Археолог – это следователь, очень сильно опоздавший на место преступления. В этом случае примерно на тридцать тысяч лет. Столько времени пролежали на окраине современного Владимира останки богато одетого мужчины, умершего явно не своей смертью.
Но от чего он умер? Что характер смертельного ранения может рассказать об обществе, в котором он жил? И чем лопата археолога отличается от каменного бифаса?
Говорим о погребении мужчины со стоянки Сунгирь с доктором исторических наук, кандидатом биологических наук, заведующим Отделом физической антропологии Института этнологии и антропологии РАН Сергеем Владимировичем Васильевым.
Стенограмма эфира программы «Родина слонов» с доктором исторических наук, кандидатом биологических наук, заведующим Отделом физической антропологии Института этнологии и антропологии РАН Сергеем Владимировичем Васильевым.
Сергей Владимирович Васильев – антрополог, специалист по краниологии и остеологии. Автор и соавтор около десятка монографий и нескольких десятков научных статей. Участник множества археолого-антропологических экспедиций как в России, так и за рубежом. Частый гость как научных форумов, так и научно-популярных проектов. Помимо прочего, результаты научных исследований Сергея Владимировича активно используются и в практике судебно-медицинской экспертизы.
М. Родин: Сегодня мы поговорим об одном убийстве, которое произошло на окраине современного города Владимир около тридцати тысяч лет назад. Помните знаменитую фразу о том, что археолог – это следователь, который очень сильно опоздал на место преступления? Как раз тот случай. В нашем сегодняшнем деле очень много неожиданных поворотов. И один из них вскрылся буквально недавно.
В нашем проекте мы уже обсуждали такие палеолитические стоянки на территории современной России, как Зарайск и Костёнки. Теперь пришла очередь Сунгиря. Этот палеолитический памятник известен в первую очередь благодаря парному детскому захоронению. Его реконструкцию вы можете увидеть в ГИМе. Но было там ещё одно не менее известное погребение: Сунгирь-1. Это был взрослый мужчина, раскопки которого в 60-х гг. показали, что он обладал достаточно высоким социальным статусом: таким пышным было его погребение. Но уже в XXI в. благодаря антропологическим исследованиям было выяснено, что он был убит. Совершенно недавно антропологи провели новое исследование, и оказалось, что у него не одна смертельная травма.
Что эти травмы могут рассказать нам о жизни этого человека и общества, в котором он жил? Разбираемся с нашим сегодняшним гостем.
Расскажите, какие обстоятельства предшествовали находке этого погребения? Где его нашли и как?
С. Васильев: Эта находка сделана практически в современной черте города Владимира. Впервые эту верхнепалеолитическую стоянку обнаружил, ещё будучи студентом, Сергей Никитич Астахов, сотрудник ИИМК. Разработка этой стоянки попала в руки Отто Николаевичу Бадеру, который начал раскопки в конце 50-х-начале 60-х гг. В 1963-64 гг. были вскрыты два полных погребения. Это Сунгирь-1, погребение взрослого мужчины 40-45 лет.
И двойное детское погребение, которое находилось недалеко от этого погребения взрослого человека.
Кроме того, были обнаружены костные останки других людей. Но они не попали чётко в стратиграфию. Сунгирь-4 – это фрагмент бедренной кости, который лежал в захоронении детей. Сунгирь-5 – это разрушенный череп над погребением Сунгирь-1, который потом реконструировала Галина Вячеславовна Лебединская. И даже есть реконструкция лица. Это женский череп.
Сунгирь-6 – это нижняя челюсть. Но мы её продатировали, и она оказалась средневековой. И Сунгирь-7, 8, 9 – это утерянные и никак не изученные фрагменты.
М. Родин: Давайте поговорим про Сунгирь и его значение для понимания палеолита на нашей территории. Это одна из самых северных палеолитических стоянок. Правильно?
С. Васильев: На нашей территории это самая северная. На территории нашей страны найдено достаточно много останков палеолитических людей. И были сделаны более древние. Например, в Адыгее есть останки, которые принадлежат очень маленьким детям. Мы предполагаем, что это неандертальские люди.
На территории Крыма было сделано много находок: это Киик-Коба, неандертальский человек, Заскальная-5, 6. – тоже останки нескольких неандертальцев, датируемые возрастом 35-36 тысяч лет.
Что касается Homo Sapiens, наиболее древние останки на территории России обнаружены в Костёнках. В частности, Костёнки-14 подробно изучены. Они датируются возрастом 36 тысяч лет.
Сунгирьские же погребения датируются возрастом примерно 29-30 тысяч лет. Это самые северные находки верхнего палеолита. Были сделаны работы палеоботаниками и палеозоологами. Это были приледниковые территории с довольно холодными условиями.
М. Родин: Мы делали фильм в Костёнках. Можете посмотреть про то палеолитическое погребение. Как датируется Сунгирь?
С. Васильев: Ещё в советское время были сделаны даты. Они были очень молодыми, в основном сделанными по костям мамонта, обнаруженным в захоронениях: 20-23 тысячи лет. А сейчас мы имеем прямые даты. И всё равно мы их делаем. Дата – это скользкая вещь. Она очень сильно зависит от загрязнения образцов. Есть загрязнения, связанные с консервацией костей. Когда кости брались из раскопа, они обрабатывались спиртовым клеем БФ-6, мастикой с канифолью. Это приводит к тому, что даты немного плавают. Но сейчас мы приготовили очищенные. И методы датирования сейчас усовершенствовались. Предварительно можно сказать, что на сегодняшний день дата Сунгиря – 29-30 тысяч лет.
М. Родин: Как проводились раскопки, и какая загвоздка получилась с этим погребением?
С. Васильев: Раскопки проводились ещё в начале 60-х гг. Руководил раскопками Отто Николаевич Бадер.
Отто Николаевич Бадер – один из патриархов советской археологии, специалист по каменному и бронзовому веку, создатель пермской археологической школы. Автор четырёх сотен научных работ, в том числе двенадцати монографий. С 1956 г. руководил экспедицией на стоянке Сунгирь, исследовал наскальные изображения в Каповой пещере и сейминско-турбинские комплексы Волго-Уралья.
В раскопках участвовал и Михаил Михайлович Герасимов. Там была даже небольшая конфликтная ситуация. Когда вскрыли Сунгирь-1, то Михаил Михайлович потребовал сразу снять эти кости, потому что нахождение костей на воздухе разрушает их. Бадер не давал.
Михаил Михайлович Герасимов – антрополог, археолог и скульптор, автор получившего его имя метода пластической реконструкции облика человека на основе скелетных останков. Автор около двух сотен пластических реконструкций, многие из которых вы наверняка видели. Например, Ивана Грозного, Андрея Боголюбского, Ярослава Мудрого, Тамерлана. Он же реконструировал по черепу и облик мужчины из погребения Сунгирь-1.
М. Родин: Это борьба антрополога с археологом. У всех разные интересы и потребности.
С. Васильев: Она до сих пор идёт. Мы до сих пор ругаемся с археологами, потому что теряем очень много костной информации из-за их ошибок.
М. Родин: Здесь не только ошибки. Археологическая методика требует другого подхода. Им важно целиком снять, очистить, а не сразу доставать. Чтобы увидеть картину погребения.
С. Васильев: Погребение Сунгирь-1 было обнаружено в некоторой степени случайно. Когда уже дошли до конца ямы, археологи там не присутствовали, как я знаю из дневников Отто Николаевича. Там были студенты. Студентам надо было просто зачистить дно ямы. И случайно студент ткнул лопатой и наткнулся на череп, который лежал практически под дном ямы.
Одно из последних исследований, которое было недавно проведено, позволило нам понять, как этот человек был умерщвлён. В лобной кости с левой стороны было отверстие, которое, как написано в дневнике Бадера, этот студент сделал лопатой.
М. Родин: Собственно, так он его и обнаружил: когда он ткнул, упёрся в что-то твёрдое, и выяснил, что там череп лежит.
С. Васильев: Да. Михаил Михайлович законсервировал череп, и это отверстие было замазано мастикой. И полвека на это отверстие никто не обращал внимания.
У меня был проект, связанный с изучением мумий Пушкинского музея с Курчатовским институтом. Там мы прокатывали мумии на КТ. Я решил прокатать на КТ и сунгирьские кости. И я увидел это отверстие. Невооружённым глазом было видно, что оно сделано не лопатой.
М. Родин: Ведь эти кости исследовались раньше. И было известно, что этого человека, скорее всего, убили. Во всяком случае, его смерть была неестественная. Расскажите про это.
С. Васильев: Первое исследование сунгирьских костей было проведено нашими мэтрами 1960-70- гг. В 1984 г. была выпущена книжка по антропологическому исследованию сунгирьских останков, где череп изучал сам Виктор Валерианович Бунак и Маргарита Михайловна Герасимова. Там даются измерения черепа, его таксономическое положение определено. Но никто на это отверстие не обратил внимания. Длинные кости были изучены Еленой Николаевной Хрисанфовой. Детишки были изучены Трофимовой и Харитоновым. Это была классическая коллективная монография, которая полностью описывает антропологический состав и облик.
Трофимовой было определено два подростка, мальчик и девочка. И в литературе до недавнего времени это и шло, как мальчик и девочка.
В 1990-е годы к этим останкам решила вернуться академик Татьяна Ивановна Алексеева. Она создала команду, куда входила Александра Петровна Бужилова, Мария Борисовна Медникова, Мария Всеволодовна Добровольская. Я участвовал в этой монографии. Мы выпустили довольно большую книгу, где больше был освещён экологический аспект. Было обращено внимание на травмы, на маркёры стресса, на заболевания и многие другие вещи. И даже в этой большой книге 2000 года не было у нас никаких сведений по поводу того, как эти люди погибли.
Потом уже Александра Петровна, разбирая наши сунгирьские коллекции, нашла один из шейных позвонков, в котором было обнаружено отверстие. Она тоже использовала КТ, рентген. И определено было, что какой-то наконечник стрелы был пущен ему в шею, задел позвонок, перебил какую-то жизненно важную артерию, он истёк кровью и от этого умер. Долгое время это писалось, она написала книгу с нашим зарубежным коллегой Эриком Тринкаусом. Она вышла на английском языке в 2014 г.
В 2000 г., когда мы делали книжку с Татьяной Ивановной, мы впервые обратились к генетикам. Генетик Овчинников выделял ДНК из сунгирьских костей. Тогда умели выделять только митохондриальные ДНК. И он подтвердил, что в парном детском погребении – мальчик и девочка.
Но в 2017 г. у нас вышла большая статья. У меня возникали сомнения по поводу пола. Антропологически получалось, и мы пытались так думать, что, скорее всего, эти два подростка – родственники. Может быть, родные или двоюродные брат и сестра. Но похожие. Мы обратились в лабораторию геогенетики в Копенгаген, к известному во всём мире палеогенетику Эске Виллерслеву.
По поводу Сунгиря-4 тоже давно были споры. Это детская бедренная кость без эпифизов. Елена Николаевна Хрисанфова, изучая эту кость, определила, что она принадлежит неандертальцу. Долго были споры, Homo Sapiens это, или неандерталец, и могли ли они тогда существовать одновременно на той территории.
М. Родин: Насколько я помню, эта кость лежала в погребении практически как инвентарь. Её положили рядом с трупом.
С. Васильев: Да. Она была заполнена охрой. Это, вероятно, часть ритуала.
Генетики чётко нам сказали, что это два мальчика. Это уже неоспоримо. Были выделены ядерные ДНК, Y-хромосомы. Второе, что мы получили – что они не родственники. И третье – Сунгирь-4 – тоже Homo Sapiens.
М. Родин: Причём Сунгирь-4, если мне помять не изменяет, родственник кому-то из этих погребённых.
С. Васильев: Нет. Они все друг другу не родственники. По крайней мере, не близкие.
М. Родин: Вернёмся к Сунгирю-1. Насколько это обычная практика, что антропологи постоянно возвращаются к уже хорошо изученным костным материалам?
С. Васильев: Совершенствование методов возвращает нас всё время к этим останкам. Как мы понимаем на сегодняшний день, Сунгирь не так уж хорошо и изучен с точки зрения современных методик. Сейчас очень много работ находится на стадии обработки, на стадии написания статей.
Например, что нам дала компьютерная томография, какие возможности? Мы изучили эндокран: это слепок внутренней поверхности мозговой коробки. Мы, грубо говоря, получили мозг этих людей. И можем посмотреть грубую морфологию, поскольку на внутренней поверхности мозговой коробки отпечатываются не только сосуды и их топография, но даже борозды, извилины. По крайней мере, первого порядка. И мы можем изучать развитие тех или иных ассоциативных зон коры больших полушарий. У нас по этому поводу подготовлена статья, она должна выйти в первом номере журнала «Stratum» в Кишинёве.
Очень много интересных современных работ есть по поводу пирамиды височной кости. Это костная структура, связанная со слуховым аппаратом. Фрагмент височной кости, который уходит внутрь мозговой коробки. В нём находится орган слуха и орган равновесия. На КТ их можно увидеть, померять и сравнить.
Впервые эти работы были сделаны нашими швейцарскими коллегами. Они изучили пирамиду неандертальца. Одно из полукружий было небольшое, и они интерпретировали, что неандертальцы плохо ориентировались в пространстве и держали равновесие. Но на самом деле это была индивидуальная особенность данного конкретного индивида. Потом появилось много других работ, показавших, что у неандертальцев с равновесием было всё нормально.
Сейчас у нас находятся на стадии изучения томограммы лабиринтов пирамиды височной кости, и скоро это тоже вырастет в публикацию.
М. Родин: А есть какие-то предварительные результаты? Чем-то вестибулярный аппарат этих людей отличается от нашего?
С. Васильев: Эндокран практически ничем не отличается. Единственное – мы наблюдаем у Сунгиря-1 довольно большое развитие в затылочных долях коры больших полушарий. Эти зоны связаны со зрительными анализаторами. Зрение у этого человека, наверное, было хорошее. Всё остальное почти как у современных людей. 30 000 лет назад был нормальный сформировавшийся головной мозг. Мы на КТ померяли объём: 1414 кубических сантиметров. Это средний объём мозга современного человека.
Что касается пирамид, не буду пока забегать вперёд с предварительными результатами.
Также на КТ мы изучаем длинные кости. Чем меньше полость внутри длинных костей ног и рук, тем больше человек приспособлен к холодовым условиям. Но это тоже пока на стадии изучения.
Есть новые методы изучения лёгких изотопов углерода и азота, чем занимается Мария Всеволодовна Добровольская большую часть своей жизни. Это палеодиета. В прошлом году в «Записках ИИМК» мы опубликовали статью об этом, и обнаружили, что действительно основу питания сунгирьских людей составляло мясо.
Возвращались мы к изучению зубов, которые в первой монографии были изучены Александром Александровичем Зубовым, одним из наших мэтров-одонтологов. Но сейчас с появлением новых методов сканирования, изучения одонтометрии мы можем увеличить это всё на КТ, и много получить новой информации.
Мы постоянно возвращаемся к этим останкам. Новые методы дают нам большие возможности. Это палеогенетика, компьютерная томография, лёгкие изотопы. То, чего не было тогда.
М. Родин: Итак, вы положили череп Сунгиря-1 в КТ и увидели особенности дыры у него во лбу. Что там вызвало ваше подозрение?
С. Васильев: Я видел много разных отверстий в черепах, сделанных лопатами, совками, не только современных археологов, но и древними. Сразу было понятно, что это отверстие сделано не лопатой. Мы стали рассматривать КТ. Я обнаружил, что отверстие носит подтреугольную форму, а рядом с ним есть чёткая прорезь, сделанная острым инструментом, то бишь лопатой. Я обратился к трасологам.
Трасология – это наука о следах. Одна из точек соприкосновения археологии и криминалистики. Именно археологическая трасология позволяет учёным судить о том, подвергался ли обработке человеком найденный камень или кость, как использовался тот или иной предмет, и использовался ли вообще, какие технологии применялись для изготовления артефактов. Каждый вид орудия и каждый тип воздействия оставляет свои характерные следы: крошечные царапины, микроизнос, частицы материала. В основе археологической трасологии лежит изучение свойств материалов и эксперименты по воспроизведению воздействий. Например, исследование того, какие следы оставит на черепе человека кремнёвый бифас. Археологическая трасология – незаменимый инструмент изучения быта и материальной культуры прошедших эпох. Если какие-то технологии были утрачены, трасологи могут их восстановить.
Один из крупнейших трасологов в нашей стране – это Евгений Юрьевич Гиря, который работает в Санкт-Петербурге в ИИМК. Он исследовал это отверстие. Мы обращались и к судмедэкспертам. Одной из задач было понять, сделано ли это отверстие при жизни или post mortem. Мы рассматривали на КТ внутреннюю поверхность: где идёт растрескивание, где выгибается нижняя пластина лобной кости, что говорит о том, что данное отверстие было нанесено при жизни.
М. Родин: Когда удар был нанесён, кость прогнулась внутрь. Почему вы говорите, что он был нанесён при жизни?
С. Васильев: Живая кость пластичнее мёртвой. Если удар нанесён по мёртвой кости, она не прогнётся, а раскрошится.
Мы обратились в Институт археологии, чтобы получить сведения из архива Бадера. Ещё один наш соавтор, Константин Гаврилов, любезно предоставил нам фотографии из архива. Сунгирь – одно из самых богатых, если не самое богатое палеолитическое погребение с огромным количеством украшений. Когда мы посмотрели раскопочные фотографии, то увидели, что бусы, которые лежали на лбу (они, видимо, были нашиты на шапочку) лежали над отверстием. Если бы это была лопата, она бы повредила эти бусы тоже.
После того, как мы поняли, что это не лопата, мы осторожно, при помощи горячего воздуха расчистили это отверстие от мастики. И дальше Гиря делал напыление, микрофотографии и показывал следы первого удара, который был при жизни, следы от лопаты, нанесённые студентом.
Когда мы посмотрели фотографии из раскопок, то заметили, что удивительно место. Когда кладут погребённого в яму, то чаще всего во время раскопок череп у него лежит на затылке. И когда истлевают мягкие ткани, нижняя челюсть открывается. А здесь мы видим, что челюсть была закрыта. Он лежал не на затылке. Было полное ощущение, что ему под голову было что-то положено. Поэтому верхняя часть черепа, а не нос, как обычно, была близко к поверхности. Это тоже говорит о том, что был совершён своеобразный ритуал.
Сейчас мы думаем, что Сунгирь-5 был тоже ритуально похоронен. Голова женщины над мужчиной. Этот череп разбит, он лежал под камнем. Мы думаем, что это один ритуальный комплекс.
Поскольку мужчина был довольно высокий, это установили по длинным костям ещё наши мэтры, а нанести ему удар могли только сверху, то, скорее всего, он стоял на коленях, и это было ритуальное убийство.
М. Родин: Я видел две интерпретации: может быть, кто-то ему на грудь сел, а затем ударил, а второе – его ударили, когда он стоял на коленях. В чём разница между двумя этими травмами?
С. Васильев: Обе интерпретации имеют право на существование. Факт в том, что он не стоял. Гиря сказал, что нанесён был удар каменным орудием. И даже в нашей статье, которая вышла в «Кратких сообщениях Института археологии», есть реконструкция этого каменного орудия. Такие каменные орудия, бифасы, имеют подтреугольную форму.
Отверстие было сквозное. Под костями мозг защищён ещё тремя оболочками. Одна из них, твёрдая оболочка, dura mater, под ней – паутинная и мягкая оболочки, пронизанные сосудами. Скорее всего, эти оболочки были порваны, т.е. камень ушёл в головной мозг. Т.е. это удар, которым этот человек был убит.
Когда наносится травма, мы можем сказать, жил ли человек с этой травмой, или сразу умер после её нанесения. Если человек жил, то обязательно на кости видны следы воспалительного процесса. Тут никаких следов воспалительных процессов нет.
То есть мы чётко можем сказать:
1) Удар был нанесён при жизни;
2) Человек после этого удара не жил.
М. Родин: Вы упоминаете в статье использование данных криминалистов и опыты на биоманекенах. Вы сами их не проводили, но использовали эксперименты судмедэкспертов?
С. Васильев: Всё правильно. С судмедэкспертами мы довольно часто работаем, и многие вещи они делают: у них больше возможностей.
М. Родин: Как проводятся эти эксперименты? Бьют разными орудиями по муляжу черепа и смотрят, какие остаются следы?
С. Васильев: Нет. В случае антропологов и судмедэкспертов – не муляж, а настоящий череп. Достать настоящий череп для нас не проблема: у нас их много на хранении лежит. В случае с судмедэкспертизой удобство заключается в том, что этот череп не древний, а свежий. Поэтому тут эксперимент более чистый в том плане, что кость ещё не высохшая, не мёртвая. Она имитирует живую кость. Прокуратуры всей нашей страны привозят таких «свежаков», что даже запах от них не выветривается ещё некоторое время из помещений.
М. Родин: То есть у вас есть с чем сравнивать.
С. Васильев: Да. В судмедэкспертизе экспериментальная часть хорошо развита.
М. Родин: Проводилось ли моделирование удара и реакции структуры черепа в программах типа Ansys, например, методом конечных элементов, для подтверждения положения оружия при ударе и силы удара?
С. Васильев: Нет.
М. Родин: Это не нужно, или не было возможности?
С. Васильев: В данной ситуации не нужно.
М. Родин: Как эта травма соотносится с той травмой, которую обнаружила Александра Петровна Бужилова? Я имею в виду травму шеи.
С. Васильев: Мы в статье привлекли и Бужилову с её исследованием по поводу шеи. Мы предполагаем, что это было ритуальное убийство и ритуальное захоронение. И, вероятно, эти два ранения были нанесены если не одномоментно, то примерно в одно и то же время.
М. Родин: Грубо говоря, один удар смертельный, а другим добивали.
С. Васильев: Скорее всего, так.
М. Родин: Какие-то ещё исследования будут проводиться с этим черепом?
С. Васильев: Мы работаем с эндокраном, с пирамидами височных костей. Генетика уже сделана. Будут новые методы – будем снова изучать.
М. Родин: Эта тема в очередной раз доказывает, что в исторической науке нет никакой скрижали, где абсолютная истина высечена раз и навсегда. Есть только вечный поиск. Старые методы постоянно совершенствуются, новые методы постоянно возникают. И даже старые находки могут преподнести нам сюрпризы.
Вы можете стать подписчиком журнала Proshloe и поддержать наши проекты: https://proshloe.com/donate
© 2022 Родина слонов · Копирование материалов сайта без разрешения запрещено
Добавить комментарий