ВЛАДИМИР ЗАВЬЯЛОВ В «РОДИНЕ СЛОНОВ»

Как по металлографическому анализу ножей можно проследить международные контакты раннего средневековья? Повлияло ли монгольское нашествие на русские металлургические традиции? Откуда на Русь завозились клинки для мечей?

О том, какие технологии обработки железа использовались на Руси, и как они менялись рассказывает доктор и исторических наук, ведущий научный сотрудник Лаборатории естественнонаучных методов Института археологии РАН Владимир Игоревич Завьялов.

Стенограмма эфира программы «Родина слонов» с доктором исторических наук, ведущим научным сотрудником Лаборатории естественнонаучных методов Института археологии РАН Владимиром Игоревичем Завьяловым.

Михаил Родин: Сегодня мы продолжим наш металлургический цикл. Мы уже поговорили о том, как обрабатывали бронзу, потом говорили о возникновении чёрной металлургии. Сегодня перенесёмся поближе к родине и будем говорить о том, как развивалась металлургия на Руси. Сначала имеет смысл обсудить, как обстоят дела с ресурсами для такой металлургии.

Владимир Завьялов: Железо в отличие от меди – это более широко распространённый металл, его руды встречаются практически повсеместно. Прежде всего это болотные и луговые руды, где железо образовывалось при осаждении атомов железа на каких-то поверхностях. Эти руды встречаются практически везде, правда, не все они пригодны для металлургии того уровня, который существовал в древнерусское время. Тем не менее, известны многие рудопроявления, которые разрабатывались в древнерусское время и рядом с которыми существовали металлургические комплексы.

Михаил Родин: Давайте отступим ещё чуть дальше. Есть классификация: каменный век, бронзовый век, железный век. Что было у нас, как проходил этот переход от каменного века к железному?

Владимир Завьялов: Когда славяне приходят на территорию современной России, а произошло это сравнительно поздно, можно говорить о V-VI веках для южных территорий, и, вероятно, о VII-VIII веках – для северных. На территорию Московской области славяне попадают во второй половине IX века. В это время процесс получения железа был уже достаточно хорошо освоен. Его знали и финские племена, которые населяли эту территорию до славян, и славяне уже приходят со знанием о железе, и способах его получения, и знанием того, где и как искать руды. Это не составляло секрета.

Железо в Европе распространяется уже на рубеже II-I тысячелетия до н. э., это касается в основном южных районов, Балканы, острова Средиземноморья. Но уже в VIII веке до н. э. оно хорошо известно в Европе, и в VII-VI веке железо начинает распространяться в лесную зону.

Михаил Родин: При этом до распространения железа на этой территории бронза не очень активно использовалась?

Владимир Завьялов: Нет, на территории Восточной Европы, и, в частности, в лесной зоне, существовали культуры бронзового века, но бронзы было немного, металл был привозной. На территории Восточной Европы источников меди нет, в основном, это южно-уральские поставки.

Михаил Родин: Какие существовали технологии добычи и обработки, у финно-угров и пришедших на эти территории славян.

Владимир Завьялов: Технология получения железа, в общем-то, единая: сыродутный процесс, когда руда в горне не достигает температуры плавления, а при высокой температуре и избыточном углероде железо восстанавливается, то есть происходит химический процесс.

По поводу способов изготовления орудий. У ранних славян они были довольно простыми, в основном отковывали предметы из металлургического сырья. Из железа, которое получали при сыродутном процессе, и так называемой сырцовой стали. Во время сыродутного процесса на том уровне технологий контролировать этот процесс было почти невозможно, и зачастую металлург получал не чистое железо, а неравномерно науглероженную сталь. То, что называется сырцовой сталью. Из этого сырья и отковывали славяне свои орудия. Но уже примерно в VII-VIII веках, это зафиксировано в документах западнославянского государства Моравия, применяется более сложная технология – наварка стального лезвия на железную основу. Постепенно эта технология распространяется среди славянских племён, и уже на территории Восточной Европы в пятниках VIII-X веков, редко, но встречаются орудия, изготовленные именно по этой технологии.

Михаил Родин: А до прихода этой технологии, что были за предметы и какого они были качества?

Владимир Завьялов: Славянский мир обладал достаточно широким набором железного инструментария, это и орудия труда: ножи, деревообрабатывающие инструменты, и оружие: наконечники стрел, копий. Славянский обиход был насыщен железом в достаточной мере. Речь идет, конечно, о конце первого тысячелетия н. э.

Михаил Родин: Но технологии использовались простые?

Владимир Завьялов: Да, в основном простые, но технология наварки присутствовала.

Михаил Родин: Давайте о ней поподробнее, она пришла из кельтского мира.

Владимир Завьялов: В основе да, потому что наиболее ранние предметы, изготовленные по этой технологии, зафиксированы на кельтских памятниках, датируемых где-то III-II веком до н. э. Поскольку поздние кельты контактировали с племенами, которые потом выделяются как славянские, то вероятно таким образом эта технология переходит к славянским племенам, прежде всего, к западным славянам, это то что мы знаем по археометаллографическим анализам археологических находок. Также не нужно забывать, что славянские племена формировались на периферии римского мира, который активно использовал окружающие территории для получения металла. Мы знаем очень крупные металлургические центры позднеримского времени, это и уманский центр в Украине, и свентокшиский центр в Польше, которые по объёмам производства могли снабжать Римскую империю железом.

Михаил Родин: То есть это были какие-то колонии римские?

Владимир Завьялов: Нет, это были местные племена, которые, видимо, производили железо на экспорт. Для окружающих народов это были бы чрезмерно большие объемы производства.

Михаил Родин: А римские технологии славяне заимствовали?

Владимир Завьялов: К сожалению, римские технологии нам практически неизвестны, потому что исследования римского металла, если и были, то их очень мало. Именно исследований, хотя мы знаем, что конечно римские орудия были очень совершенны, но именно технология их изготовления практически terra incognito.

Михаил Родин: Просто потому что руки у исследователей не дошли?

Владимир Завьялов: Это с одной стороны, а с другой стороны, я не знаю сохранность римских предметов, но то, что касается античных железных предметов на нашей территории, я имею ввиду греческие города-государства, сохранность очень плохая.

Михаил Родин: Вы в прошлый раз упоминали, что железо сохраняется намного хуже, чем бронза.

Владимир Завьялов: Да, орудия непригодны для металлографического анализа, к сожалению.

Михаил Родин: Хорошо, пришла из кельтского мира технология наварки, давайте поясним, что это такое, как выглядело орудие, как оно производилось.

Владимир Завьялов: Я буду прежде всего говорить о таких орудиях как ножи, потому что они чаще всего встречаются при археологических раскопках, и при их изготовлении использовали наиболее передовые технологии, потому что это универсальное орудие, оно нужно всем, всегда. И массовые исследования этих орудий дают возможность делать какие-то выводы на основе статистики.

Основа технологии наварки состоит в том, что на железную заготовку наваривалось стальное лезвие. Были разные варианты наварки, могли наваривать в торец, делать косую наварку, но всё это сводится к наварке стального лезвия на железную основу.

Михаил Родин: Есть полоса железа, собственно тело ножа, к которой по кромке приваривают режущую поверхность.

Владимир Завьялов: Да, узенькую полоску стали. Интересно, что даже в словаре Даля слово «уклад» объясняется как пластинка, которая укладывается на нож. Та же технология наварки, сведения о ней, доживает до XIX века.

Михаил Родин: Хорошо, а какие возникают технологические проблемы? Казалось бы, что сложного взять один кусок железа и приварить кусок стали.

Владимир Завьялов: Проблемы возникают прежде всего в сварке двух разных материалов, поскольку железо и сталь нужно нагревать до разных температур. Очень узкий температурный режим, в котором происходит сварка. Если его не соблюсти, то или не произойдёт сварка, или произойдёт перегрев металла, то есть получится брак.

Михаил Родин: Получается, железо надо до одной температуры нагревать, а сталь до другой.

Владимир Завьялов: Нет, они свариваются при очень узком температурном интервале, нужно поймать этот интервал: не перегреть и не недогреть. Это, во-первых, а, во-вторых, нужно знать свойства флюсов.

Михаил Родин: Что это такое?

Владимир Завьялов: Флюс — это состав, который добавляется на свариваемую поверхность, чтобы разжижить шлаки, которые получаются в процессе, и чтобы вывести их из сварного шва. Современные кузнецы в качестве флюсов используют, в основном, буру. В древности, скорее всего, это был песок. Нагревают, посыпают песком, прикладывают стальное лезвие и начинают проковку.

Михаил Родин: По обывательской логике этот песок только помешал бы.

Владимир Завьялов: Нет, при нагреве происходит ошлакование поверхности, эти шлаки будут мешать сварке, и их нужно вывести. Песок позволял понижать температуру плавления шлаков, и при ударах молотом шлаки как бы вытекали из сварного шва, вытеснялись давлением.

Михаил Родин: Действительно, нужно ведь не только приложить металлы друг к другу, но и проковать.

Владимир Завьялов: Обязательно. Это и называется кузнечная сварка, когда за счёт давления две поверхности соединяются.

Михаил Родин: У нас есть плоскость, к краю её нужно приковать, как именно?

Владимир Завьялов: Существовали разные варианты наварки. Или в торец, это будет торцовая наварка, или с небольшим нахлёстом. Ещё существовала V-образная наварка, когда стальную пластинку складывали в виде буквы V, и в неё вставляли железную основу. Существовало три таких основных вида наварки.

Михаил Родин: Что нам известно о социологии металлургии в этот самый ранний период?

Владимир Завьялов: Скорее всего это было так называемое общинное ремесло, когда кузнец обслуживал ближайшую округу.

Михаил Родин: То есть не одну деревню свою, а целое племя?

Владимир Завьялов: Думаю, что нет, потому что деревни тогда были очень небольшие, и продукция кузнеца должна была расходиться на какую-то территорию. В это время уже появляются довольно крупные поселения на славянской территории. Они хорошо исследованы археологически. Это поселение Горналь, например, это Титчиха на Дону. В этих поселениях, конечно, были кузнецы, которые обслуживали ближайшую округу.

Михаил Родин: Мы это археологически фиксируем с помощью горнов? Находим жилища, в которых есть горн?

Владимир Завьялов: К сожалению, находки горнов очень редки, потому что металлургические горны существовали за поселениями, на каком-то удалении, и были приурочены к рудопроявлениям. Поэтому найти их очень сложно, особенно для этого времени, когда было два-три горна небольших и они работали продолжительное количество времени, но найти их очень сложно. Когда находят какие-то центры, как например уманский, где были сотни горнов, уже можно о чём-то говорить. А вообще металлургические горны — это крайне редкая находка. Кузнечные мастерские тоже довольно редко попадаются, потому что кузнечная мастерская в силу своей специфики существовала где-то на границах поселений, не всегда её можно обнаружить. К тому же инструментарий кузнеца всегда ценился, он и сейчас ценится, а в те времена, в какой-то мере, это были драгоценности. Молот, клещи, наковальня тем более, поэтому эти находки крайне редки. Поэтому у нас, по существу, ярко-выделенных комплексов очень немного.

Михаил Родин: Тогда откуда мы знаем про эту социологию? Было ли это семейное мастерство, оно передавалось по наследству?

Владимир Завьялов: Как это передавалось, трудно сказать. Скорее всего, да, рассуждая логически. Для того чтобы стать кузнецом требовалось определённое количество времени, требовалось овладеть многими науками, требовалось знать и определять температуру металла, знать при какой температуре, что происходит. При какой температуре можно ковать один металл, при какой другой. Я говорю только о чёрной металлургии, под разными сортами имея ввиду железо, разные сорта стали, каждый металл требовал своей температуры ковки. Поэтому конечно обучение длилось довольно долго, прежде чем подмастерье мог стать мастером. Была ли это семейная традиция или набирали со стороны кого-то, говорить об этом мы не можем. Но чисто логически, скорее всего, это была семейная традиция, когда отец передавал сыну свои знания и свои инструменты.

Михаил Родин: Кстати о передаче знаний, потом начинается новый период, когда начинается эпоха викингов, с севера распространяются другие технологии. Что это такое, как они развились там в Скандинавии, как пришли к нам?

Владимир Завьялов: Это очень интересный процесс, он совпадает с историческим процессом образования древнерусского государства. Именно в это время начинается экспансия викингов, которые появляются и на нашей территории, и именно в это время происходит распространение новой технологии, так называемого трёхслойного пакета. По этой технологии стальная полоса располагалась между железными полосами, получается сэндвич. Некоторое время эту технологию по-английски так и называли — sandwich technology.

Михаил Родин: То есть внутри твёрдая сталь, а по бокам — железо, и сталь немного выступает за его края, соответственно режущая кромка стальная. Какие преимущества у этого способа?

Владимир Завьялов: Именно так, режущая кромка всегда стальная. Во-первых, получается композитный материал, он менее ломок, более упруг. Во-вторых, при заточке всегда на лезвие выходит сталь. Кроме того, эта технология, которая раньше называлась классической, а теперь североевропейской, основана на том, что по бокам располагается фосфористое железо. Оно обладало рядом особенностей, было твёрже обычного железа, при полировке имело серебристый блеск, и, кроме того, хорошо противостояло коррозионному воздействию. Вероятно оно ценилось ещё и за эстетические качества — серебристый блеск металла, меньше ржавчины. Первые такие ножи известны на территории Скандинавии, это VII-VIII век. У нас они появляются на рубеже VIII-IX века в поселении Старая Ладога, которая была первоначально форпостом варягов на восточноевропейской территории.

Постепенно эта технология распространяется, поскольку варяги в Восточной Европе осуществляли роль купцов, транзита по великому волжскому пути. Все говорят о Пути из варяг в греки, но это скорее был второстепенный путь по отношению к Великому волжскому пути, по которому из Азии шло серебро в Европу, вот самое главное назначение этого пути. Его деятельность и функционирование обеспечивали варяги. Разумеется, этот путь очень длинный, и на нём должны были возникнуть какие-то поселения, в которых осуществлялся ремонт оборудования и кораблей, можно было отдохнуть, где были волоки с одной реки на другую. Ведь Россия — страна рек, и все пути очень долгое время были речными. Для осуществления контроля этих волоков, обеспечения их безопасности должны были появляться какие-то посёлки. Они и начинали изготавливать продукцию, которая расходилась среди местного населения.

Михаил Родин: Причём кузнецы были именно скандинавские?

Владимир Завьялов: Первоначально да, конечно. Но когда мы говорим о варягах, то трудно говорить, кто составлял эту артель или группу: это все выходцы из Скандинавии, или здесь уже были славяне, которые примкнули к ним.

Михаил Родин: Мы знаем, что эти ватаги были полиэтничными.

Владимир Завьялов: Да, поэтому говорить о каком-то определённом этносе сложно. В это же время начинается процесс возникновения древнерусских городов, и сразу же в этих городах: Новгороде, Пскове, Суздале, Ростове, Киеве мы видим в ранних слоях преобладание технологии трёхслойного пакета. Причём уже в это время, как мы считаем, древнерусские кузнецы осваивают эту технологию, но делают это несколько по-своему. Мы говорим о появлении варианта восточноевропейского трёхслойного пакета, когда не совсем соблюдаются все параметры, так называемого классического варианта, североевропейского. Или форма оружия была местная, или не использовалось фосфористое железо, или сталь была более низкого качества. Такие отступления позволяют говорить, что эта была продукция, изготовленная в скандинавских традициях, но творчески переработанная под местные условия. Дело в том, что фосфористое железо до эпохи викингов на территории Восточной Европы вообще не применялось, и финно-уграми не применялось, и балтами, и только с появлением викингов эти руды, видмо, начали разрабатываться.

Михаил Родин: Фосфористое железо – это не специально обработанное, насыщенное железо, это именно руда, в которой уже высокое содержание фосфора. Итак, технология трёхслойного пакета. Чем же она сложнее, чем используемые до этого?

Владимир Завьялов: Это вопрос вопросов, Борис Александрович Колчин, который открыл смену одной технологии другой, считал, что трёхслойный пакет – более трудоёмкая технология, чем наварка. Современные кузнецы-реконструкторы считают, что по временным затратам разницы нет. Хорошо бы, конечно, провести серию экспериментов, которой я надеюсь заняться в будущем, и которая позволит пролить свет на этот вопрос. Тем не менее, исторически трёхслойный пакет стал основой древнерусского городского кузнечного ремесла уже в X веке, и просуществовал до середины XII века.

В XII веке он сменяется другой технологией, которая была известна древним славянам, применялась нечасто, хотя находки есть. Та же технология наварки, древнерусские кузнецы переходят на неё, и технология трёхслойного пакета исчезает. В какой-то мере это связано с тем, что варяги уходят с политической арены в конце XI века, но после середины XII века трёхслойный пакет на древнерусских памятниках уже не встречается.

Михаил Родин: Получается, это хорошо коррелирует с международной социологией. В тот момент, когда была эпоха викингов, это было модно, и все использовали эту технологию, а потом ушло вместе с ними.

Владимир Завьялов: Да, но с другой стороны, это ещё связано с тем, что середина XII века – это время резкого роста древнерусской экономики, возникновения десятков, если не сотен городов, развитие городского ремесла, которое становится основой древнерусской экономики, это обособление самостоятельных княжеств, расцвет Древней Руси. И в это время происходит смена технологий. Борис Александрович связывал эти процессы: уходит более трудоёмкая технология, приходит менее трудоёмкая, более пригодная для массового производства. Но этот тезис ещё нужно проверять.

Технология наварки приживается так прочно, что переживает такое масштабное событие, как татаро-монгольское нашествие. Мы специально исследовали материалы и городов, которые не пострадали от нашествия, это Псков, Новгород, и материалы городов, которые постоянно подвергались набегам, это Москва, Тверь, небольшие города. Оказалось, что во всех городах в основе лежит технология наварки. Она продолжает своё доминирование вплоть до индустриальной эпохи. Хотя где-то с середины XV века, а особенно в XVI веке, с возникновением общероссийского рынка, с установлением Московского централизованного государства происходит ещё один поворот: возвращаются к ещё более простой технологии изготовления орудий из сырцовой стали, которая получалась при металлургическом процессе. Вообще без использования наварки. Мы считаем, что уже к XV веку металлургический процесс уже был хорошо освоен, и кузнецы могли целенаправленно получать такую сталь. Распределение углерода в ней было неравномерным, но всё же это была уже более высокоуглеродистая сталь, т.е. на отдельных участках можно было получать сталь с 0,7% углерода, это достаточно много, но на отдельных участках.

Этот процесс замещения технологии наварки технологией изготовления из сырцовой стали намного экономичнее. Потому что вы используете только сырьё, вам не нужны дополнительные операции по навариванию лезвия, продукции становится больше, она становится дешевле. Этот процесс как раз связан с возникновением централизованного государства и общероссийского рынка. Но – при всём при этом технология наварки уступает свои позиции, хотя её значение всё равно остаётся достаточно большим, есть достаточно большое количество изделий, изготовленных по этой технологии. Я исследовал материалы из русских становищ на архипелаге Шпицберген — это уже XVIII и иногда XIX век, и среди этих материалов тоже есть ножи с наварными лезвиями. До XIX века эта технология применялась.

Михаил Родин: Получается, что весь этот процесс смены традиций металлургических достаточно хаотичен. Нельзя сказать, что постоянно происходит усложнение. Технологии возвращаются, уходят.

Владимир Завьялов: Он не совсем хаотичный. Если мы говорим о древнерусском государстве, то здесь смена технологий была связана, во многом, с экономикой. Если говорить о доминировании технологии выковки из стальных материалов, то это всё равно переход на какой-то другой уровень, потому что идёт целенаправленное получение сырцовой стали. Её делали специально, путём регулирования процесса, увеличивали содержание углеродов в домне за счёт температуры, за счёт дутья. Есть такие приёмы, которые позволяют насытить крицу углеродом.

Михаил Родин: Хорошо, теперь поговорим о сырье. Когда мы говорим про доминирование скандинавской технологии трёхслойного пакета и когда говорим об этом периоде, мы подразумеваем, что из Азии идёт серебро, отсюда пушнина, а само сырьё для металлургии являлось предметом торговли? Скандинавы, которые придумали трёхслойный пакет, они привозили сталь, железо с собой? Или использовалось местное сырьё?

Владимир Завьялов: Я не думаю, что это было в каких-то широких масштабах, потому что получение чёрного металла, получение железа было уже так хорошо освоено, что не было необходимости везти сырьё. Возможно, везли уже готовую продукцию, это возможно, но само сырьё во многом было местным. За исключением может быть таких редких сортов, как высокоуглеродистая сталь, которую могли получать только в определённых местах. Есть интересный пример, касающийся Западной Европы, это исследование английского учёного Алана Уильямса о мечах известной оружейной фирмы Ульфберт. На мечах, где стояло подлинное клеймо Ульфберта, клинки были откованы из сварочной дамасской стали, а лезвия были наварены из литой высокоуглеродистой стали. Литой стали Европа не знала, это сталь, которую производили в странах Средней Азии, она поступала в Европу и уже там оружейники наваривали её на свои мечи.

Михаил Родин: Получается из Азии полуфабрикаты привозили?

Владимир Завьялов: Да. Но это конечно уникальный пример, это не было постоянным явлением.

Михаил Родин: Считается, что металлургические технологии лучше развивались в Скандинавии, потому что там само железо лучшего качества, чем наши болотные руды. Это не повод возить оттуда?

Владимир Завьялов: Трудно сказать, потому что в определённый момент Скандинавия поставляет очень много железа, в Европу прежде всего, но это может быть связано как с наличием рудных источников, так и с наличием леса. Потому что металлургия основана на древесном угле. Также может быть связано с тем, что выгоднее было приобретать полуфабрикаты, чем развивать металлургию у себя. Особенно это касалось крупных держав, которые старались развивать металлургию где-то на периферии.

Михаил Родин: А в каком виде возились эти ресурсы?

Владимир Завьялов: Мы знаем, что возились такие полуфабрикаты, которым придавали форму различных изделий: топоров, сошников. В Польше был раскопан клад полуфабрикатов, который насчитывал три тонны железа.

Михаил Родин: Получается, это большой кусок железа в форме топора? Не подразумевается, что одного этого куска делается несколько изделий?

Владимир Завьялов: Один кусок, и таких кусков было найдено несколько тысяч, какое-то распиливание не подразумевалось. Это делалось скорее с целью показать, что этот полуфабрикат имеет определённый вес, то есть стандарт.

Михаил Родин: Ещё про экспорт, бытует мнение, что наши клинки отковывались не у нас, что их тоже привозили в виде каких-то полуфабрикатов, насколько это верно?

Владимир Завьялов: Я думаю, что в основном, не берусь сказать, что на 100%, но в основном, клинки привозились из, так называемых, рейнских мастерских, где было организовано оружейное производство. То есть из современной Германии. Они поступали по всей Европе, не только к нам, скорее всего и скандинавские клинки поступали оттуда. Моё мнение основано, во-первых, на том, что у нас известно больше двадцати подписанных клинков, на всех стоит латинская надпись. Кроме одного клинка, который был найден у станицы Фощеватой ещё в начале XX века, вроде бы там обнаружилось клеймо «Людота Коваль». Но дело в том, что в последнее время верность прочтения этой надписи тоже подвергается сомнению. Современные украинские археологи исследовали этот меч и считают, что Анатолий Николаевич Кирпичников, который опубликовал эту надпись, не совсем верно интерпретировал эти знаки. Допустим, что Людота Коваль — это произведение русского мастера, но больше двадцати мечей — европейские. Соотношение всё равно будет таким, что в основном клинки поставлялись из Европы.

Михаил Родин: То есть не из Скандинавии поставляли, а с территории современной Германии, там был центр?

Владимир Завьялов: Именно, а как именно они попадали: могли и через Скандинавию.

Михаил Родин: Почему именно там был центр?

Владимир Завьялов: Он возник ещё в позднеримское время, уже традиционно там были основаны оружейные мастерские. После освоения такой сложной технологии, как дамасская сталь, именно там появляется ряд специализированных оружейных мастерских, ориентированных на производство оружия, которое поставляли по всей Европе.

Михаил Родин: А в каком виде, это уже готовый цельный меч?

Владимир Завьялов: Есть мечи, которые крупнейший наш оружиевед Анатолий Николаевич Кирпичников выделяет как мечи с древнерусскими формами наверший и перекрестий. Могли поставляться и заготовки, на которых местные мастера по своему вкусу и традициям делали навершия, рукояти и так далее.

Михаил Родин: То есть поступал голый клинок, прокованная полоса стали.

Владимир Завьялов: Да.

Михаил Родин: Нужно ещё обсудить такое знаменитое явление, как древнерусский булат. Что это такое?

Владимир Завьялов: Можно говорить не о древнерусском булате, а о русском булате, который изобрёл Аносов в 30-е годы XIX века. Начнём с того, что булат — это литая сталь. Литой стали в Европе, включая Древнюю Русь, не знали. Это было ноу-хау среднеазиатских мастерских. Производство булата описывал и Аль-Бируни. Булат — это разновидность литой стали, первоначально в этих мастерских была получена просто литая тигельная сталь.

Михаил Родин: То есть это металл, который нагревали до такой температуры, что он лился?

Владимир Завьялов: Да, делали это в тигле. Более того, при этом процессе было высокое содержание углерода, что понижало точку плавления. За счёт этого и получали тигельную сталь. Делали её в известных центрах, например, в Мерве (Туркмения). Это VIII век, однако, эта сталь хорошо расходилась. Известны клинки из литой стали в позднесарматских памятниках, и даже в Предуралье. Всё это IV-V век н. э., но это литая сталь, а булатная сталь, вероятно, появляется ближе к X веку. Эти клинки пользовались огромным спросом, но тоже экспортировались из Азии.

Михаил Родин: Получается, что в Средневековье на Русь возили с двух сторон: с Запада – с Рейна и с Востока – булатные клинки?

Владимир Завьялов: Дело в том, что металлографических анализов мечей очень мало. И среди исследованных клинков я пока не видел ни одного из булатной стали. Хотя, мечей, происходящих с территории Древней Руси, исследовано очень немного.

Михаил Родин: Тогда откуда мы знаем, что булат к нам сюда возили?

Владимир Завьялов: Возможно, это мнение появилось на основе интерпретации Слова о полку Игореве, где упоминаются харалужные мечи. Хотя что понимать под термином «харалуг» не совсем ясно, обычно это переводится как «чёрный цветок». Но это может быть и не булат, а дамасская сталь, где кузнецы преднамеренно получали определённый рисунок. Рисунок на булатной стали не преднамеренный, будут какие-то переплетающиеся линии, например, как на муаре. Очень часто, вплоть до нынешнего времени, путают булат и дамаск. Мы под булатом понимаем именно литую сталь, дамаск — это сварочная сталь, это сочетание большого количества разных по качеству полос железа. Они скручены, перевёрнуты, что позволяет получить разный рисунок.

Михаил Родин: Что же мешало перенять эти технологии, если мы говорим, что ножи, самое массовое орудие, делали и по скандинавским технологиям, и по наварочным. Что мешало собственно клинки у нас делать?

Владимир Завьялов: Как сейчас, так и тогда ноу-хау было большим секретом, которым особо не делились. Кузнец мог, постояв рядом с другим кузнецом, позаимствовать какие-то приёмы, но всё до конца перенять невозможно.

Михаил Родин: Ведь эти рейнские мечи изготавливались по той же технологии трёхслойного пакета.

Владимир Завьялов: Они были очень разными. Они могли быть выполнены из дамаска, могли на железную основу наваривать дамасские пластины, могли быть просто железные мечи. Не понятно, брак это или специально дешёвая продукция, но железные мечи тоже были. Но высокими технологиями, конечно, не делились. Технология сварочного дамаска, известная в этих мастерских, и известная в римское время, мы знаем римские мечи, изготовленные по этой технологии, не распространялась дальше, а являлась секретом.

Михаил Родин: Как мы теперь эти секреты распутываем? Я понимаю, почему проще работать с ножами — их много, они маленькие, их не так жалко. Расскажите, что вы с ними делаете?

Владимир Завьялов: С помощью метода металлографии археологических находок, который был внедрён в науку на рубеже 40-50-х годов моим учителем, Борисом Александровичем Колчиным. Метод заключается в том, что из предмета выпиливается образец, специальным способом обрабатывается, шлифуется, полируется до зеркального блеска, травится специальными реактивами и рассматривается на металломикроскопе, на котором видна структурная составляющая, наличие сварных швов, их качество, качество обработки металла, количество шлаков и так далее. Это уже дело техники. Измеряется микротвёрдость, которая позволяет говорить о качестве структуры. На основании всего этого делается вывод об изготовлении одного конкретного предмета. Сейчас мы предпочитаем работать с обломками, когда можно взять полный срез ножа, или делаем выпил с лезвийной части. Когда набирается большое количество этих анализов, мы можем говорить о какой-то традиции при изготовлении того или иного вида продукции.

Михаил Родин: Насколько я понимаю, у вас богатая картотека?

Владимир Завьялов: Количество анализов с конца бронзы и до XIX века составляет более 13 тысяч. Могу сказать, что это крупнейший банк в мире, ни одна лаборатория не обладает таким.

Михаил Родин: А с мечами этого не делают, потому что их меньше?

Владимир Завьялов: Мечей меньше и все они находятся в музеях, а музеи сейчас не идут на предоставление своих материалов для таких анализов. Поэтому с оружием работать очень сложно.

Михаил Родин: Есть какие-то перспективы, сможем мы проникнуть внутрь этих мечей не инвазивными методами?

Владимир Завьялов: Пока не придумали ничего, что заменило бы металлографию. Ни один современный метод на 100% металлографию не заменит. К сожалению, время на исходе, но я бы мог рассказать о печальных опытах использования современных методов, когда мне определили одну технологию изготовления, а когда я посмотрел металлографию, оказалось, что там совсем другое.

Михаил Родин: То есть, всё-таки разрушающие методы пока самые точные?

Владимир Завьялов: Пока да.