всех подробностях и деталях информацию о том, что там происходило. Но хотя бы о использовании титулатуры.

Я предлагаю посмотреть одну из надписей Чанзиты, которая у нас атрибутируется непосредственно к эпохе его правления. Вот на языке пали у нас написано:

Эта вотивная надпись записана на языке пали, но в ней используется монский тип письма. Что говорит о том, что существовала огромная вариация манёвров для достижения определённых религиозных целей. Монское письмо использовалось не только для записи монского языка, но и языка пали.

Давайте посмотрим ещё одну очень интересную надпись. В нашем распоряжении есть вотивная табличка, посвятительная надпись которой у нас содержит написание коронационного титула Чанзиты. Левая половина выполнена на санскрите и записана с помощью письма нагари. Правая сторона записана монским видом письма, но на языке пали. Предположительно это пали, но по орфографическим нормам написания определённых слогов я бы сказал, что это санскрит. Но одно окончание меня смущает. Так что можно сказать, что это какая-то экзотическая форма санскрита или пали. Или один из вариантов пракритов. Так что это либо пали с нестандартизированной орфографией, либо какой-то пракрит.

Я говорю это к тому, что помимо монского языка в своих вотивных табличках Чанзита мог использовать и другие канонические языки, которые записывались как нагари, что схоже с правлениями предыдущих правителей, так и с использованием монского письма, которое он использовал для записи не только монского языка, но также и пали и, вероятно, пракритов.

М. Родин: А что он сам писал в биографических надписях?

И. Зайцев: В них Чанзита описывает историю собственного происхождения. Частично свою генеалогию и историю своих прошлых рождений. Прошлые рождения – это аллюзия на образ Будды, у которого было немало своих прошлых рождений.

В одном из своих прошлых рождений Чанзита выступал, ни много ни мало, в образе аскета Вишну. И он странствовал в образе этого аскета по земле. И вот, встретившись с буддийскими архатами, он получает предсказание, которое они якобы услышали от самого Будды. О том, что в этом месте странствований скоро будет воздвигнут великолепный город, который будет именоваться Аримаданапура, а ты, аскет Вишну, переродишься в образе величайших из государей.

В одной из передач я вам говорил про определённые элементы индуизма в буддизме. Кажется, это было и в монской передаче, и в передаче про Аракан. И здесь мы видим один из показательных эпизодов того, как отдельные аспекты индуизма могут сосуществовать с буддизмом: тхеравадинский правитель провозглашает себя земным воплощением Вишну.

Лично у меня вызывает большой интерес то, каким образом в одной из своих биографических надписей Чанзита использует весьма и весьма любопытный титул, который состоит из целого ряда компонентов: «Солнце трёх миров, царь над всеми царями, парамешвара». Парамешвара – это один из шиваитских титулов, который с помощью, скорее всего, искажённой орфографии передаётся в тексте этой надписи. Так что, возможно, фактор сосочетания элементов индуизма в раннем тхеравадинском буддизме в Мьянме присутствовал. У нас присутствует упоминание Чанзиты, как реинкарнации Вишну, и использование им шиваитского титула. Хотя он себя провозглашает праведным буддийским правителем.

М. Родин: Я так понимаю, биографические надписи дают нам больше информации о его деятельности на престоле.

И. Зайцев: Безусловно. О религиозных деяниях, возможно, внешнеполитических и пр. Но раз мы начали вопрос о самовосприятии, то давайте закончим с ним. Я бы хотел процитировать фрагмент одной из биографических надписей Чанзиты на языке пали:

«Изготовлено праведным великолепным совершенным правителем трибхувана адитьей. Он является правителем, который произошёл из двух династий. По отцовской линии он произошёл из солнечного рода, по материнской линии – из цветочного (или бамбукового) рода. Этот правитель является праведным буддийским царём, является весьма праведным на совершение множества благих деяний, который обладает огромным количеством богатств и также огромным количеством складов с припасами и провиантом, который желает благополучия и достижения совершенства своему народу»

Вот таким образом в фрагментарной вставке на пали в одной из биографических надписей Чанзита себя именует. Здесь любопытно то, что он провозглашает себя выходцем из двух символических династий: солнечной и бамбуковой. Что касается бамбуковой, мне кажется, тут местный символизм. А что касается солнечного рода – то здесь отсылка к классическим буддийским текстам, как мне кажется, более чем очевидна. Во многих текстах классической буддийской и индуистской традиции солнечный род является весьма почётным. Сам Будда Шакьямуни, мудрец из рода Шакьев, также относил себя к солнечному роду. Это прямая отсылка к образу Будды.

Что мы можем вытащить из самовосприятия Чанзиты и его предполагаемой биографии, исходя из анализа этого небольшого текста? В первую очередь – вряд ли он был сыном Аноратхи или каким-либо его родственником. Поскольку тогда логичнее было бы вести своё генеалогическое древо непосредственно от этого правителя. 

М. Родин: И легитимизироваться самым логичным образом.

И. Зайцев: Конечно. Но он этого не делает. Он выставляет себя сыном неизвестного отца, который происходит из солнечной династии, и непонятной матери из бамбуковой династии. Титул у него тоже абсолютно новый.

М. Родин: Теперь мы можем переходить к деяниям. И там он себя хочет представить строителем, завоевателем и дипломатом.

И. Зайцев: Я бы не сказал, что завоевателем. Военных конфликтов во время правления Чанзиты ни по данным хроник, ни по данным эпиграфических текстов не видно.

М. Родин: Кроме монов, которых он победил.

И. Зайцев: Да, но это можно считать событиями до его воцарения.

Что касается внешнеполитической активности, то на момент окончания его царствования из данных китайских источников мы знаем, что примерно в 1102 и 1106 гг. из Пагана ко двору китайского императора прибыло два посольства с поднесением щедрых даров. Такого рода информация детально фиксировалась в китайских источниках и вообще не фиксировалась в бирманских. Это понятно: поскольку китайцы это интерпретируют как выражение вассалитета. Но, безусловно, налаживание отношений с Китаем для многих стран ЮВА в разные периоды было более чем необходимо.

Как мне кажется, самый интересный эпизод его внешнеполитической активности, который также напрямую связан с его легитимацией, относится к тому, каким образом Чанзита отправляет религиозную миссию ко двору сопредельного царя. В тексте надписей он обозначен как царевич империи Чола. Я не знаю, империи Чола или нет, во всяком случае, в переводе с монского языка на английский числится именно так. Как это написано на монском языке – не знаю, потому что монским не владею. Это один из немногих царей, эпиграфические памятники о котором практически полностью записаны на монском языке.

Чанзита отправляет в Бодх-Гая религиозную миссию с целю реставрировать и совершить щедрые подношения великолепному величественному храму Махабодхи, который расположен в Бодх-Гая, одном из священных мест в буддизе.

Что такое Бодх-Гая, зачем надо было это всё совершать? Начиная с VII-VIII века наблюдается активизация морских торговых путей между Индией и Китаем. С той или иной периодичностью они расцветали и затухали. Это влияло на формирование т.н. циклов активности морской торговли. Они были также связаны с небывалым интересом китайской буддийской сангхи к индийской земле, связанным с необходимостью легитимации сангхи при дворе китайского императора и выработки собственной доктринальной базы, чтобы успешно противостоять представителям культа предков, даосизма и иных религиозных и интеллектуальных течений в средневековом Китае.

Воспользовавшись активизацией морских торговых маршрутов, многие китайские буддийские монахи совершают путешествия в Индию с целью коллекционирования множества санскритских рукописей о деяниях Будды, и т.п. И вся эта деятельность фактически приводит к тому, что на фоне активизации торговых отношений формируется также определённая средневековая сеть международных буддийских контактов в бассейне Индийского океана. В ней были задействованы не только члены китайской сангхи, но также представители сангхи определённых политических центров ЮВА и Южной Азии.

На перекрёстке морских торговых маршрутов в рамках этой сложной схемы возникают довольно значимые в религиозном контексте места, которые не могут не привлекать внимания массы паломников. И храм Махабодхи в Бодх-Гае является одним из ярчайших примеров таких мест.

Археологический ландшафт Бодх-Гаи содержит огромное количество археологических источников, которые свидетельствуют о том, что это место пользовалось огромной популярностью в международном контексте. Здесь присутствуют тексты на китайском, тибетском языке, на санскрите, на пали, на бирманском языке.

Есть медная табличка, которая имеет отношение к храму Наланда, который располагался рядом с Бодх-Гая, которая свидетельствует о том, что царь Маджапахита из династии Шайлендров отправляет посланника ко двору правителя северо-восточной Индии с теми же самыми намерениями, с которыми Чанзита сооружает экспедицию в храм Махабодхи. Он просит у правителя выделить земельный участок, совершает щедрое подношение храму, выделяет деньги на реставрацию некоторых помещений. И таким образом повышает карму двух правителей: и своего собственного, и правителя одного из северо-восточных индийских царств.

М. Родин: Правильно ли я могу сказать, что в тот момент Паган как бы вступает в конкуренцию с Маджапахитом, с серьёзным игроком из Индонезии, если они приходят туда с примерно одинаковыми посланиями?

И. Зайцев: Нет. Это в большей степени религиозные контакты, нежели политические или дипломатические. Они нацелены на то, чтобы сформировать благоприятный имидж, и уже впоследствии в дальнейшем закрепить определённые контакты между правителями. Но здесь ситуации абсолютно разные. В случае с Чанзитой, как полагает немецкий историк Тилман Фраш, это было спровоцировано, скорее всего, потребностью в легитимации. Потому что у него была максимальная потребность в том, чтобы его царская фигура была позитивно воспринята в его окружении.

М. Родин: Получается, ему важно быть принятым ещё в международных кругах и показать, что его там тоже признают.

И. Зайцев: Конечно. Такого рода контакты были более чем возможны.

М. Родин: Какие ещё данные о его деяниях мы знаем?

И. Зайцев: Во-первых, очень интересную историю о закладке царского дворца, исходя из которой мы знаем о совершении определённых церемониальных ритуалов. Чанзита вместе со своими министрами и супругой обращается к брахманам. Брахманы, или же звездочёты, которые выполняли определённые ритуальные функции при дворе различных тхеравадинских монархов в разные периоды бирманской истории, совершили благоприятные астрологические предсказания, высчитали благоприятный день для возможности строительства дворца.

Что ещё было интересного в этой надписи? Упоминается восхваление Нараяны. Нараяна – это одно из возможных атрибутивных имён Вишну. Что, в общем-то понятно, ведь Чанзита провозглашает себя реинкарнацией Вишну.

Хроникальные истории, а также одна из его биографических надписей свидетельствует о том, что Чанзита достраивает ступу Швезигон в Пагане, строительство которой было начато ещё при Аноратхе.

Наверное, самой характерной визитной карточкой, которую мы можем атрибутировать к Чанзите, является его собственный храм, собственное значимое благое деяние – это храм Ананда, который и ныне можно увидеть в Пагане. Он был построен в финальные годы царствования Чанзиты в начале XII века. По некоторым данным, с точки зрения радиоуглеродной датировки, строительство Ананды было завершено в правление следующего правителя, Алаунгситу. Но некоторые историки склоняются к тому, что Ананда является более-менее атрибутивным храмом царя Чанзиты, своеобразной визитной карточкой, которая имеет к нему прямое отношение.

Чанзита стоил различные религиозные сооружения на территории Пагана как такового, в разных его географических районах. Скажем, в районе современного города Пьи (Prome) неподалёку от Шрикшетры была обнаружена надпись. Тоже биографическая, на монском языке. Там говорится о строительстве четьи, буддийского полого религиозного сооружения, в этих местах.

Неподалёку от города Пагана в районе водохранилища Mya Kan также была найдена биографическая надпись Чанзиты, в которой помимо эпизодов его биографии присутствует упоминание о том, что царь строит этот водоём во славу Будды. Совершая строительство такого ирригационного сооружения, он прославляет своё правление.

М. Родин: Я как раз хотел спросить, что мы знаем об его достижениях в экономике и административной сфере.

И. Зайцев: Если мы с вами переходим к разговору об ирригации, я бы хотел обратить внимание слушателей на такую особенность. Визитной карточкой ЮВА в плане города, в котором присутствует огромное количество храмов, рядом с которым расположены крупные искусственные водные резервуары, является город Ангкор, бывшая столиц Камбоджи.

Он фактически строился в рамках естественного архитектурного пересечения множества водоёмов и каналов. Водоём, который на кхмерском языке именуется термином барай. Они были искусственными и заполнялись как естественным способом, так и искусственным с помощь присоединения к руслам близлежащих рек. И образовывали таким образом сложный водный ландшафт Ангкора.

Можно ли сравнивать Ангкор и Паган в такого рода ключе? С одной стороны можно, с другой – проблематично. Паган, в отличие от Ангкора, не строился и не планировался как город в самом сердце основного плодородного района. В Ангкоре это был район озера Тонлесап, территория, которая южнее к морю, и правее шла дельта Меконга. А Паган строился на пустыре и максимально прилегал к руслу реки Иравади. Климат в этих местах был довольно засушливый. И строить огромное количество ирригационных сооружений, в равной степени и засеивать прилегающие территории рисом или другими сельскохозяйственными культурами было не совсем целесообразно.

Пагану было необходимо завоёвывать плодородные территории, каковой является район Чаусхэ, где действительно культивировали рис, и в довольно больших масштабах.

Тем самым, история Пагана отличается от Ангкора. Но, несмотря на это, маленькие ирригационные сооружения и, как мы можем предположить, незначительная культивация сельскохозяйственных культур, в районе Пагана всё же присутствовали. Это известно из памятников эпиграфики. Более позднего периода, но тем не менее. Также из археологических сведений. Водоём Mya Kan, который, исходя из надписи, был построен в годы царствования Чанзиты, является ярким тому подтверждением.

Недавняя экспедиция французских археологов доказала в ходе неоднократных полевых сезонов любопытный вывод, согласно которому в Пагане присутствовала определённая система маленьких ирригационных сооружений. Это была незначительная сеть каналов, которая вела от берега Иравади, но не соединялась с руслом реки, и вела через долину Пагана в сторону Mya Kan. Что может свидетельствовать в пользу того, что некоторые задачи по ирригации какого-то маленького объёма площади в Пагане всё-таки были.

Также любопытна точка зрения британского археолога Элизабет Мур, которая считает, что водная система орошения в Пагане могла также носить ритуальный характер. Поскольку большинство зданий в Пагане является религиозными сооружениями, они могли быть нацелены на то, чтобы поддерживать определённый водный баланс в этих сооружениях. Монахи теоретически могли черпать воду из этих незначительных каналов. Для того, чтобы это сделать, воды хватало.

М. Родин: Получается, это не для выращивания риса, а для обеспечения водой многочисленных монастырей.

И. Зайцев: И то, и то. Для того, чтобы обеспечить орошение больших посевных площадей этого, разумеется, недостаточно. Вероятно, в Пагане присутствовал малый процент посевных площадей. Для этого такого рода ирригационных сооружений, вероятно, было достаточно. И помимо этого, поскольку в Пагане присутствовало большое количество религиозных сооружений, мы также можем предположить, с точки зрения Элизабет Мур, что эти каналы могли использоваться и для сакральных целей.

М. Родин: Поэтому мы и говорим, что у Пагана сельскохозяйственные районы были отдельно от центра. Что ещё мы знаем о достижениях Чанзиты в экономике, в укреплении административной системы?

И. Зайцев: Важнейший на момент XI-начала XII века сельскохозяйственный район Бирмы – это Чаусхэ. Так называемые одиннадцать кхэяинов Чаусхэ, которые были описаны ещё в знаменитой статье Гордона Люса об экономике Мьянмы в эпоху раннего Пагана. Эти земли начали осваиваться ещё при Аноратхе. Но, насколько мы можем предполагать, определённый импульс к их освоению был дан уже в период царствования Чанзиты. И на момент XI века, по всей видимости, район Чаусхэ был в той или иной степени обитаем. Там проживало определённое количество населения и занималось выращиванием сельскохозяйственных культур.

М. Родин: То есть он не забыл то место, где был губернатором во время почётной ссылки, и развивал этот регион, когда уже стал правителем.

И. Зайцев: Насколько мы можем судить, да.

Из более поздних надписей уже на бирманском языке мы знаем о том, что религиозным сооружениям в Пагане дарились огромные земли именно в районе Чаусхэ. Там используется термин, который обозначает ирригируемое рисовое поле. Из этого понятно, что там рис выращивали. Но из совокупности археологических данных, данных летописей, и из-за того, что этот регион фактически действительно начинает осваиваться примерно в самую раннюю историю Пагана, мы можем вполне основательно предположить, что Чаусхэ действительно получил определённый стимул к освоению именно в период царствования Чанзиты.

Ещё важно подчеркнуть, что это был край, где были города: небольшие крепости, обнесённые частоколом. Весьма вероятно, они могли также выполнять и некоторые военные функции. 

М. Родин: Это всё про экономику, или мы можем переходить к администрации?

И. Зайцев: Что ещё можно сказать про экономику? О факторе торговли мы, в общем-то, ничего не знаем в силу отсутствия источников. В некоторых биографических надписях Чанзиты указана информация о наличии рынков непосредственно в Пагане и о том, что конкретные люди за определённую плату имели возможность там продавать рис и некоторые другие товары.

Это всё, что мы можем сказать об экономике непосредственно этого периода. А когда мы перейдём к XII-XIII веку, там будет возникать определённая историографическая и источниковедческая дискуссия, о которой будет целесообразно нам с вами потом подробнее поговорить.

М. Родин: Мне интересно административное устройство. Мы знаем, что Паган непросто устроен с этнической и административной точки зрения. Если Чанзита хотел это государство цементировать и развивать, то нужно было с этим как-то справляться. Что сделал этот правитель в этом направлении?

И. Зайцев: Что мы можем сказать о развитии административной системы при Чанзите – это то, что это правитель, при котором наиболее ранние бюрократические процессы в Пагане начинают складываться.

Из биографических записей Чанзиты мы знаем о существовании царского двора. Понятно, что он присутствовал и при более ранних правителях. Царский двор состоял из министров. Министры имели возможность управлять огромным количеством вопросов, включая военные, хозяйственные, строительство ирригационных сооружений, и т.п.

Помимо министров при дворе Чанзиты появляется одна очень любопытная категория: чиновники ранга калан и танбьин. Их упоминание присутствует в одной из биографических надписей Чанзиты, в которой говорится о строительстве царского дворца. С другой стороны, их упоминания есть во многих вотивных надписях, которые были обнаружены на территории нижней Бирмы. Там говорится о наличии чиновников этого ранга и о том, что они совершали своеобразные благоприятные символические деяния.

Перед нами присутствуют надписи, где в роли дарителей фигурируют каланы и танбьины, которые были обнаружены недалеко от археологической зоны Пагана. Текст на языке пали:

«Эти глиняные изображения двадцати восьми будд были сделаны мной, дарителем, танбьином (или тейя-танбьином, т.н. судебным танбьином) для того, чтобы царь, моя мать, мой отец, мои сыновья, дочери, моя жена и все другие существа разделили со мной благоприятную пользу».

М. Родин: А что мы можем сказать о функционале этого рода чиновников?

И. Зайцев: Это хороший вопрос. Мы сейчас прочли надпись, в которой некое посвящение делает танбьин, перед рангом которого присутствует компонент «тейя». В современном бирманском языке это слово означает священность, благородность, а также судебную тяжбу. Можно предположить, что уже начиная с этого времени танбьины относились к категории судебных чиновников. Они могли иметь какие-то познания в юриспруденции и совершать определённые судебные тяжбы.

Кроме того, танбьины или каланы могли управлять городами. У нас также есть надписи, которые были обнаружены в районе нижней Мьянмы, в которых упоминается, что существовали некоторые каланы и танбьины, слуги царя, которые управляли городом Тхаве, если мы говорим на бирманский манер. Это может говорить о том, что чиновники этого ранга могли назначаться в качестве губернаторов отдалённых провинций.

У нас есть определённое количество известных нам танбьинов из надписей Чанзиты, в которых упоминается строительство дворца. И вполне вероятно то, что они могли быть приближенными к царю и выполнять функции, равные функциям придворных министров.

Так что, насколько мы можем судить, функционал танбьинов был весьма и весьма широк. И провести разграничительную линию между ними, министрами и кем-то ещё мне видится сложным. Теоретически они могли и командовать войсками, заниматься судебными тяжбами, быть губернаторами провинций, быть приближенными по рангу к министрам, и прочее. Это довольно широкая понятийная категория чиновников.

М. Родин: То есть это верхняя часть средней прослойки, которая работает непосредственно на земле и распространяет по стране власть центра?

И. Зайцев: Вполне вероятно. Поскольку информации об их точном функционале, особенно в этот период, у нас нет, весьма вероятно да. Но они могли быть и очень приближены к правителю. А могли быть и не столь сильно к нему приближены.

М. Родин: А что мы знаем об их социальном происхождении, о связи с теми землями, которыми они могли управлять, и насколько они назначались именно из центра? Советская историография любила говорить, что в этом регионе в это время процветал классический феодализм. В источниках есть этому примеры?

И. Зайцев: Насколько централизованным было назначение этих чиновников? Здесь я могу вас отослать к работе Виктора Либермана, который применительно к макроистории ЮВА выделяет несколько т.н. административных циклов. Паган относится к самому первому и примитивному виду политий, в рамках которого цикл назначения чиновников представляется таким образом, что они, скорее всего, являются выходцами из местных элит, которые выражают определённую покорность центральной властной администрации.

Вполне возможно, к ним могли быть направлены какие-то люди из дворца. Но едва ли они играли там первостепенные функции. В более поздние эпохи этот цикл начинает претерпевать существенные изменения. Такого рода цикл имеет массу недостатков. Ведь при политических кризисах в центре окраины, особенно национальные, начинают быстро отпадать.

В рамках такого рода примитивных административных систем формальное подчинение периферии центру выражается тем, что периферия выплачивает определённую дань и выражает символическую покорность столичному центру. Об этом нам говорит опыт истории империи Чолов и знаменитая сегментарная теория Бертона Стайна, в рамках которой он описывал условно клеточную структуру функционирования такого рода сегментарных политических образований.

Что касается танбьинов и вопроса об их назначениях, у нас присутствует две надписи на вотивной табличке, в которых указано, что городом Даве управляют некие танбьины, и они числятся как слуги царя. Одного танбьина зовут Йичи, а другого – Анандаджая Викрам. Второе – индианизированный титул, который, скорее всего, местный человек, автохтонный представитель этого региона, принял и использовал в своих посвятительных надписях. А вот первое – это, скорее всего, местное автохтонное имя, которое, возможно, можно классифицировать как монское.

Что касается т.н. феодальных отношений, то, я думаю, стоит сделать отдельную передачу, в которой мы покажем, что никакого феодализма и близко в Пагане и в дальнейшей истории Мьянмы не было.

М. Родин: Как закончилось правление Чанзиты? Удалось ли ему дожить до естественной смерти?

И. Зайцев: Удалось. Окончание правления Чанзиты известно нам в первую очередь из знаменитой надписи Мьязеди. Она была высечена на поверхности обелиска, такого же по своей визуальной атрибуции, как и обелиски, на которых были высечены биографические надписи, только надпись Мьязеди была высечена с помощью четырёх языков. Она содержит одну и ту же смысловую историю о смерти царя Чанзиты и последующем перепосвящении благого деяния царевичем Раджакумаром в память о своём усопшем отце. Эта история записана на четырёх сторонах обелиска с помощью четырёх языков: на монском, пали, пью и на бирманском. Надпись Мьязеди является одним из первых значимых памятников бирманской письменности, одним из древних текстов, который повествует законченную целостную историю.

В этом источнике присутствует информация о том, что в стольном граде, именуемом Arimaddamapura, «Городе, знаменовавшем собой победу над врагами», царствовал великий царь, происходивший из солнечной династии, именуемый Śrī Tribhuvanāditya Dhammarāja. У этого царя была супруга. В палийском тексте помечено, что у этой супруги был сын, которого звали Раджакумар. Раджакумар – это титул.

Почему я говорю, что это был её сын? Потому что местоимение «этот» там в женском роде. Следовательно, Раджакумар, исходя из фактической интерпретации этого текста, был сыном не Чанзиты, а этой царицы, его супруги. Возникает вопрос: был ли он сыном Чанзиты? После смерти Чанзиты к власти вроде бы как приходит его внук Алаунгситу, а Раджакумар куда-то исчезает. Таким образом, в годы, последовавшие за царствованием Чанзиты, вопрос Раджакумара является более чем актуальным.

Что же этот Раджакумар делает? Его мать получает от царя подарок в виде нескольких деревень, которые она дарит в пользу религиозного учреждения. Некоторое время спустя царица, заболев неизлечимой болезнью, умирает. И земли, которые она некогда подарила религиозному учреждению, возвращаются царю, поскольку царица умерла. Проходит ещё некоторое время, и сам царь Чанзита заболевает смертельной болезнью. И на смертном одре он подзывает Раджакумара к себе и просит после его смерти совершить благое деяние в пользу буддийской сангхи: изготовить золотое изваяние учителя Сугаты, и в пользу этого изображения Будды совершить праведное деяние в виде этих трёх десятков деревень с прилегающей землёй, которые перешли Раджакумару фактически от его матери через Чанзиту. Был ли он его отцом или нет – непонятно.

Раджакумар, с добрыми помыслами подойдя к государю, обещает, что он исполнит его волю. После смерти царя золотое изображение учителя Будды было изготовлено и в пользу него был совершён чистый дар: эти три десятка великолепных деревень, подаренных в его вечное пользование. По факту совершения этого дарения была совершена пышная религиозная церемония. Раджакумар совершил ритуальное возлияние, позвал несколько буддийских монахов, которые засвидетельствовали совершение этого знатного религиозного поступка.

На этом надпись заканчивается. Она считается одним из первых произведений в бирманской истории литературы, поскольку текст этого источника повествует нам целостную логическую историю.

М. Родин: Правильно ли я понимаю, что этой династии удалось закрепиться, и Паган становится более прочным государством?

И. Зайцев: После этих событий Паган действительно становится на протяжении своей истории до самого распада довольно крупным, сильным и устойчивым политическим образованием.

А что касается династии, я бы не был столь уверен. Престолонаследие в Пагане и во многих других политиях ЮВА не соответствует строгому пониманию династии в нашем смысле. Там полно боковых ветвей. Там могут быть родственники, которые фактически узурпировали власть, и т.п. Когда мы с вами будем разбирать правителей XIII века, там у них в биографических текстах и дарственных надписях будет отсылка к тому, что они вообще принадлежат к династии чакравартина Аноратхи, а о Чанзите уже никто и не вспомнит. Однако титул будет использоваться тот же: Tribhuvanāditya.

М. Родин: Можно сказать, что на этом этапе государство Паган достигло своего расцвета, и дальше наступают времена стабильности и порядка. Но не тут-то было: скоро к ним придут монголы! Об этом мы расскажем в следующих выпусках, посвящённых истории Мьянмы.