Чем монголы превосходили Русь? Как был организован отпор монгольскому нашествию, и был ли он организован вообще? И как великий князь Киевский и Владимирский стал монголом?
Говорим о борьбе русских князей против монгольского нашествия с историком из Санкт-Петербурга Денисом Григорьевичем Хрусталёвым.
Стенограмма эфира программы «Родина слонов» с историком из Санкт-Петербурга Денисом Григорьевичем Хрусталёвым.
М. Родин: Сегодня мы обратимся к одному из самых известных и, возможно, популярных эпизодов в истории России. Сегодня мы будем говорить о монгольском нашествии. Все мы со школы помним, что самая главная проблема, с которой столкнулись русские княжества – это разобщённость. Сегодня мы как раз поговорим об этой разобщённости и попытках консолидироваться в условиях возникновения внешней угрозы.
Давайте попытаемся понять, как был организован отпор монгольскому нашествию, и был ли в принципе он как-то организован. Я думаю, начать надо с того, как был устроен политически «русский мир», если можно так сказать, в начале 1230-х гг. Сколько было княжеств и сколько было важных действующих сил которые между собой взаимодействовали?
Д. Хрусталёв: Правильную цифру не назвать, но, наверное, было четыре клана, между которыми распределялись основные проблемные области. Это была группировка вокруг черниговских князей. Это была группировка вокруг галицко-волынских князей. Это Даниил Галицкий и его брат Василько. Черниговские – это прежде всего Михаил Всеволодович Черниговский.
Была довольно многочисленная, но не самая влиятельная группировка смоленских князей. Прежде всего это Владимир Рюрикович, великий киевский князь. И самая влиятельная, богатая и состоятельная – это владимиро-суздальские князья, которых возглавлял Юрий Всеволодович, владимиро-суздальский великий князь.
Влияние между этими группировками в тот момент уже не вполне определялось традицией. С одной стороны существовал авторитет, традиционный центр, с которым нужно было считаться – это великий киевский князь. Киев формально считался столицей Руси. Но это уже была, в общем-то, только формальность. Никакой реальной власти за Киевом уже не оставалось. Оставалось, наверное, какое-то экономическое значение, и то оно давно уже стало девальвироваться и распространяться на другие центры.
В центры прежде всего на западе, ближе к Западной Европе: в Галич, Владимир-Волынский, и т.д. И в те, которые располагались в районе Владимира и Суздаля: Владимир, Суздаль, Ростов. И те центры, которые группировались вокруг верховий важных рек, Волги и Днепра, где концентрировались перевалочные базы для транзитной торговли: Смоленск, Новгород, Полоцк. Эта область становилась в то время довольно важной.
М. Родин: На каком основании земли группировались друг вокруг друга? У нас есть четыре главные династии и тринадцать земель, которые примыкают к тому или иному центру. В каких формальных или неформальных отношениях они состояли? Насколько крепкими были эти единицы?
Д. Хрусталёв: В каждом случае есть особенности. Были города, которые были чётко привязаны к определённой династии и не собирались с ней расставаться. Это было связано с контактом общины и с неким сакральным представлением о традиции, о важности именно этой ветви, о её благостном влиянии на благополучие общины. Например, черниговцы держались за своих всеволодовичей, и, в общем-то, никаких отходов в сторону у них не происходило. Владимиро-суздальские князья тоже были довольно успешны, и никаких вариантов, чтобы, например, галицкий князь стал владимиро-суздальским, не возникало.
На западе была более сложная история. Там был беспокойный Галич. После монгольского нашествия это заштатное село, а в тот момент это городской центр, сопоставимый по своему влиянию и ценности с Киевом, и с Владимиром вполне. За него боролись князья. Местное боярство имело возможность выбирать. Они приглашали к себе сына венгерского короля или владимир-волынского князя Даниила. Интриговали. Всё это закончилось монгольским нашествием. Но в тот момент это было очень перспективное развивающееся направление и городская агломерация.
М. Родин: Я так понимаю, совершенно отдельная ситуация с городами типа Новгорода и Пскова, в которых не закрепилась своя династия и которые могли выбирать. И могли ли они выбирать? Насколько я понимаю, суздальские князья перед монгольским нашествием достаточно прочно укрепились в этой земле.
Д. Хрусталёв: То, что они прочно укрепились – это мы сейчас ретроспективно понимаем. А на самом деле только в 1233 г. они закрепились там. До этого там происходила регулярная смена. У Новгорода была ахиллесова пята, которая сохранялась все Средние века. У него не хватало собственного продовольствия, он был зависим от поставок зерна. Основные житницы были на юге, а ближайшая находилась в Суздальском Ополье. Этот рычаг, поставки хлеба, суздальские князья использовали регулярно. Хлеб был в Суздале, его поставляли в Новгород. Если его нет в Новгороде, там начинался голод.
М. Родин: Это похоже на то, как мы сейчас шантажируем нефтью и газом Европу. Они тоже от нас зависят, поэтому приходится общаться.
Д. Хрусталёв: Я думаю, что не настолько, потому что у нас ещё нет нашего президента в Европе. Видимо, связь более слабая.
В 30-е гг. эта связь не устоялась окончательно. Она устоялась при Ярославе Всеволодовиче в момент после монгольского нашествия, при Александре Невском и пр.
А в тот момент ещё обсуждались варианты. Например, предшественником Ярослава Всеволодовича был его закоренелый враг Михаил Всеволодович, черниговский князь, который в какой-то момент, видимо, сумел обеспечить или подсказать новгородцам возможность поставок в том числе зерна, видимо, с юга. Но то ли оно было дороже, то ли дольше ехало, но суздальское зерно всегда было предпочтительнее.
Эта вольность в князьях, о которой мы так часто сейчас говорим, это, наверное, уходящее в древность правило. Но оно не имело стабильной юридической формы. В каждый временной отрезок была своя особенность. Ведь после того, как Ярослав Всеволодович в 1233 г. укрепился в Новгороде, практически за его династией новгородцы держались следующие столетия и не отходили от этих правил. В XIV в. произошли другие моменты, там уже появилась литовская сила, и прочее. Так что да, вольность в князьях, но закрепление за династией Ярослава Всеволодовича было чётким.
А Псков, во-первых, не был волен, он был зависим от Новгорода, очевидно, в значительной степени. И после того, как Александр Невский буквально завоевал его в 1242 г., после чего произошло ледовое побоище, он все права общины, видимо, как-то сократил. И привязка к именно этой династии для XIII века после этих событий очевидна.
М. Родин: Вы в своей книге «Русь и монгольское нашествие» пишете о том, что мы сейчас воспринимаем эти четыре центра силы, как возможные будущие отдельные государства, которые бы развились, если бы не случилось монгольского нашествия. Как они вообще были между собой связаны? Существовала ли какая-то экономическая, дипломатическая связь? Какие были отношения накануне нашествия?
Д. Хрусталёв: Они точно осознавали себя родственниками. Сейчас на Украине принято считать, что Даниил Галицкий – это такой «протоукраинский» основатель украинского государства, что абсолютно не так. Это точно такой же основатель украинского государства, как Юрий Всеволодович основатель московского государства. Это наши попытки реконструировать, проложить какую-то дальнюю нить во времена, которые к нашим реалиям имеют очень далёкое отношение.
Между ними были отношения, которые выстраивались в режиме большой разросшейся семьи. Да, он родственник, его жизнь ценна, но взаимоотношения с ним строятся на вполне равном отношении. Если у него есть права, возможности закрепляться в тех или иных землях, например, он имеет определённое влияние в Галиче, в Галич могли пригласить Михаила Всеволодовича и, в общем, придерживаться его. Хотя из его предков там правящих толком никого и не было и он был просто случайный «варяг» со стороны. И при этом он с Даниилом Галицким мог находиться и в переговорах, и в договоре, они друг к другу относились более-менее как к некоему контакту.
А восток и запад, крупнейшие позднейшие объединения, Даниил Галицкий и Ярослав Всеволодович Владимиро-Суздальский, для 30-х гг. они, в общем-то, союзники. У них практически не было зоны, в которой они конфликтовали. Накануне монгольского нашествия по инициативе Даниила Галицкого в Киев был приглашён Ярослав Всеволодович, тогда ещё не владимиро-суздальский, а просто переяславский князь, потому что Юрий Всеволодович ещё был жив, а это второй брат. И ему передали Киев. Это странная комбинация. Видимо, они рассчитывали привлечь владимиро-суздальских князей к внутренним конфликтам, для борьбы с Черниговом, для внутренних склок. Воевали и дружили, как братья и сёстры.
М. Родин: Это политико-дипломатическая сторона. А экономически насколько они друг от друга зависели? Вы сказали уже, что Новгород зависел от поставок продовольствия с юго-востока. А в других отношениях насколько им было необходимо держаться вместе?
Д. Хрусталёв: Прямой экономической зависимости, я думаю, у них не было. Галич существовал на торговых путях, его основная активность строилась не по тем торговым путям, на которые ориентировались владимиро-суздальцы. Для них это области, которые расположены к западу, речные массивы, расположенные к западу от Днепра. Днепровские и волжские пути контролировали владимиро-суздальцы и отчасти те, кто располагался в Киеве, Смоленске. А западные торговые пути, прежде всего расположенные по рекам – это не их зона ответственности. Да, существовали пешие маршруты. Они тоже очень важны. Но это другой грузопоток. На телеге столько не увезёшь, сколько на корабле.
М. Родин: Получается, с экономической точки зрения была центробежная тенденция. Они друг от друга не зависели. Это важно, потому что если у тебя есть важные экономические связи, ты пытаешься держаться, а если вы друг от друга не зависите, то и не важно, что у соседей происходит.
Д. Хрусталёв: Как не зависели? Есть возможность поучаствовать в этом процессе. Киев – торговый центр, экономически довольно важный для перевалочной, транзитной торговли. Житница – вокруг чернозёмы. Всё это очень важно и ценно, поэтому поиграть за него интересно.
М. Родин: Как отреагировали на первое пришествие монголов русские князья во внутренней своей среде? Я про Калку и то, что происходило перед ней.
Д. Хрусталёв: Для них это не было нашествие монгол. Для них это была защита половцев, своих родственников. К ним половецкие князья обратились за помощью: идёт неведомая сила, они режут и насилуют, ничего против них не противопоставить: помогите. Мы сейчас объединимся и станем такой силой, мы раньше не встречали таких, кто с ней мог справиться. Все объединились, пошли и хотели действительно в едином порыве противостоять монголам.
Да, владимиро-суздальские князья практически не приняли участия. Известно, что один из отрядов направлялся, но не успел. Может, не очень и торопился. Поэтому это альянс прежде всего южных и западных князей.
Это был широкий альянс, вполне себе единство сформировалось. Они попытались что-то противопоставить. Другое дело, что, видимо, это было неумело. Они, может быть, и не знали, как воевать с этими всадниками из степи, которые представляли, как выяснилось, великую империю, которая вскоре должна обрушиться на весь мир.
Это была первая встреча. Они удивлялись. Они записывали, что увидели каких-то чёрных лучников, наши лучники пустили в них стрелы и они ускакали. Мы, значит, победили. Это было записано в летописи даже, что «наши лучники их перестреляли». Бог его знает, что было на самом деле. Может, они удивились, что в них ещё и стреляют, и отъехали чуть в сторону.
Это цивилизационная встреча. Она была сложной.
М. Родин: Важно упомянуть, что половцы в тот момент – во многом родственная Рюриковичам сила. Между ними было много семейных связей. Расскажите про это.
Д. Хрусталёв: Да, это родственники. Между ними были заключены браки. Судя по всему, заметная часть половцев была уже христианами. Это тоже была агломерация княжеств, кочевых объединений, с которым находились во вполне себе устойчивых отношениях, как с соседним государством. Часто помогали друг другу. Русские – не кочевники. Они в степи могут хлеб пахать разве что, а это целина, её надо поднимать. Поэтому в принципе у них не было зоны конфликта. Если эти не нападают, не занимаются отхожим промыслам и грабежами, то с ними можно просто договариваться. Они даже экономически были независимы друг от друга.
М. Родин: При этом с половцами всё равно воевали, и половцев русские князья часто приводили на Русь. В чём такая большая разница в организации войны у половцев, которые тоже кочевники, и у монголов? Почему то, с чем встретились, было таким неожиданным?
Д. Хрусталёв: Я думаю что в организации половцев и монголов большой разницы не было. Другое дело, что то, что мы увидим на Руси, это были совсем не кочевнические войны: монголы брали города, атаковали на устойчивой территории, имели довольно развитую разведку, готовили переводчиков. У них была своя идейная составляющая, кого нужно убить, кого – помиловать, с кем договориться. Это была империя, а не просто кочевники. У них была подготовлена тактика и стратегия.
А половцы – это просто кочевое общество. Они городов не брали. Они просто приходили, грабили и уходили. Никакой дани они не взимали – это не их технология. Для половцев грабёж – это отхожий промысел. Когда травка не выросла в степи, кормить нечем, то нужно сходить, кого-нибудь ограбить. Для раннесредневековых обществ это вполне нормальная ситуация. Точно так же действовали и викинги, и прочие. Если половцы понимали, что для них это обернётся чем-то плохим, они взвешивали свои возможности. Они, естественно, ходили не только на русские княжества, а на всех.
М. Родин: Следующий этап – взятие Волжской Булгарии монголами. Как дипломатически отреагировали русские княжества и сохранилось ли в тот момент единство и желание давать отпор всем вместе?
Д. Хрусталёв: Ровно наоборот. Вся тактика, которую выстраивал Юрий Всеволодович, великий князь на тот момент и самый могущественный правитель, видимо, была какой-то оборонительной. Летопись зафиксировала, что булгары обращались за помощью, просили вступить с ними в союз, указывали: «Эта беда и до вас докатится». Все просьбы были проигнорированы. Это закончилось катастрофой для Волжской Булгарии, а в дальнейшем – и для Суздальского княжества.
М. Родин: А почему? С Волжской Булгарией тоже ведь были тесные экономические связи. Это тоже давний партнёр, с которым сложные отношения, но тем не менее они есть и устойчивые.
Д. Хрусталёв: Да, были устойчивые связи. Боле того, накануне был известный голод 1230-33 гг., который охватил и Новгород, и суздальские земли. Двухлетние неурожаи. Известно, что булгары, судя по всему, помогали. На взаимовыгодной основе, понятно. Не было бескорыстной помощи.
В это время Юрий Всеволодович уже начал военные действия вокруг мордвы. Мордвинские земли – это правобережье Волги. За население этих областей уже началась борьба и русские князья претендовали на своё верховенство. В этом плане они с булгарами конкурировали. У булгар было своё видение, кто кому должен дань платить.
Но в момент монгольского нашествия булгар просто бросили. Это зафиксировано летописью: отказались помогать, вступать в союз и прочее.
М. Родин: Это мы говорим про суздальских. А остальные?
Д. Хрусталёв: А про остальных мы не знаем. Сохранилась великокняжеская владимиро-суздальская летопись, и в ней записано, что обращение было отклонено. Обращались ли в Киев или в Чернигов – неизвестно.
Судя по всему, Юрий Всеволодович так представлял себе тактику взаимодействия: укрепиться в городах, выставить заслоны и посмотреть, получится у них пройти, или не получится.
Рязанских князей тоже бросили на произвол судьбы. Они сами вынуждены были сопротивляться, и никакого единого воинства не было выставлено.
М. Родин: После того, как стало очевидно, что Волжская Булгария разгромлена, было некоторое время, чтобы подготовиться. Что в этот момент происходило на Руси? Какие контакты, взаимодействия, кто с кем общался? Просили ли помощи, например, рязанцы, договаривались ли о будущей обороне с суздальцами?
Д. Хрусталёв: У нас есть несколько источников. Один носит характер летописного, другие – внелетописные. Есть известная красивая «Повесть о разорении Рязани Батыем». Это внелетописный источник, он романтичный, составлен лет через 30 после нашествия. Он наполнен различными красивыми сюжетами, что пришёл на границы Батый, вызвал рязанских князей, они с ним переговорили. Потом у одного из князей Батый попросил жену к себе на ложе, тот ему отказал, они поссорились и началось нашествие. Это фабула повести.
В летописи сказано, что сначала были направлены послы. Причём одна из послов – некая баба-чародеица. Подчеркну, это разные мировосприятия. Может быть, монголы немного провоцировали, но посла-женщину на Руси не видели никогда, ещё и чародеицу. Они обратились с традиционным для монголов сообщением. Они возвестили, что во всём мире есть Великое Небо и великий хан на земле, и всё. Вы должны это понять и признать, что есть великий хан, вы – его подданные. Сопротивляться бесполезно. Хану нужно платить, условно, десятину. Так зафиксировано в летописи.
Рязанские князья не самостоятельные. Не смотря на то, что это была практически сформированная династия, они зависели от владимиро-суздальских князей. И они отправили послов к Юрию Всеволодовичу во Владимир.
М. Родин: То есть к старшему отправили.
Д. Хрусталёв: Да. На этом летопись обрывается. Нет сведений, чем закончилось посольство, действительно ли они туда поехали, или нет. Понятно, что летопись создавалась не синхронно событиям, а чуть позже.
Известно, что Юрий Всеволодович никак не отреагировал, и никаких действий, упреждающих конфликт, не состоялось. Буквально после того, как послы куда-то уехали (то ли во Владимир, то ли вообще), начались военные действия.
Рязанцы бились сами. Судя по всему, многие погибли. У нас отсутствует рязанское летописание, и мы используем летописи из соседних земель. Поэтому значительная часть известий о встрече рязанцев и монгольского воинства носит легендарный характер. Отсюда же всякие рассказы про Евпатия Коловрата, и прочее. Наверное, за ними есть некое реальное зерно, но его вычленить довольно сложно. Просто не на что положиться.
Известно, что Рязань, огромный для тех времён, хорошо укреплённый город, был сметён с лица Земли. Он был сожжён и население вырезано. До сих пор он пуст. Жизнь в нём не восстановилась. Судя по всему, такая же участь постигла многие другие рязанкие поселения. От Пронска и по Проне, и дальше по рекам прошлись просто огнём и мечом, уничтожая всё на своём пути.
Один из рязанских князей, Роман Ингваревич, сумел отступить. Он попытался уйти к Юрию Всеволодовичу, к пограничному городу Коломна, чей статус тогда был не вполне ясен. Он относился к рязанским, или к владимиро-суздальским. Но это явно пограничная крепость, у которой в сторожах был выставлен владимирский полк, и туда же пришли остатки рязанского воинства.
Там произошла баталия, о которой у нас есть какие-то более-менее ясные свидетельства. У нас нет даты, когда она случилась. Но известно, что бой произошёл. И это, наверное, одно из самых крупных боестолкновений в открытом поле. Судя по летописи, оно происходило перед самой крепостью. Потому что летопись говорит, что в какой-то момент русские были вынуждены отступить к надолбам. Т.е. какие-то, видимо, были предварительные укрепления, может частокол, может, ещё что-то в этом роде. Владимирские войска вместе с остатками рязанских принимали полевое сражение и были разгромлены. Дальше было наступление по владимиро-суздальским землям.
М. Родин: А в этот момент в Коломне стоял суздальский гарнизон. Они помогали рязанцам?
Д. Хрусталёв: Да. Туда вышел, судя по всему, главный полк. Т.е. основные силы Юрия Всеволодовича. Он сам туда не направился, он направил туда сына с воеводой. Про численность нам сложно говорить, но, видимо, это была та сила, которую можно было противопоставить и поставить ровно на границе своих княжеств, обозначив всю правовую ситуацию.
М. Родин: То есть по сути он около Коломны свои коренные земли защищал, уже не рязанцев.
Д. Хрусталёв: Да. Это граница Владимиро-Суздальской земли. Эта баталия разразилась где-то в начале января 1238 г., ориентировочно в районе 10 января. Было довольно холодно, морозы. Русские были разгромлены.
М. Родин: Чем оправдывается поведение Юрия Всеволодовича? Казалось бы, Рязань – это подвластная ему территория. Почему он её бросил?
Д. Хрусталёв: У нас нет однозначного ответа. Все свидетельства говорят о том, что все стратегические и тактические решения были глубоко ошибочны. Судя по всему, не смотря на то, что монголы уже неоднократно предъявляли миру обратное, Юрий Всеволодович думал, что это просто кочевники, которые городов брать не могут. Во-вторых, кочевники в лесах не живут. И когда он оставил всю семью во Владимире, а сам отошёл за Волгу в район Сити, он, видимо, так и полагал, что семью он держит во Владимире-Залесском, городе, который взять невозможно. Действительно, его к тому времени никто не брал: это очень странно представить. Это очень укреплённый и по тем временам современный город. Большой, стратегически удачный, с выверенной оборонительной системой, с гарнизоном.
Но закончилось так, что Владимир взяли. Он укрылся на Сити, за Волгой. Там непролазные леса. И сейчас туда сложно доехать (только по дороге, по лесу не пройдёшь). А тут пришли какие-то незнакомые кочевники и нашли его там. Без ведома прошли, сторожей обошли, захватили. Надо полагать, что без предательства здесь не обошлось, с одной стороны. А с другой стороны прекрасно работала разведка.
М. Родин: И тут в данном случае как раз сталкивается очень плохая разведка Юрия Всеволодовича и очень хорошая монгольская.
Д. Хрусталёв: Да. У нас есть замечательный источник, о нём редко вспоминают. Но мне кажется, это прекрасная вещь. Было два венгерских монаха, один из них Юлиан. Они искали Великую Венгрию. В Башкирию они ходили. И как раз ходили в 1236-37 гг., искали эту область. И осенью 1237 г., накануне монгольского нашествия, они побывали у Юрия Всеволодовича, даже с ним лично встретились. Уже было не пройти. Они пришли в Суздаль, и им говорят: «Куда вы пойдёте? Там беда». И они составили доклад папе римскому, что им Юрий Всеволодович передал письмо, которое послы монгольские везли венгерскому королю, в котором требовали его подчинения. Юлиан фиксирует, что Юрий Всеволодович не смог его прочитать. Он ему передал и сказал: «Ну вы разберитесь, что там происходит». Юлиан говорит, что встретил в степи татарского вождя, который знал венгерский, русский, куманский, тевтонский, сарацинский и татарский. Ещё и сказал, куда они дальше двинутся, и что у них войско сейчас из Персии подойдёт.
Т.е. на Руси не могли прочитать письмо, которое монголы отправили. Даже переводчиков не было. В отличие от монголов, которые переводили с пяти языков, и у них были посланники по всему миру. Известно, что в Венгрии захватили какого-то англичанина, который служил переводчиком и послом у монголов.
Судя по всему, они наверное были жутко кровожадные, но они создавали такие условия, что пассионарии, креативные бродяги со всего света от Англии до Персии, откуда угодно, были готовы им служить и, видимо, им хорошо платили. Поэтому разведка у них была поставлена.
И тот же Юлиан, когда вернулся в декабре 1237 г., накануне монгольского нашествия, писал: «Мы же с товарищем, видя, что страна занята татарами, что области не укреплены, успеха дела не предвидится, возвратились в Венгрию». То есть у этих доминиканцев, которые русского-то не знали, было ощущение, что ничего не готово.
М. Родин: В 1237-38 гг. громили, насколько я понимаю, в основном земли владимиро-суздальских князей. Первый центр силы пал. Была какая-то реакция от других центров силы в тот момент? Успели вести дойти? Обращались ли за помощью?
Д. Хрусталёв: У нас точных сведений нет. Нам известно, что в тот момент, когда монголы в декабре 1237 г. подошли к Рязани, великим князем Киевским являлся Ярослав Всеволодович, родной брат Юрия. Известно, что когда Юрий в феврале 1238 г. отошёл за Волгу копить войска и ждать брата, он ждал Ярослава. Откуда он ждал Ярослава – из Киева, из Новгорода – бог весть. Надо полагать, что весть, конечно, дошла. Ярослав, надо полагать, тоже как-то готовился. У нас нет точного понимания, что планировалось. То ли новгородское войско должно было подойти и соединиться с суздальским, либо он собрал какие-то дружины ещё откуда-то. У нас известий нет. В любом случае, он не успел. Но вести дошли.
Здесь примечательно понаблюдать, что происходило в промежутке между тем, как в 1238 г. разгромили северо-восток, а в 1240-м пошли на южные княжества, на Киев. В этот момент мы не видим ровным счётом никаких попыток консолидации, объединения или какого-то противостояния. Напротив: продолжили между собой какие-то склоки. Один воюет с другим, один у другого жену воровал, и пр. Происходят те же самые конфликты, которые мы наблюдали все тридцатые годы. У Михаила Черниговского жену украли, Ярослав поучаствовал, передал её Даниилу, это была сестра Даниила. Эта междоусобица вообще не утихла.
М. Родин: Правильно ли я понимаю, что упомянутая вами Владимиро-Суздальская земля была в тот момент самым мощным центром силы, и у меня возникает ощущение, что все только порадовались, что пришли монголы и этот центр силы немножко притушили, подумали, что на этом всё закончится, и начали пользоваться плодами победы монголов?
Д. Хрусталёв: У нас нет сведений о том, что кто-то воспользовался плодами на владимиро-суздальском направлении. Всё-таки там произошла перестройка. Погиб Юрий Всеволодович, великий князь Владимиро-Суздальский. Его сменил Ярослав Всеволодович, великий князь Киевский. Произошло объединение Киева и Владимиро-Суздальской земли. Что, в общем-то, не должно было никого сильно заинтересовать. Один человек вдруг стал практически единым монархом. Одновременно владевшим и сакральным традиционным центром, Киевом, ещё и этой крупной землёй, которую да, какие-то кочевники разорили, всё сожжено, но в принципе такое уже бывало, в меньшем масштабе. В масштабе трагедии не все могли отдавать себе отчёт. Поэтому усилий на северо-восточном направлении со стороны западных князей мы не видим. Наоборот скорее.
М. Родин: Получается, в данный момент политический центр ещё больше сплотился, потому что Ярослав Всеволодович объединил Киев и Владимиро-Суздальскую землю.
Д. Хрусталёв: Последствий этого объединения мы не видим. Мы видим, что наверное это произвело сильное впечатление на современников. Во-первых, это мощь монголов, которой противопоставить нечего, а с другой стороны, владимиро-суздальские князья теперь представляют собой настолько мощную группировку, противостоять которой довольно сложно. Потому что земля никуда не ушла, там есть те же самые географические особенности, которые ей позволяют развиваться экономически. Плюс ещё великий князь Ярослав был ещё и Киевским. Да, он из Киева уехал, конечно. Он не составлял для него ценности и участия в его обороне он не планировал принимать.
Более того, они все разбежались перед монголами. И Михаил Всеволодович, и Даниил Романович уехали в Венгрию, в Польшу. Они в леса спрятались, просто бросили на произвол судьбы. Ни один из князей не противостоял монголам на юге Руси. Война на этом закончилась, никто в поле больше не выходил. Единственная битва у Коломны была, и всё. Все остальные просто сбежали.
М. Родин: Ярослав Всеволодович вроде как политически усилился, но земля у него разорена была в этот момент.
Д. Хрусталёв: Да.
М. Родин: В промежутке между 1238-39 гг. я правильно понимаю, что никакого управления этой разорённой территорией монголы ещё не осуществляли, никак не использовали эту землю?
Д. Хрусталёв: Нет. Судя по всему, вопрос дани, установки какого-то постоянного режима взимания некой платы появился довольно поздно, я думаю, лет через десять после этих событий. Монголы осуществляли свою сакральную миссию. Они несли в мир благую весть, что явился наконец хан под Вечным Небом, и он один. Все должны быть счастливы и радоваться этому. Вы признаёте власть великого хана, значит весь мир объединяется. Это геополитическая утопия, в которой они жили. Для них деньги не являлись приоритетной ценностью. Прежде всего – сакральные ценности: все должны признать великого хана. А с деньгами потом разберёмся.
Поэтому в первое время мы о дани ничего не знаем. Это, скорее всего, были некие вассальные обязательства. Более того, русским ничего не объяснили, что они должны до конца. Прошло определённое время, прежде чем они поняли, что надо съездить в Орду, поклониться великому хану, сказать: «Ты наш господин», принести большие подарки. В общем-то, на этом дело всё заканчивалось.
Ярослав это осуществил. Он меча на монголов не поднимал. Он с ними не воевал. Он великий князь Киевский, он великий князь Владимирский, у него и Новгород. И вообще он самый великий. И ещё не воевал с монголами. В 1243 г. он поехал к Батыю, он его принял, вручил ему все возможные полномочия, они побратались, и Ярослав стал монголом. Он стал подданным империи и мог называть себя монголом, как и все другие. Он подданный хана, и он погиб в результате посольства, которое Батый направил к великому хану в Каракорум. Он в этом посольстве представлял Батыя. Он просто был очень высокопоставленным подданным великого хана.
Представьте себе: вы президент какой-то маленькой забытой республики, и тут вы становитесь представителем президента США в ООН. Это как-то так должно выглядеть.
М. Родин: В 1239 г. они снова пришли. Тут уже понятно, что это серьёзная сила. Уже и без разведки все понимают, что сейчас будет. Как между собой общались князья и общались ли? Вы сказали, что они просто все разбежались. Т.е. никакого взаимодействия и попыток даже обороны не было?
Д. Хрусталёв: Нам не известно. Попытки обороны были в отдельном каждом городе. Из летописей известно, что сначала Переяславль сожгли. Через пол года сожгли Чернигов. Через год – Киев. Подошли к Киеву, к ним вышел местный посадник Дмитр. Не было князя. Мы о посадниках в Киеве забыли уже, сто лет не было никаких посадников, только князья. Летописи уже забыли, что есть такая институция, как посадник, община киевская, что люди могут противостоять. Обычно всем князь рулил, а тут его нет, князья все разбежались. Михаил Черниговский бросил свой Чернигов, он не оборонял свою исконную вотчину и могилы предков. Уехал в Польшу, спрятался в Мазовии, и там пережидал. Точно так же поступил Даниил Галицкий с братом: сначала в Венгрию, потом понял, что они идут в Венгрию, и в Польшу уехал. Даже вместе с венграми вместе не вставал. Просто спрятались. Было такое ощущение, что этому противостоять нельзя. Ну, сейчас они пограбят, потом мы вернёмся и наверное что-то выстроим. Воевать бесполезно.
М. Родин: Они же с этой земли кормились. И тут они уезжают просто к родственникам в Венгрию, в Польшу. Т.е. они думали, что они потом вернутся, и наладится всё как раньше? Они не думали, что это надолго? Так, что ли?
Д. Хрусталёв: Мы же не знаем, что они думали.
М. Родин: Я понимаю. Что нам по источникам известно?
Д. Хрусталёв: По источникам известно, что они довольно быстро вернулись и стали действительно налаживать, хоронить, наводить порядок, делить, что у них осталось. Произошла некая перегруппировка. Только монголы ушли дальше в Венгрию, и они уже начали возвращаться.
Монголы никого не оставляли на земле. Никакой оккупации не происходило. Это такая волна: пограбили, сожгли и ушли.
(Миниатюра «Зверства монголов» в «Великой хронике» Матвея Парижского. Середина XIII в.)
Мы всегда говорим «пограбили». Но монголы ни с каким обозом не ездили. Они, скорее всего, большей частью просто разрушали. Это была такая «священная война». Они не рассчитывали много золота набрать и отвезти куда-то. Нет, этого не происходило, скорее всего. Это было разрушение, религиозная миссия, которую они выполняли.
М. Родин: Ярослав Всеволодович быстро сориентировался, поехал в ставку, в отличие от всех остальных. Как остальные на это реагировали? Он присягу от лица всех приносил, или нет? И как остальные реагировали, как они с ним взаимодействовали дальше?
Д. Хрусталёв: Нет, он за себя и свои земли. Его пригласили. Монголы направили специальных людей, объяснили этим «дикарям», как нужно поступить, чтобы великий хан второй раз не разгневался: нужно приехать, выпить кумыса, посидеть с представителем хана, поклониться ему, назвать его своим господином. Ярослав поехал.
С остальными происходили более сложные ситуации. Даниил тоже поехал. И Михаил Черниговский поехал. Но с Михаилом Черниговским произошёл некий конфликт. Он сохранился в житии Михаила Черниговского. Это церковный текст, поэтому Михаил Черниговский в нём представлен борцом за веру, который отказался выполнять языческие ритуалы, и прочее. Текст создан его дочерью, которая была замужем за ростовским князем. Судя по всему, это ростовское сочинение, написанное постфактум. Неизвестно, на чём оно основано, наверное на каких-то рассказах. Известно, что он кусту не поклонился, через огонь не прыгнул, и сказал, что он христианин и делать этого не будет. За это его убили. Насколько точно это представляет история – нам сложно сказать.
Известно, что Даниил Галицкий приехал, выпил кумыса. В летописи зафиксировано, что они вместе из одной чаши выпили кумыс, и Батый ему сказал: «Теперь ты тоже монгол. Здравствуй, брат, мы теперь с тобой друзья!»
Кому там нахамил Михаил Черниговский – мы не знаем, но всё это закончилось очень плохо для него. Судя по его действиям, он в принципе был конфликтным, бескомпромиссным человеком. Наверное, что-то его покоробило во всей этой обстановке.
М. Родин: Получается, четыре центра силы, о которых мы говорили в начале программы, и здесь действовали разрозненно и присягали Батыю тоже по отдельности.
Д. Хрусталёв: Да. И Батый оказался фактором. Убив Михаила Черниговского, он устранил целое династическое направление. Его сын, Ростислав Михайлович, вынужден был превратиться в скитающегося князя. Он был женат на дочке венгерского короля, был вынужден уехать в Венгрию. Потом ему была передана Мачва, это область в Сербии. Он стал сербским князем, его дети остались в Сербии. Т.е. династия пресеклась.
М. Родин: А земли эти кому отошли?
Д. Хрусталёв: Хороший вопрос, потому что, собственно, о чём речь? Это сожжённые города, их нет. Чтобы править, нужно было людей собрать, что-то построить, с кем-то договориться. Все убиты, никого нет. Земли хорошие – да, согласен. Но их надо оборонять. Переяславль находится в степи. Там поле, видно за сто километров. Ни одной лесинки нет. И Переяславль был сожжён так, что когда через столетие туда вернулись люди и нашли там основания церквей, то никто не помнил, кому были посвящены эти церкви. Известный факт: перепутали их посвящение. В живых никого не осталось, кто мог сказать, какая церковь кому была посвящена. Чудовищное разорение. Люди ушли, им страшно. В степи в принципе страшно. И русская колонизация степи, которая происходила в XI-XIII вв., предполагала сильную княжескую власть, которая обеспечивала их от наездов кочевников, которые там живут.
И когда папский посол Плано Карпини отправлялся в поездку в Монголию, у него написано, что в Киеве его встретил местный посадник. Но он от Киева отъехал чуть к Каневу – а это уже территория монголов. И там уже власть чужая.
М. Родин: В общем, мы констатируем полное дипломатическое в том числе фиаско. Понятно, что по сути никакого отпора не было, и организации его не было.
Вы можете стать подписчиком журнала Proshloe и поддержать наши проекты: https://proshloe.com/donate
Вы можете стать подписчиком журнала Proshloe и поддержать наши проекты: https://proshloe.com/donate
© 2022 Родина слонов · Копирование материалов сайта без разрешения запрещено
Добавить комментарий