ИВАН ЗАЙЦЕВ В «РОДИНЕ СЛОНОВ»

Почему пришельцам с севера удалось объединить разные народы будущей Мьянмы? Как убийство родного брата правителем Пагана подтолкнуло создание одного из самых сильных государств Индокитая? Какова роль торговли, климата и религии в создании Пагана?

Продолжаем изучение истории Мьянмы с аспирантом Института стран Азии и Африки МГУ им. М. В. Ломоносова Иваном Алексеевичем Зайцевым.

Стенограмма эфира программы «Родина слонов» с аспирантом Института стран Азии и Африки МГУ им. М. В. Ломоносова Иваном Алексеевичем Зайцевым.

Область интересов Ивана Зайцева – политическая и социально-экономическая история средневековой Бирмы XI—XV вв. Осуществляет исследование памятников эпиграфики на древнебирманском языке, также памятников эпиграфики на санскрите и пали из Бирмы и Камбоджи.

М. Родин: Сегодня мы продолжаем цикл программ, посвящённых истории Мьянмы. В XI веке здесь появилось могучее царство Паган, которое первым объединило практически всю современную территорию Мьянмы.

Конечно, Паган подарил нам эти совершенно фантастические виды. Но я вижу резонные вопросы: а нам горячо или холодно от истории этого государства? Возможно и так, а возможно и нет. Судите сами. Во-первых, это государство возникло на рубеже I и II тысячелетий нашей эры. В это время в регионе происходил расцвет международной торговли. Паган находился на перекрёстке путей, связывавших между собой территории с разным хозяйственным потенциалом. В развитии Пагана поучаствовала одна из мировых религий, которую приняли её правители и принялись активно насаждать. Ничего не напоминает? Не просто так Виктор Либерман включил Паган в качестве одного из объектив своих исследований в своей книжке «Странные параллели», где изучает возникновение государств на западе Евразии и на востоке.

У нас уже четвёртая программа про историю Мьянмы. Мы поговорили про араканские царства на побережье, поговорили про монов на юго-востоке, мы говорили про удивительную страну городов пью. И теперь мы говорим про Паган, который возник как раз там, где и были эти города-государства пью, в регионе Верхняя Бирма.

Давайте напомним, что случилось с этими пью и откуда там появился Паган и бирманцы?

И. Зайцев: Я бы хотел начать с более общих моментов. Политический ландшафт Мьянмы в I тысячелетии н.э. выглядел более чем разнообразно. Но давайте заглянем в более общую историю и попробуем определить некоторые параллели. Давайте возьмём Индокитайский полуостров. У нас наблюдаются очень интересные закономерности. Эти закономерности мы можем условно разделить на эпоху ранних государств, не столь сложных, архаичных по своей структуре, очень хрупких, которые распадались при первом серьёзном кризисе.

И вот эта система претерпевает своеобразные изменения. На Индокитайском полуострове к концу I тысячелетия мы отмечаем существование таких крупных аграрных центров, как Ангкор, Дайвьет, Чампа в той или иной степени. Правда последняя была не совсем аграрной. Она комбинировала доход от морской торговли с аграрным. Но больше ориентировалась на море. Но тем не менее это тоже был крупный значимый политический центр. А на западе примерно в это время образовывается Паган.

М. Родин: Ангкор – это современная Камбоджа, Дайвьет – Вьетнам, Паган – это Мьянма.

И. Зайцев: И Чампа – это юг современного Вьетнама, где, условно, сейчас находится Хошимин.

Входя в историю II тысячелетия н.э., мы с вами сталкиваемся с феноменом образования крупных государств, границы которых были значительно шире, чем у их более архаичных предшественников, существовавших на протяжении I тысячелетия н.э.

У формирования более крупных и сложных государств были свои причины. Чем хороша работа Виктора Либермана – это тем, что он пытается проанализировать эти любопытные причины в глобальном контексте.

М. Родин: Виктор Либерман – историк, который написал книгу «Странные параллели», в которой анализирует процесс возникновения государств и его схожесть в разных точках земного шара.

И. Зайцев: Виктор Либерман интересен тем, что он рассматривает историю этих государств в комплексе, пытается привести в пример более аргументированную точку зрения. Основанную не столько на компоновке историографии, сколько на привлечении многих источников, как внешних, так и внутренних, так и на естественнонаучных факторах. К ним мы можем отнести климат, который безусловно влиял на ход мирровой истории.

На протяжении конца I тысячелетия н.э. и первых веков II тысячелетия н.э. мы в истории Юго-Восточной Азии (ЮВА) сталкиваемся с таким любопытным феноменом, как некоторое увлажнение климата. С выпадением большего количества осадков. Тем самым, аграрные центры этих любопытных политических образований в перспективе могли дать больше урожая. Это способствовало тому, что такого рода государства получили мощный экономический буст.

Ещё один очень интересный фактор – это волны морской торговли, периодичность её затуханий и увеличений. Если мы с вами рассмотрим историю торговых контактов Запада и Востока на примере стран ЮВА, то примерно к началу II тысячелетия н.э. наблюдается определённый рост международной морской торговли, пиком которого становится конфликт индийской империи Чолов со Шривиджаей.

В результате поражения Шривиджаи естественным образом освобождаются потенциальные торговые гавани. Тамильские купцы получают больше преференций. И в последствии ослабления Шривиджаи и точно такого же ослабления империи Чолов в ходе множества военных конфликтов происходит падение темпов морской торговли. Темпы начнут восстанавливаться к веку XIII-XIV. Что Кеннет Роберт Холл, а также Джо Уэйд, известный китаист, назвали малым веком торговли. Есть очень известная монография Anthony Reid, называется «Age of Commerce». Он как раз имел в виду период истории ЮВА, начиная с XV-XVI веков и дальше. А то, что было до этого, Уэйд и Холл назвали веком предкоммерции.

Если мы вернёмся к рубежу тысячелетий, то мы зафиксируем, что торговые отношения несколько упали. Освободились потенциальные рынки. Это способствовало тому, что крупные аграрные политические центры Индокитайского полуострова получили дополнительные стимулы к экономическому развитию.

Это вовсе не означает, что торговли не было. Она была. Просто не в тех масштабах, в каких она была в более поздние периоды. И прибрежные районы не были столь политически сильны и мотивированы, как это было в предшествующие и последующие исторические эпохи.

В таком концептуальном контексте нам нужно рассматривать образование Пагана, как первого политического центра бирманцев, которые мигрируют на территорию Верхней Бирмы, долины реки Иравади, её среднего течения, приблизительно в VIII-IX веках н.э.

Если мы ещё раз ненадолго вернёмся к общей истории Индокитайского полуострова, мы столкнёмся с несколькими глобальными волнами миграций. К первой волне мы можем отнести миграцию аустрических народностей, которая происходила ещё в эпоху неолита. Она происходила не только на Индокитайский полуостров, но и в Нусантару также.

К следующим крупным миграционным волнам, которые изменили этнический облик этого региона, можно отнести миграцию пью на рубеже нашей эры или несколько раньше. А в VIII веке была уже миграция тибето-бирманских племён, которые полностью изменили этнический облик западного Индокитая.

Понимая всю эту ситуацию, мы должны вернуться к истории городов пью и вспомнить, почему вся эта урбанистическая система пришла в упадок. Пью представляли собой конгломерат политических центров, которые не подчинялись друг другу, претендовали на условный контроль над не очень большими территориями, строили ирригационные сооружения, которые позволяли им поддерживать в орошаемом состоянии большие территории.

Примерно к VII-VIII веку пью приходят в упадок. Связано это в первую очередь с одним из циклов изменений климата. В это время климат в западной части Индокитайского полуострова немножко потеплел, и осадков стало выпадать меньше. Это было примерно на 100-200 лет. В результате чего ирригационная система пью, которая базировалась на накоплении воды из естественны источников, преимущественно из дождевых осадков, приходит в упадок. Происходит общая технологическая деградация. Происходят потенциальные религиозные конфликты, поскольку разные религиозные системы сосочетаются друг с другом и не могут не вступать в конфликт.

Кроме этого, нельзя отрицать фактор внешней угрозы. Наньчжао совершали рейды на территорию пью. Эти вещи описаны в китайских династийных источниках.

М. Родин: Наньчжао находились на северо-востоке.

И. Зайцев: Да. Это известное буддийское царство. Самый известный памятник – это «Маньшу». В этом китайском тексте очень подробно описана история войн пью и Наньчжао и то, как они захватили город, который в китайской летописной традиции считался столицей пью, и увели пьюских пленников к себе в Наньчжао-Дали. Это способствовало формированию в историографии первой половины прошлого столетия того концептуального вывода, что цивилизация пью погибла в результате рейда Наньчжао. Но на самом деле ситуация была куда более сложной.

И вот на этот потенциальный вакуум мигрируют тибето-бирманские племена. Возникает любопытный вопрос: кем они были? Это были оседлые земледельцы, или кочевники? Есть две противоречивых точки зрения. К первой из них отнесём известного бирманиста Гордона Люса, который полагал, что это были оседлые земледельцы. Они заселили районы Верхней Бирмы, среднее течение реки Иравади. И, что самое главное, крупный аграрный район Чаусхэ, который сыграет существенную роль в истории Пагана.

Вторая точка зрения принадлежит известному немецкому историку Тилману Фрашу, которая, с моей точки зрения, является несколько спекулятивной. Фраш считает, что древние тибето-бирманские племена были кочевниками. На вопрос «почему?» в переписке со мной Фраш отвечал: потому что в бирманских надписях используется оборот, который я переведу на русский так: «Пусть они пойдут туда, где чистая вода и мягкая трава». Был такой оборот в хвалебных конструкциях надписей паганской эпохи: чтобы те люди, которые восславят благое деяние во благо буддийской сангхи шли туда, где мягкая трава и чистая вода. На основании интерпретации этой фразы Фраш полагает, что они были кочевниками. Мне кажется, что эта точка зрения весьма спекулятивная. У нас нет археологических и фактических подтверждений тому, что эти племена были кочевниками.

Они оседают в районе Верхней Бирмы и происходит их ассимиляция с местным населением.

М. Родин: Насколько они были схожи с пью по языку, культуре и уровню развития общества?

И. Зайцев: Пью и бирманцы – народы родственные, поскольку язык и тех, и тех относится к сино-тибетской языковой семье. Что касается культуры, на данном этапе мы пока не можем проводить параллели, поскольку пью являлись обществом индианизированным, а тибето-бирманцы, которые только мигрировали, пока ещё индианизированными не были.

Здесь возникает интересный вопрос: от кого бирманцы заимствовали индианизацию? Вспоминаем наш разговор про монов: есть первичная и вторичная индианизация. Тайцы, бирманцы, другие народности, которые приходят уже потом на индианизированный ландшафт Индокитайского полуострова, вынуждены были вторично индианизироваться. То есть заимствовать концептуальные идеи санскритского или палийского космополиса от народов, которые были первично индианизиорванными.

М. Родин: От тех же самых пью или монов.

И. Зайцев: Здесь мы с вами подходим к очень сложной историографической дискуссии, которая актуальна и жива до сих пор. Кто являлся основным источником для бирманской культуры: моны или пью? Через кого бирманцы индианизировались? Через монов, как считает Гордон Люс и многие представители бирманистической науки первой половины ХХ века как в западной, так и в советской историографии? Скажем, в советской историографии очень известный исследователь Игорь Всеволодович Можейко, известный нашим слушателям как Кир Булычёв, также являлся бирманистом и полагал, что моны оказали существенное влияние на бирманцев.

А есть другой любопытный исследователь. Он бирманец, родился в Мьянме, но потом мигрировал на Гавайи. Зовут его Майкл Аун-Твин (Michael Aung-Thwin). Он выдвинул альтернативную монской парадигме концептуальную идею. Он считал, что пью оказали существенное влияние на индианизацию бирманцев, и в основе бирманской культуры лежит культура пью.

М. Родин: Тут надо иметь в виду, что они пришли в пусть и находящийся в упадке, но городской ландшафт с когда-то существовавшими там ирригационными системами. Насколько я понимаю, они сели на них сверху и начали использовать и развивать.

И. Зайцев: Конечно. Если мы с вами коротко отвлечёмся на экономический аспект, то также столкнёмся с двумя точками зрения: ранние тибето-бирманские племена сами строили ирригационные сооружения, или модернизировали то, что осталось от пью? Начиная с самых ранних веков появления тибето-бирманцев в среднем течении Иравади, и уже даже в зрелые века паганской истории мы сталкиваемся с этими противоречиями: интенсивный или экстенсивный путь развития?

Я всё-таки полагаю, что экстенсивный. Они не столько сами строили ирригационные сооружения, сколько, скорее всего, модернизировали ирригационную систему пью, которая присутствовала в регионе. И сами что-то строили в небольших масштабах. Поскольку прямых археологических данных, которые бы подтверждали массовое строительство ирригационных сооружений как в районе Чаусхэ, так и на территории, близкой к Пагану, у нас, в общем-то, нет, то я бы говорил об экстенсивном варианте развития. Но ещё раз повторю: незначительное строительство ирригационных сооружений было. Когда мы будем говорить об экономической истории Пагана, мы рассмотрим археологические свидетельства ирригационной системы, которая была обнаружена недалеко от Пагана. Она строилась постепенно. И потенциальные остатки ирригационной системы в Чаусхэ, которые могли быть модернизацией былых пьюских ирригационных сооружений, или бирманскими инновациями. Но, скорее всего, первое.

Они пришли на территорию, где некогда жили пью. Они, безусловно, адаптировали какую-то культуру. Но ведь письменность бирманцев скопирована с монского письма. Монский и бирманский виды письма практически идентичны. И когда первые бирманские правители строили свои крупные культовые сооружения, они заказывали изготовление разнообразных скульптурных иконографических изображений. Одними из наиболее известных сюжетов являлись джатаки: истории о прошлых рождениях Будды. У каждой джатаки внизу были подписи на монском языке, записанные монским видом письма.

Сегодня мы будем разбирать источники. Если мы берём санскрит, то они записывались на нагари. А если пали – то монским видом письма. На пьюском языке записывали, но маловато.

Если мы рассматриваем всю эту ситуацию в совокупности со всей сложностью потенциальных точек зрения, я считаю, что ни монская, ни пьюская парадигма концептуально неверны. Был комплекс влияния. Не только монского и пьюского, но ещё и потенциально санскритского, которое шло, возможно, из восточной Бенгалии и Аракана. Поскольку мы видим надписи на санскрите, использование письма нагари, которое присутствует в Бенгалии и по палеографии датируется XI-XII веком. И первые правители Пагана эти вещи использовали. Но, кроме этого, мы помним монскую историю, как в надписях Макуты использовался пракрит. Если мы посмотрим известную надпись из города Мйитты, которая относится ко второму паганскому правителю, известному в летописной традиции как Солу, то одним из языков этого текста был пракрит. Опять же, в историографии люди пишут, что это пали. Но это никоим образом не пали, а пракрит.

М. Родин: Пракрит – это региональный индийский язык, родственный санскриту, который говорит о том, что было культурное влияние из регионов Индии.

И. Зайцев: Да. Эта надпись на пьюском языке записана пьюским письмом, на монском – монским письмом. А пракрит записан паллавским видом письма, или письмом, относящимся к южной ветви письма брахми. У монов тоже были записи на монском языке, записанные этим видом письма, близким к паллавскому. И Солу использует пракрит, который являлся одним из языков политической культуры монов.

То есть он копировал не столько монскую культуру, сколько культуру, которая стояла за монской. То есть потенциально это не просто монское или пьюское влияние, это очень сложное комплексное влияние. Окончательно всё это утвердилось только где-то к XII веку, когда бирманский язык начал завоёвывать позиции в политическом пространстве Пагана и стал использоваться правителями и знатными дарителями для записи текстов.

М. Родин: Получается, в этот момент в регионе образуется очень сложная мультикультурная картина. Как дальше происходило? Почему новый этнический элемент встал во главе? Чем это отличалось от предыдущей эпохи?

И. Зайцев: В первую очередь это отличалось от городских центров пью тем, что мы здесь видим не совокупность урбанистических центров, а некий, условно, стольный центр, который управляет подчинёнными территориями. Он ставит наместников в определённые районы. Наместники могут быть связаны с правителем посредством родства или какими-либо иными связями. Это другие принципы управления.

Если мы взглянем на карту и посмотрим, как Паган устроен, то мы увидим очень интересное отличие, которое в ста процентах случаев отличает Паган от ситуации, с которой мы сталкивались при исследовании пью. В первую очередь города Пагана – это некая совокупность построек, как светских, так и религиозных, которые вплотную прилегают к реке Иравади. Пьюские центры к Иравади вплотную не примыкали. Пьюские центры строили гидравлические сооружения, и гидравлика была связана между собой. Они строили огромные разветвления небольших каналов, которые могли наполнять искусственные водоёмы как водой из прилегающих притоков Иравади, так и водой из осадков. Но в Пагане нет такой ситуации. Притоки Иравади очень маленькие, и протянуть сложную систему каналов от них здесь представляется ещё более сложным.

Чтобы охарактеризовать третью причину, нам нужно обратиться к работам таких историков, как Маккензи, Ричард Кулер и частично Ито Тотшикацу, японского исследователя, который также написал на эту тему целый ряд работ. Паган расположен на территории центрального района Верхней Бирмы, который отличается самым минимальным количеством выпадения дождевых осадков в год. Если норма для Верхней Бирмы – это 700-800 мм в год, для Нижней Бирмы примерно 1000-1200, может, даже побольше, то здесь – 500-700. Зачем было строить потенциальный столичный центр, условно, в пустыне? В местности, где риса не вырастишь и крупных ирригационных сооружений не построишь. Во-первых, их не очень удобно здесь строить из-за ландшафта. Притоки не такие значительные. Иравади разливается, к ней подводить какие-то каналы тоже неудобно: вся техническая конструкция развалится. Климат тоже не очень благоприятный: осадков выпадает не так уж и много.

Здесь прослеживается аналогия с подобными центрами Индокитайского полуострова. Шикарный пример – Ангкор. Ангкор стоял в самом центре крупных аграрных рисоводческих районов древней средневековой Камбоджи. Там выпадало нормальное количество осадков для того, чтобы строить огромные ирригационные сооружения, известные нам как бараи. Но в Пагане такого не было. В Пагане была ирригация, но она носила или религиозно-символический характер, или способствовала орошению такого низкого количества полей, что о каких-то серьёзных урожаях здесь речи не шло.

В такой ситуации Маккензи и Люс полагали, что строительство столичного центра в этом районе побудило правителей Пагана совершать экспансионистские завоевания и политически контролировать крупные аграрные рисоводческие районы, которые приносили конкретный урожай. И пища завозилась в Паган извне.

Но эта точка зрения подвергается некоторому сомнению. Ведь нужно учитывать потенциальное выпадение дождевых осадков именно на начало существования Пагана и в период его расцвета. Поскольку, как показал тот же Либерман, климат в ЮВА менялся. Поэтому я думаю, что на момент возникновения Пагана, как столичного центра, возможно, климат там был более благоприятный. Это способствовало развитию ирригационных систем, хоть и не очень значительных. И определённый урожай могли собирать.

М. Родин: Как это дальше развивалось? За счёт чего Паган распространил своё влияние на всех вокруг?

И. Зайцев: Из-за упадка политические центры пью были не в состоянии конкурировать с пришедшими тибето-бирманскими племенами. Была легендарная история, что Паган возник из конгломерата десятка деревень. Паган имеет очень выгодное геополитическое и стратегическое положение.

Так как Паган находится в середине течения Иравади, из него удобно доплыть как в Нижнюю Бирму, так и в Верхнюю Бирму. Если спускаться по Иравади вниз, то можно за несколько недель доплыть до дельты и очутиться в монских землях. Из этой территории было удобно куда-то и идти. Из Пагана можно было быстро добраться и до крупных рисоводческих районов Чаусхэ, и потенциально, если они уже были заселены бирманцами, поставить над ними определённый контроль.

Исходя из того, как мы понимаем самую раннюю историю Пагана, серьёзного сопротивления не было. Уже впоследствии, когда первый паганский правитель, известный нам из летописных памятников, как Аноратха производил свои экспансионистские завоевания, то фактически этому благоприятствовали те факторы, которые я уже обозначил.

М. Родин: Ещё они контролировали торговые пути между рисоводческими регионами и торговыми, которые были внизу.

И. Зайцев: Да. Как раз недавно вышла статья Гая Лубейта. Он писал, что Паган по своей конструкции включает в себя ключевой город, который мы можем условно определить, как цитадель. Она имеет прямой выход к реке и 12 врат, чёткое соблюдение буддийской космологии. В этой цитадели жили правители и, условно, министры. Реальный город простирался за цитадель. Насколько мы можем судить, серьёзных фортификационных сооружений в Пагане не было. А если и были, то, скорее всего, были деревянными, а не кирпичными, поскольку мощная кирпичная кладка сохранилась бы.

Если мы смотрим на карту Пагана, мы видим такие города в пригороде цитадели, как Wetkyi In, деревенька, которая располагается несколько в стороне от Пагана, современный город Nyaung-U. Чуть ниже по течению – Myin Ka Bar. За ним – Новый Паган (New Bagan), более современный город, который был основан в прошлом столетии. Nyaung-U связан с Паганом дорогой Аноратхи, которая была недавно построена. И особую значимость здесь представляет деревня Minnanthu, которая располагается несколько южнее от Nyaung-U.

Вся эта огромная археологическая зона насыщена религиозными постройками, которые строились в различные исторические эпохи от раннего Пагана вплоть до XIX века.

Возвращаясь к вопросу о торговле, Лубейт предполагает, что у Пагана было несколько возможных спутников. К одним из них условно можно отнести Nyaung-U и Myin Ka Bar, где, по археологическим предположениям, присутствуют руины пристани. Используя пристань, торговые корабли могли без проблем заходить в гавань Пагана. Однако письменных источников по торговле Пагана у нас нет, и вся её история восстанавливается по косвенным признакам.

Ещё одно существенное отличие Пагана от пью – это то, что пью, моны и араканцы использовали монеты. А Паган – нет. Происходит декоммерциализация паганского общества. Все транзакции, о которых мы знаем, наверное, с конца XII века, используют бартерый платёж. Или обмен товара на деньги, но в роли денег выступал своеобразный сплав меди и олова, мог быть сплав золота или серебра. Это, как я считаю, специфическая характеристика не только Пагана, но и всех крупных аграрных центров Индокитайского полуострова. Они не использовали монеты, а использовали сплавы. Это очень характерно для Ангкора. Здесь прослеживается любопытная параллель в истории Пагана и Ангкора.

М. Родин: Давайте переходить к легендарному создателю Пагана, Аноратхе. По упоминаниям, он как будто бы стал правителем гораздо позже, в 1057 году. Хотя мы знаем, что он начал править раньше. Почему так?

И. Зайцев: Есть проблема с орфографией его титула, которая меняется в зависимости от исторической эпохи. Для того, чтобы понять, кем он был на самом деле, нужно смотреть синхронные источники.

По истории Пагана у нас есть не только эпиграфические памятники, но также памятники летописной традиции. Самая ранняя – «Знаменитая хроника», есть «Большая великая хроника» монаха У Кала. Есть очень известный памятник «Хроника Стеклянного дворца», который был составлен в XIX-начале ХХ века. Она была переведена на английский язык. Многие специалисты по паганской истории пользуются ею, поскольку есть доступный перевод. А «Большой великой хроникой» или «Знаменитой хроникой», «Хрониками царского дворца», отдельными хрониками стольных городов, к которым относится Паган, исследователи активно не пользуются в силу того, что эти памятники не очень доступны.

М. Родин: Можете дать общее описание доступных нам источников? На каких языках они писались? Есть ли внешние источники, китайские в том числе?

И. Зайцев: Летописи составлены на бирманском языке. Это источники гораздо более поздней эпохи. «Большая великая хроника» написана У Кала в XVIII веке. Это переработка более ранних летописных памятников, которые до нашего времени не сохранились. «Хроника Стеклянного дворца» — XIX-XX век.

В эпиграфических памятниках – палитра языков. Есть синхронные памятники на санскрите и пали. Есть памятники на монском языке. Есть памятники на пракрите, который все дружно считают пали, но он пали не является. Есть эпиграфические памятники на бирманском языке. Но с ними очень сложно, поскольку это не оригинальные надписи, а более поздние копии, в которых происходит искажение информации, искажение орфографического титула целого ряда бирманских правителей.

М. Родин: А китайские источники?

И. Зайцев: Про Паган у нас есть целая традиция китайских источников. Есть большое количество сочинений, не столь большое, конечно, как в более поздние эпохи. Есть «Лин вай дай да». Есть описания Пагана в династийных историях. Есть «Чжу фань чжи» Чжао Жугуа, которое переводил Марк Юрьевич Ульянов. Там есть фрагмент про Паган.

Не стоит забывать о текстах индийской традиции. Остров Ланка, цитадель буддизма Тхеравады. С ним у Пагана было немало контактов. Монахи путешествовали из Ланки в Паган, перевозили ценные реликвии.

М. Родин: Слонами торговали.

И. Зайцев: Это спорный вопрос, это из сингальских хроник.

Дело в том, что монахи могли между собой переписываться. И в рамках палийского космополиса языком для монашеской коммуникации был пали. Монахи могли писать друг другу письма, которые на пали назывались самдеса. Известный очень текст, называется «Mānāvulu Sandesa», повествует о переписке одного из сингальских монахов с паганским монахом. И на пали там описывается правитель Аримаданапуры. Аримаданапура – это палийское название Пагана, города, который знаменует собой победу над врагами. Монах описывает всю славу и великолепие этого города, описывает правителя, который восседает на львином троне. Как один из внешних источников по истории Пагана этот текст безусловно заслуживает своего особого внимания.

М. Родин: В каком виде он до нас дошёл?

И. Зайцев: Насколько я понимаю, рукописные тексты переписывались. На Ланке эта традиция была поставлена лучше. А в Китае традиция переписывания и сохранения рукописных документов вообще поставлена на поток. Благодаря этому мы можем даже датировать письменный текст. С Индией всё гораздо сложнее, но на Ланке мы такие вещи имеем.

Есть некоторые спекулятивные теории о контактах Ангкора и Пагана. Майкл Аун-Твин и целый ряд специалистов по истории Камбоджи ссылаются на надписи кхмерского царя Джайавармана VII. Есть надпись, в которой говорится, как он вступил в коммуникацию и покорил некоего царя трибхувана адитья. А это самый распространённый титул всех паганских правителей. Поскольку трибхувана адитья относится не только к Пагану, а к широкому перечню тхеравадинских правителей, я бы не стал говорить о прямых контактах. Но в историографии такая точка зрения присутствует.

Есть отдельные упоминания зависимых людей, которые атрибутируются термином «пугам», в чамской эпиграфике. И вот А. Гриффитс, который занимается санскритской эпиграфикой и систематизирует чамскую эпиграфику, также опубликовал несколько работ, которые свидетельствуют о таком любопытном феномене. 

М. Родин: Давайте говорить о первом правителе, Аноратхе. Откуда он взялся? Что мы про него знаем? Как он превратил Паган в царство, захватив территорию всей современной Мьянмы?

И. Зайцев: Аноратха не первый правитель Пагана. Это самый известный правитель Пагана. А если мы посмотрим памятники летописной традиции, скажем, «Хронику Стеклянного дворца», «Великую хронику», то поймём, что на территории Пагана до Аноратхи присутствовало как минимум с десяток правителей.

Здесь мы сталкиваемся со стереотипами бирманской истории, которая в какой-то степени разделяет генеалогически точных правителей от правителей, которые носят условно символический характер типа Махасамматы, великого вселенского правителя, или, скажем, Ашоки, который был чакравартином, к которому многие правители Пагана пытались привязать свой род.

Что касается первого более-менее реального правителя, хотя по эпиграфике он не подтверждается, был такой Пьинбья. Он считается одним из первых правителей Пагана. У него была целая серия потомков. Наиболее известным из них был Nyaung-u Sawrahan. Он был узурпатором, который фактически прервал род Пьинбьи. Фигура Nyaung-u Sawrahan подтверждается памятниками эпиграфики. Есть памятник из Tuyin Taung. Tuyin – это название монастыря, Taung – это гора. Это монастырь, расположенный на горе недалеко от Пагана. Там очень много памятников эпиграфики. И в одном из текстов говорится про некий Sawrahan Tuyin. О том, что он подарил земли монастырю, который был построен ещё во времена его царствования. Это единственный правитель, который подтверждается памятниками более поздней эпиграфики.

После Nyaung-u Sawrahan было ещё три правителя, которые предшествовали Аноратхе. Они царствовали во второй половине Х века и начале XI века. Перед Аноратхой правил его брат Соккатей, с которым у них были довольно серьёзные разногласия. Если мы интерпретируем хроники буквально, то Соккатей являлся старшим братом Аноратхи. В ходе конфликта состоялся поединок между ними. Аноратха выиграл поединок, убив своего брата, и занял трон Пагана. И дальше летописная традиция рисует картину, что Аноратха чрезвычайно переживал из-за братоубийственного способа занять престол, и ему необходимо было совершать множество праведных деяний во благо буддийской сангхи. Отсюда начинается история Пагана, какой мы её знаем.

Аноратха считается первым правителем Пагана, поскольку он начинает активные завоевательные кампании. Он покоряет район Чаусхэ, он отправляется с войсками в Шрикшетру, уже известную нам по разговору о пью.

Во времена правления Аноратхи в Паган проникает буддизм Тхеравады. Согласно летописным памятникам, был такой известный монах, звали его Шин Арахан. Шин по-бирмански – это господин, а Арахан – это архат, высшее существо в буддизме. Считается, что Шин Арахан был уроженцем Татхоуна, монского царства. Сасана в Татхоуне пришла в упадок. И в поисках новых реципиентов своего учения Шин Арахан мигрировал на север, в Паган. Согласно легенде, Аноратха проникся к нему и стал праведным тхеравадинским буддистом. И Арахан ему сказал: «Милостивый государь! Не может твой город претендовать на роль центра распространения буддийского учения. Давай-ка ты, друг мой, иди войной на Татхоун, захвати там Типитаку (священный палийский канон) и монских монахов с определёнными реликвиями приведи».

Аноратха всё так и сделал. И таким образом Паган превратился в центр распространения буддийского учения.

М. Родин: Я правильно понимаю, что летописи писали буддийские монахи? Соответственно, они описывали деяния своего покровителя с точки зрения того, как они видели мир: Аноратха стал праведным потому, что поддерживал распространение Тхеравады и увёз к себе буддийские реликвии?

И. Зайцев: Вы абсолютно правы. Аноратха претендовал на роль чакравартина, буддийского вселенского правителя. Чакравартин имел свои атрибуты. Как минимум, он должен был осуществлять успешные завоевания во имя буддийского учения, иметь удачливых полководцев, строить крупные религиозные культовые центры, заботиться о буддийских монахах. И максимально стремиться к тому, чтобы все жители его царства были счастливы и следовали заветам дхармы.

М. Родин: И тут у нас возникают странные параллели, как сказал бы Виктор Либерман. Мы имеем правителя с тёмным прошлым, который убил брата. А потом он обратился к Тхераваде и за счёт этого стал великим правителем. Я надеюсь, вы понимаете, на кого я намекаю из нашей истории!

И. Зайцев: Похожие параллели здесь безусловно прослеживаются.

Интересный момент – буддизм Тхеравады, который распространяется на территорию Пагана и то, насколько он был ортодоксальным, и не был ли он смешан с индуизмом. Считается, что чакравартин ещё должен реформировать сангху, буддийское монашеское сообщество. Это подразумевает, что при предыдущих неправедных монархах сангха пришла в упадок, Типитака исказилась. Нужно её как-то унифицировать и прийти к правильному пониманию.

Аноратха позвал Шина Арахана и спросил, как на этом поприще дела обстоят. Он и говорит: «Милостивый государь, есть в Паганском царстве монахи ари. Они еретики. Они не следуют чётким традициям Тхеравады. Они употребляют алкоголь, они морально развращены», и т.п. Аноратха приказывает изгнать монахов ари, и тем самым как бы унифицирует сангху.

Тем самым мы следуем стереотипному летописному описанию монарха-чакравартина, который обладает всеми соответствующими атрибутами.

Очень значимый религиозный памятник, который начал строить Аноратха, но который был завершён после его смерти – это ступа Швезигон в Пагане, одна из визитных карточек Мьянмы.

Если мы посмотрим на фотографию – это её состояние на XIX-XX век. Как она выглядела тогда – мы не знаем.

М. Родин: Говорят, что город Паган имел для той эпохи какую-то неимоверную площадь. Есть ли понимание, какое там было население? Был ли он таким большим при Аноратхе?

И. Зайцев: Пьюские политические центры действительно имели неимоверную площадь. Но Паган резко отличался от пьюских центров. Это маленькая цитадель, в которой жили правители, окружённая стенами, и огромное количество религиозных сооружений, которые её окружают. Это не столь большая по своему размеру городская планировка. Если мы всё это спроецируем на реалии раннего Пагана, уберём каменную архитектуру, которая строилась потом, и добавим деревянную архитектуру, то я боюсь, что размеры этого города нас очень сильно шокируют в отрицательную сторону.

М. Родин: То, что мы воспринимаем, как город Паган – это тысячелетняя история города, вечная надстройка дополнительных религиозных сооружений.

И. Зайцев: Что касается населения, относительно ранней истории Пагана конкретных источников нет. В XII-XIII веке, в эпоху расцвета Пагана, в знаменитом монастырском комплексе Тамани проживали сингальские монахи, согласно летописным памятникам. Были регулярные контакты с Ланкой. 

М. Родин: А количество населения?

И. Зайцев: Источников об этом у нас нет. Если вы хотите почитать про то, сколько в Пагане жило людей, каков там был процент культивируемых, орошаемых земель, то вам нужно читать работы Майкла Аун-Твина, который пользуется очень сомнительными системами подсчёта. И Либерман, и Фраш, целый ряд специалистов очень яро с ним спорили по этому поводу. Но Аун-Твин предпочёл своеобразную дешёвую популярность и раскрутился на написании книг и статей, содержание которых очень противоречиво. Мне даже некоторые специалисты говорят, что он просто эти цифры придумал.

Завершая рассказ об интернациональном населении Пагана, помимо сингалов это, конечно, китайцы. У нас есть храмовые росписи, где присутствуют изображения китайских монахов. Ещё там были кхмеры. Был этнический эпитет «джун», применяемый к монахам. Считается, что он относится к кхмерам. Моны были, если мы понимаем «талайн» как монов. Тамильские купцы были.

М. Родин: Из чего я делаю вывод, что религиозный центр действительно удалось построить, который привлекал со всех сторон паломников и торговцев.

И. Зайцев: Да. Аноратха захватывает Шрикшетру, а затем – Татхоун. Тем самым, образуется Паган. Сильно за пределы этих границ Паган не выходил. Так или иначе, он развивался, условно, в тех границах, которые я только что обозначил. Считается, что были определённые рейды на Танинтайи (Тенассерим). Но эти теории весьма противоречивы и спекулятивны. Эта территория была на тот момент очень далёкой. Я считаю, что реальный контроль над территорией Тенассерима на тот момент был трудным. Хотя эпиграфические памятники на бирманском языке там находили. Но они могли там оказаться по целому ряду причин.

Я остановился на том, что тхеравадинский буддизм Аноратхи мог быть не столь чистым и иметь серьёзный крен в сторону брахманизма. Такая точка зрения присутствует: она небезосновательна. Здесь я бы хотел обратиться к эпиграфическим источникам, которые затрагивают Аноратху и то, каким образом он сам себя позиционировал. Существование Аноратхи подтверждается памятниками синхронной эпиграфики. Она записывалась на пали с помощью монского вида письма и на санскрите с помощью письма нагари. В этих источниках царь именуется не Аноратхой, а Анирудхой.

Вот первый текст, написанный на санскрите на вотивной табличке, на поверхности которой представлено изображение Будды, а несколько ниже письмом нагари записан вот такой любопытный текст:

May(âniruddha)de || vena krtam ||

Sugattasañcakam || tena maitreyam sambo || dho

Labheyan(m) nivrtto padam

Мной, Анирудхой, создана форма [для изготовления вотивных табличек] с Сугатой[1]

Тем самым, пусть в следующем рождении [я], обретший просветление, освободившийся, достигну [состояния] Матрейи.

---

[1] Одно из возможных обозначений Будды.

Вот ещё одна группа, состоящая из двух идентичных вотивных табличек, где представлен Будда, восседающий в Бхумиспарша-мудре в позе лотоса. Внизу надпись на нагари, на санскрите:

Om deyadharmo’yam sañcakadânapati || ma

|| hârâja ṥrī aniruddhadeva(sya)

Ом! Это форма – благой дар дарителя великого царя Анирудхи.

Что мы фиксируем здесь? Титул царя записан, как Анирудха. На санскрите и на пали разная орфография. Смотрим на пали:

Eso bhagavā mahārāja sirī aniruddhadevena kato vimuttatham sahatthenevā ti

Этот преподобный (bhagavā) сотворен собственными руками великим царем Анируддхой во имя освобождения

Мы имеем в синхронных надписях на вотивных табличках на пали и санскрите титул царя «Анирудха». Выясняем, кто такой Анирудха. Обращаемся к индианизированной индологической традиции и разбираемся, что может означать этот титул в его концептуальном понимании.

Здесь два важных возможных значения. Первое: Анирудха – это герой вишнуитских эпических произведений, пуранических традиций, итихас. Анирудха с точки зрения Бхагавата-пураны, очень известного вишнуитского текста, является внуком Кришны. Тем самым Анирудха – это герой вишнуитских пуранических произведений и один из аватаров Вишну.

Есть второе возможное значение. Анирудха, или Ануруддха – это один из архатов, ближайших учеников Будды. Что в тхеравадинской традиции имело хорошее распространение. Если мы посмотрим тексты на пали паганского периода, скажем, века XII-XIII-го, то там Анирудха записывается как Ануруддха, что напрямую свидетельствует о том, что он имеет отношение к архату.

Но в синхронных надписях на вотивных табличках мы имеем другую орфографию. Мы имеем орфографию «Анирудха». Это чёткая орфография, которая относится и к санскритским, и к палийским текстам.

Исходя из этого, давайте пока остановимся на двух возможных вариациях. Это может быть и аватар Вишну, и один из учеников Будды.

Почему я допускаю возможность использования вишнуитского титула? Когда мы будем смотреть надпись на пракрите сына Анируддхи, я считаю, что чтение, которое опубликовано в публикации, не совсем корректно. Её нужно читать иначе. И, прочтя иначе, мы там увидим поклонение Вишну. Исходя из чего следует, что вишнуитский культ был действительно популярен в ранней истории Пагана.

Чанзита, третий правитель-узурпатор, оставляет после себя большое количество своих собственных царских персонифицированных надписей, где он, ни много, ни мало, провозглашается воплощением Вишну на Земле. И эти надписи носят чрезвычайно брахманский характер. Там упоминаются веды, индуистские канонические тексты, упоминается Нараяна, один из аватаров Вишну. Тем не менее, восхваляется как Вишну, так и Будда.

Я думаю, здесь возможно две интерпретации. Он мог быть и аватаром Вишну, и претендовать на то, что он был архатом, приближённым к Будде.

М. Родин: Получается, как и в других царствах, которые мы обсуждали, там был религиозный синкретизм. Брахманизм всё-таки влияет на культ правителя в большей степени.

И. Зайцев: В брахманизме представлена более конкретная традиция проведения определённых ритуалов. Скажем, гадание на звёздах, коронация, ритуальные возлияния. Поэтому брахманы всегда были. Они были интегрированы в тхеравадинские монаршьи дворы. Вопрос в том, когда это было более или менее выражено. В более поздние эпохи фактор брахманизма спадает. А в ранние времена, я думаю, влияние брахманизма на буддийские сообщества было довольно большим. Учитывая этот факт, мы должны понимать Анирудху в двух ипостасях: как аватара Вишну и как архата, приближённого к Будде.

М. Родин: В первую очередь, как он сам себя позиционировал.

И. Зайцев: А мы не знаем.

М. Родин: Что было после Анирудхи? Вы упомянули его сына.

И. Зайцев: Ещё по поводу Анирудхи. Там есть ещё вотивные надписи на монском языке. Предположительно, если в этом тексте действительно идёт речь об Анирудхе, в монской надписи упоминается некий царь Бисанараджа. Это может быть отсылка или к Кубере, владыке богатств, или к какому-то праведному правителю, или к самому Анирудхе. Но, скорее всего, не к Вишну и не к Шиве. Были и более поздние правительницы. Была такая Чипе. Она была то ли женой Аноратхи, то ли женой Чанзиты. Но у неё был титул mahesiya, а это шиваистский титул. Он имеет прямое отношение к Дурге, супруге Шивы. Это тот же синкретизм, который мы наблюдали в монской истории. Но mahesiya хоть и шиваитский титул, он мог использоваться и в буддизме в нейтральном контексте для обозначения царицы. Тут много вопросов, а ответов мало.

Прежде чем переходить к следующему правителю, давайте посмотрим, каким образом копировались надписи. Мы знакомы с копированием и в римской, и в греческой эпиграфике. Надписи более поздних эпох могли рассказывать о каких-то более ранних событиях. Бирманская эпиграфика сложна тем, что такого рода копий в ней присутствует огромное множество. Чтобы отличить оригинал от копии, нужно углубляться в палеографию, в синтаксис, в некоторые смысловые и содержательные особенности.

Я хотел бы обратить внимание на палеографическую табличку:

Тут любопытное сравнение надписей из мандалайского дворца №10, которые по содержанию атрибутированы к Аноратхе, и ещё одной надписи, которая также рассказывает о деяниях Аноратхи, но записанной с помощью специфического вида письма. По своим графическим очертаниям шесть акшар, которые я считаю наиболее репрезентативными и подверженными изменениям, полностью не соответствуют аналогичным бирманским акшарам, известным из надписи Раджакумара, датировка которой не вызывает никаких вопросов.

Например, Sa в Раджакумаре в основании немного квадратная. А в надписи PL 429 и в МД №10 она более круглая, выпуклая и вытянутая, походит на современный вариант. Очень походит на надпись XVI века, записанную на колоколе царя Байинауна.

Анализируя подобные вещи по палеографии, мы можем примерно распознать, где оригинал, а где копия. 

М. Родин: А что нам это даёт? Насколько я понимаю, мы не говорим о том, что это подделка. Это просто копирование, повторение. Мы лучше благодаря этому датируем конкретный артефакт?

И. Зайцев: Тот же самый Майкл Аун-Твин и ряд других специалистов не проводят разделение надписей по их аутентичности. Они не разделяют копии и оригиналы между собой. Тем самым они воспринимают эти вещи за чистую монету. Они считают информацию, которая в этих источниках отражена, абсолютно исторически достоверной. И ту орфографию титулов и эпитеты, которые применены в такого рода копиях к царям, эти исследователи считали за чистую монету. Что является неправильным.

М. Родин: Условно, мы нашли в окрестностях Пагана две стелы. Там упомянуто, что это сделал конкретный правитель и приводится его титулатура. Нам это даёт информацию о политике, религии той эпохи. А когда мы нашли две вроде как одинаковые стелы и думаем, что обе они XII века, хотя одна из них XVIII века, мы можем запутаться. 

И. Зайцев: Конечно. То, что вы сказали – это идеальная ситуация. Скорее всего, мы найдём одну надпись XVIII века без исходника, текст которой передаёт информацию якобы XII века. В более поздних периодах были примеры, где оригиналы с исходниками можно сравнить. Что касается размеров земель, в копиях привирали очень знатно.

М. Родин: То есть там может быть фактура не только по титулам, но и по размерам земель?

И. Зайцев: Конечно. Но привирали очень знатно.

М. Родин: А в каких единицах там выражены размеры земель?

И. Зайцев: Как правило, в бирманской единице, которая так и переводится на русский язык: «пе». 1 пе примерно равен 0,4 га. По-моему, 0,419, если быть точнее. К примеру, в оригинале надписи, палеография которой у нас не вызывает вопросов, записано, что царь дарит вихаре, которую он построил, земельный участок размером 50 пе.

М. Родин: То есть внёс в монастырь для поддержания этого культа.

И. Зайцев: Разрешил монахам использовать часть урожая с этого поля. По факту монастырь мог этими землями владеть, но управлять монахам было сложно. Это сложная тема. Её не совсем корректно воспринимают в историографии.

Но факт в том, что правитель совершил благое деяние во благо буддийской сангхи, тем самым улучшил свою карму. Но мы не застрахованы от того, что через 100 или 200 лет монастырю может эта земля понадобиться. И монахи могут обратиться в мирской суд для того, чтобы подтвердить право собирать урожай с этой земли. А как вы знаете, в архаичных восточных обществах право владения землёй регламентируется тем, что человек её обрабатывает. При том, что земля чётко не демаркирована, её границы описаны весьма условно, принадлежность и условное закрепление территории за конкретным человеком условно атрибутируется тем обстоятельством, что он в состоянии её постоянно обрабатывать и поддерживать в орошаемом состоянии. Если долгие годы монахи не поддерживают эти земли в орошаемом состоянии, не вырубают леса, не засеивают поля, то земля просто зарастает лесом. А дальше поди докажи, что это твоя земля. А может она гораздо меньше? А может она ограничивается не этим лесом, а тем? Не стоит забывать и о том, что мы имеем дело не со скандинавскими странами, где топонимика века с XIII-XIV и вплоть до сегодняшнего дня вообще не менялась. Здесь топонимика каждые 100-200 лет меняется полностью.

В такой ситуации монахи, используя эту надпись, идут в суд. Но вы можете заказать копию и обозначить в ней другой размер земли. Или стереть информацию об участке и вписать больший размер. Если современные бирманцы такого рода вещи от оригинальных отличить не в состоянии, то вряд ли бирманцы в те годы могли их отличать. Эта индустрия очень процветала. Поэтому мы имеем такое количество этих копий.

М. Родин: Какую информацию ещё мы можем вынести из этих надписей?

И. Зайцев: То, что мог делать правитель, его титулы, хвалебные конструкции, которые применялись в его адрес, орфографическое написание конкретных титулов, конкретные деяния правителя, возможно, его военные походы, контакты с внешним миром, отношения правителя с царским двором. Совершая благое деяние, он мог разделять заслугу, тем самым усиливая свою сакральную связь с представителями царского двора. И т.д., и т.п.

Я хотел продемонстрировать пример надписи на бирманском языке, где титул Аноратхи очень сильно искажён. Надпись 420 года, вроде бы как 1058-го, если перевести в григорианское летоисчисление.

1. || || vatthuttayaṃ namā mahaṃ|| || sakaracʻ saṅʻkhyā 420 ʔakayʻdhapʻrhaññʻplaññʻso

2. khānhuikʻ| anoradhā maṅʻmlatʻ bodhisatʻsaññʻ simʻbhurānhaṅʻ kloṅʻkribhurā

3. īnhacʻpākuivʻraññʻruyʻ lhūso khettavatthumaññʻmhatʻ saṅʻputʻvatʻkā

Мы поклоняемся трем драгоценностям[1]! В год 420 эры Шакьев полнолуния Да Ще, превосходный царь бодхисатва Анорадха, поклонился симе и большому монастырю; совершил дарение [в виде] рисовых полей [для] выполнения обязанностей по поднесению пищи изображению Будды…

---

[1] Употребляется форма 3 л. мн. ч. Namāmaham. Vatthuttaya – дословно три предмета. Речь идет о трех драгоценностях буддизма. Эта вводная фраза – на палийском языке

Дальше идёт количество рисовых полей, которое он подарил.

В чём тут особенность? Царь упомянут, как бодхисаттва. Но орфография титула – «Анояда», не Анирудха. Это искажённая орфография. Исходя из этого, я считаю, что доверять такого рода источникам при исследовании репрезентации правителей не очень надёжно.

Давайте посмотрим второй текст.

1. || sakaracʻ 420 bhassanhacʻ tapoṅʻlchanʻ 5 rakʻ 5 niyʻ

2. lyhaṅʻ bhunʻtanʻkhuivʻ plaññʻānhaṅʻ plʻññʻcuṃmʻcvāso anoradhā

3. maṅʻkrīkā 1 sū mlyaṅʻlokʻ adhuṃmʻkuivʻ yaruyʻ skhiṅʻkavaṃthuʔe*

4. prilyhaṅʻ skhiṅʻkavaṃkuivʻ rhetʻthāruyʻ smākuivʻ pucʻsakā chaṅʻ e

5. laññʻtaci mraṅʻlaññʻtaci| tuyaṅʻleññʻ tatheññʻ lvhaṃtʻmuʔe*

6. maṅʻkrīleññʻ skhiṅʻkavaṃ niyʻapʻso arākuivʻ rhālatʻso

В четверг, 5-й день прибывающей луны месяца Дэбаун, 420 год эры саккарадж, год Бхасса[1] преисполненный могущества и знаний великий царь Со Анорадха взял бревно приблизительно его роста [и] изготовил [изображение] господина Гавампати. Завершив, поставил [изображение перед] собой, поклонился. [Подарил[2]]: одного слона, одного коня и одно одеяние. Великий царь [отправился] на поиски местности, где должен располагаться Гавампати.

---

[1] Дата события представлена в буддийской системе летоисчисления чуласаккарадж с соблюдением смешанного бирманско-палийского формата названия года и месяца.

В оригинальном палийском варианте название года будет записываться как Phussa, а название месяца Phagguṇa.

[2] Употребление нехарактерного глагола hlwan

В принципе, написание титула в обоих частях одно и то же. Так что если эти два памятника можно датировать более-менее одним и тем же периодом, то мы увидим идентичное написание царского титула. Но если мы сравниваем с синхронными источниками и видим «Анирудха», если мы сравниваем с источниками оригинального паганского времени, но на пали, он будет «Анорудха», а здесь он – «Анояда», если читать по-бирмански. Если транслитерировать, получится «Анорадха». То есть орфография титула плавает. В первой надписи он бодхисаттва, во второй – преисполненный могущества и знаний великий царь.

Гавампати – это буддийский персонаж, известный как Толстый монах. Его культ был распространён в монских землях, но и в Пагане он получил распространение. Он считается одним из архатов, ближайших учеников Будды. Считается символом счастья. Изображения Гавампати были широко распространены в ЮВА.

Аноратха изготовил ритуальное изображение Гавампати. Тем самым совершил благое деяние, сделал в его пользу символическое ритуальное дарение. Им будут пользоваться монахи, в чьём монастыре оно будет стоять.

М. Родин: То есть дарение носит ещё и физический характер, выгодный для монастыря. В виде слона и коня. Ради чего, подозреваю, это всё и делалось.

И. Зайцев: Обязательно. Это самое важное.

М. Родин: Что мы можем сказать о завершении жизни этого удачного, без сомнения, правителя? Насколько успешно ему удалось передать власть своим потомкам?

И. Зайцев: Достаточно удачно. Он умер в 1077 году. И вплоть до 1084 года страной управляет его сын. В летописной традиции он известен, как Солу. А в источниках он именуется, как Ваджрабхарана. «Ваджра» на санскрите это молния, «бхарана» — обладание. Любопытная аналогия: у Анирудхи в Бхагавата-пуране один из сыновей был Ваджрабхарана.

Солу правил на протяжении семи лет до тех пор, пока не умер. И власть узурпировал бывший военачальник Аноратхи Чанзита.

М. Родин: Об этом мы поговорим в следующей программе, потому что это следующий этап существования государства.

И. Зайцев: Да. Но про Ваджрабхарану можно сегодня договорить.

М. Родин: Чем он нам запомнился?

И. Зайцев: По большому счёту, ничем. Он продолжил строительство Швезигона, которое начал ещё Аноратха. Никаких завоеваний он не проводил. Считается, что он достроил храм Мануха, который опять же начал Аноратха.

Также вот Нанпайя (Nanpaya), очень известный храм, построенный в Пагане при нём.

Там находятся изображения Брахмы и Вишну, что нам указывает на конкретные брахманские предпочтения.

Вернёмся к источниковедению. Чем нам по источникам Солу запомнился? В первую очередь тем, что он оставил такие же вотивные таблички, как и его отец Аноратха, на пали и на санскрите.

На санскрите это вотивная табличка с изображением Будды, внизу подпись на нагари:

Вторая очень любопытная надпись на пали. Она полностью копирует формулу, которая была у Анирудхи, только вместо него стоит Ваджрабхарана: «Преподобный Будда сотворён собственными руками великим царём Ваджрабхараной во имя собственного освобождения».

Интересную надпись на пали он оставил в районе Танинтайи (Тенассерим), это самый южный регион Мьянмы, который прилегает к Малаккскому полуострову. Считается, что там была обнаружена надпись на пали, которая непосредственно атрибутирована к этому правителю. Там на фронтоне изображён Будда в Бхумиспарша-мудре.

Шри – санскритский слог, но текст на пали. Текст записан монским письмом.

1. Известный, как Ваджрабхарана, мудрец

2. В превосходном граде Аримаддане (это палийское название Пагана)

3. Что-то там на превосходной земле

То есть какая-то надпись, которая прославляет культ правителя. Или религиозное дарение, которое он совершает.

Последний источник, который я хотел бы рассмотреть сегодня про Солу – это надпись, найденная в районе города Мьитты (Myittha), записанная на нескольких языках.

Источник представляет собой массивную каменную плиту, выполненную из песчаника. На поверхности присутствует текст на санскрите, записанный письмом нагари. К сожалению, он практически не читается. Текст на монском языке, записанный монским видом письма. Текст на пью, записанный пьюским письмом. И то, что мы можем классифицировать, как пракрит, записанный с помощью письма южная брахми.

Прорисовку и фотографию нам предоставил монский исследователь Nai Bee Htaw Monzel, который в своей брошюре опубликовал предположительные результаты своего исследования. Хотя он, скорее всего, неверно прочёл с письма южного брахми. Он сделал неверную расшифровку на потенциальный пракрит. Исходя из этого, мы не можем быть абсолютно уверенными, что речь идёт о том, о чём она идёт в представлении Nai Bee Htaw Monzel.

Что я бы хотел сказать про этот текст? Он начинается с одного очень специфического момента. Первая часть, которая плохо читается, в моей интерпретации звучит таким образом:

Давайте попробуем разобраться в первых трёх строчках. Если моя интерпретация правильная, то эта надпись начинается не с царской генеалогии, как это предполагает Monzel, а с восхваления Вишну. Поскольку в слове majjadevo при переводе с пали или других пракритов «jj» может транслитерироваться при переводе на санскрит так, что это слово трансформируется в один из эпитетов Вишну. Monzel предполагает, что majjadevo – это имя царя, от которого ведётся царская генеалогия. Я с этим не согласен, и считаю, что это восхваление Вишну, как в кхмерских надписях и в целом ряде санскритских источников.

А речь здесь идёт о царской династии, у которой очень необычные царские титулы. Потому что Анирудха назван здесь Паджраной. У этого Паджраны был сын Баджрибхарана (это Солу). Но у Солу тоже был сын по имени Пурекума. В летописях про это ничего не сказано. В летописях говорится, что Солу умирает и власть узурпирует Чанзита, бывший военачальник Аноратхи. А здесь, если мы правильно интерпретируем этот источник, получается, что у Солу был сын. Который, может быть, был убит Чанзитой. Правда, мы об этом не знаем. В переводе Monzel наличие сына у Солу не получается. А если транслитерировать по-другому, то получается сын. И мы сталкиваемся с любопытным феноменом, про который в историографии никто не пишет, и он заслуживает дальнейшего серьёзного исследования.

М. Родин: Получается, кроме летописей, которые дошли до нас в поздних списках, мы сталкиваемся с палеографией более раннего времени, которая упоминает те факты, которых в летописях совершенно нет. И это даёт нам возможность лучше понимать историю. Но это, я так понимаю, дело будущего анализа: сложить это всё вместе и восстановить историю.

И. Зайцев: Да. Разобраться с надписями: что синхронно, а что нет, что копия, а что оригинал. Транслитерировать все эти пракриты, монский, пьюский языки. И на основании сочетания с летописными данными пытаться восстанавливать титулатуру, историю.

М. Родин: Расскажите об особенностях археологических методов в регионе. Есть мнение, что в джунглях практически невозможна археологическая разведка из-за многоуровневой растительности, через которую ничего не видно.

И. Зайцев: Да, вы правы. Но всё зависит от ландшафта. Скажем, в Пагане никаких джунглей нет. Там разведка может быть. Передовые технологии типа лидара, которые очень активно используются в кхмерской ситуации здесь, к сожалению, не используются.

Лидар – это пик археологических возможностей. Используя лидар, мы можем с помощью дистанционного зондирования джунглей, гористой местности определить потенциальные руины памятников. В Камбодже произошёл прорыв потому, что из-за привлечения огромной аудитории международных археологов и активного использования лидара удалось найти огромное количество храмов именно в джунглях.

В Пагане, к сожалению, мы никакого лидара в ближайшее время не увидим. Поэтому, с моей точки зрения, в джунглях никаких серьёзных разведок не проводится. Надеюсь, что в будущем дело сдвинется с мёртвой точки. Но это зависит от политической ситуации, которая сейчас в Мьянме.

М. Родин: Как вы видите, изучение истории Пагана стоит ещё на достаточно ранней ступени развития. У нас ещё нет столько хорошо проработанной и проанализированной информации, чтобы рассказывать эту историю так же глубоко и уверенно, как мы говорим про Францию или Россию.

Тем не менее, у нас уже достаточно много информации, чтобы говорить про экономику, быт и политическое развитие этого региона. И мы продолжим это делать в следующей программе с Иваном Зайцевым.