МИХАИЛ КРОМ В «РОДИНЕ СЛОНОВ»

Как бюрократия спасала русское государство в кризисные периоды? Чем земские соборы принципиально отличаются от вече? В какой момент потомки удельных князей начали говорить о Московии «наше государство»?

О том, как в России возникло государство современного типа, рассказывает доктор исторических наук, профессор исторической компаративистики Европейского университета в Санкт-Петербурге Михаил Маркович Кром.

Стенограмма эфира программы «Родина слонов» с доктором исторических наук, профессором исторической компаративистики Европейского университета в Санкт-Петербурге Михаилом Марковичем Кромом

М. Родин: Сегодня у нас будет достаточно сложная тема. Она теоретическая и содержит много абстрактных и тонких понятий, которые придется обсуждать. Речь пойдет о государстве современного типа и о том как оно возникло на территории России. По этому поводу в разные годы было высказано много различных суждений, мы с Михаилом Марковичем будем обсуждать, как на этот процесс смотрит современная наука. Думаю, наибольшее удивление вызовет тот период, о котором мы будем говорить. Это не IX, и даже не X век, а лет на триста попозже.

М. Кром: Я буду опираться на концепцию истоков модерного государства, или государства Нового времени. В Западной Европе процесс его создания восходит примерно к XIII веку. География здесь движется так же, как и история, смещаясь по карте, мы смещаемся и во времени. В Северной или Восточной Европе, к которой относится Россия, эти процессы начались значительно позже и, я полагаю, начинать можно с середины XV в.

Наши учебники, откуда школьники сначала узнают про некое государство Киевскую Русь, только запутывают дело. Стоит отметить, что слово «государство», которое сначала произносилось, как «господарство», возникло только в XV веке, поэтому начинать с Киевской Руси довольно странно. Государство – единая и цельная политическая организация, неправильно называть так любую организацию власти. Говоря о Древней Руси, уместно использовать слово «полицентризм» – было много центров и много князей. Это многообразие трудно назвать единым государством. Ещё важный момент: государство модерного типа должно быть суверенным. Но какой может быть суверенитет в условиях ордынского Ига?

Более того, когда именно в XV в. возникает это слово, а за ним уже и понятие начинают употреблять, говорят «господарство» от слова «господарь» – хозяин, собственник и так далее. Но очень важно, что он независимый. Важно, что изначально заложена идея суверенитета и великий князь, который считал себя господарем русской земли, должен был сбросить эту зависимость, что и случилось при Иване III.

М. Родин: А мы можем выделить еще какие-то признаки? Ярослав тоже был независим и определенная централизация была.

М. Кром: При Ярославе был довольно короткий момент относительного единства. Оно было вызвано не зрелостью, а наоборот архаичностью политических отношений, и быстро распадается после его смерти. Нам сложно представить столь далекие времена и мы смотрим на них сквозь очки более позднего времени. Книжники XV-XVI вв. зачастую описывали древних правителей, начиная с Владимира и Ярослава, как самодержцев, не понимая, что предки могут быть не таковы, как потомки, ведь «всегда так было».

Если говорить о приметах, то в модели государства Нового времени современные ученые в первую очередь выделяют деперсонификацию власти, что никакой Киевской Руси и не снилось. Управление, особенно управление повседневное, отделяется от личности правителя. Монарх очень важен, но функции первого лица ограничены, далеко не всё ему нужно лично делать. В первую очередь ему нужно существовать. Если правитель умер, не оставив наследника, или он малолетний и не способен сам управлять, то возникает много проблем. Он в первую очередь символическая фигура, олицетворение власти, и если правитель дееспособен, то все знают что делать и все в порядке. Есть конечно функция внешней политики, вопросы войны и мира, которыми как и сейчас ведал глава государства. В его ведении также находился вопрос кадров и иерархии. «Перебирать людишек» было любимое царское занятие – кого-то возвышать, кого-то отправлять в опалу. Контроль над элитой – опять же обязанность правителя и передать эти функции никому было нельзя.

А повседневным управлением занимались специально назначенные люди. Это и есть деперсонализация власти, когда управляет не конкретное лицо, а ведомство. В Московской Руси они назывались «приказы». Слово «приказ» изначально означало «поручение». И первоначально они были временные но к середине XVI века у них появились свои помещения, и то, что было временным, стало постоянным. Важнейшие функции поручались управленцам, у которых был свой штат. Изначально он был небольшой, но потом всё рос и рос. Ко временам Петра профессиональных управленцев насчитывают больше полутора тысяч. Это и называют деперсонализацией.

Государственная граница также важный признак такого типа государства. В Киевской Руси мы бы безнадежно искали пограничные столбы, новое же государство имеет власть над конкретной территорией, а не бродит, собирая дань с неких племен, которых удастся, как тогда писали, «примучить». У государства Нового времени возникает, хотя и не сразу, налоговая система.

Также стоит понимать, что модерновое государство не может строиться только сверху, по плану некоего гениального правителя. Это во многом идет спонтанно, в том числе и снизу этот процесс с какого-то момента запускается. Нельзя сказать, что каждый крестьянин в этом участвовал, но и дворянство и купечество вовлекались в этот процесс. Собрания, позже уже историками названные Земскими соборами, обсуждали важнейшие вопросы, чего невозможно себе представить в Киевской Руси. Вече, как в том же Новгороде – всегда очень локальный орган, нельзя себе представить общерусское вече. Возникновение соборов – интересный признак привлечения к обсуждению не только неких советников, но и гораздо более широкого круга, тех активных людей, которые, возможно не вседа добровольно, брали на себя ответственность, участвовали в государственном строительстве, делились знаниями и деньгами, выходили на поле брани и так далее. Это тоже был очень важный момент: невозможно было всем заплатить. Нехватка средств – обычная проблема такого государства. И многое строилось на добровольном более-менее участии. Возникает, хотя и с оговорками, прообраз государства-общества.

Здесь, как ни странно, можно провести аналогии с Англией. В Англии времен Елизаветы было немного оплачиваемых чиновников, не более тысячи человек, а в Московской Руси еще меньше. И очень большая часть ответственности ложилась на дворянство. Порядок на местах поддерживало местное дворянство. Это и в Англии так было, и на Руси. Это были выборные должности, например губные старосты. Полиции не было и эти люди ловили разбойников, не получая за это жалования. И примерно этих же людей и призывали в Москву на соборы. Купцы были естественными советниками по финансовым вопросам, зачастую были агентами правительства. И, конечно же, их мы тоже видим на соборах.

М. Родин: А что можно сказать о самосознании? Можно ли сказать, что люди на территории осознавали себя частью единого целого?

М. Кром: Интересно, как быстро это происходит. Начало этого процесса можно прослеживать примерно с середины XV века, когда возникает само понятие господарства, государства. Но первоначально государство еще достаточно персонифицировано и привязано к личности правителя, и Иван III гневно говорит покоренным, но торгующимся за вольности новгородцам: «И то вы урок чините моему государству». В его понимании это была неограниченная власть – суверенитет, но важно, что он выразился как о своем свойстве – «мое государство». Однако пройдет примерно сто лет, и к концу XVI – началу XVII вв. смысл этого понятия расширится: дворяне и, может быть, часть городской верхушки в Москве будет с полным правом говорить «наше Московское государство», «наше Российское царство». Особенно трогательно, что это говорилось даже в тот момент, когда на престоле не было царя. Например, начало 1611 года. Прежний царь свергнут, идет междуцарствие, но эти люди считают, что по прежнему живут в царстве-государстве и это их государство, которое многие из них готовы защищать от разного рода супостатов. Появляется патриотизм по отношению к государству, он хорошо проявился в Смутное время. И это тоже показатель формирования этой государственности. Патриотизм был всегда, с древнейших времен дошли высказывания о защите русской земли, но теперь вместо русской земли речь идет о защите государства и для тех же дворян начала XVII века – основа их идентичности. Появляется выражение «добра хотящие» московскому государству, близкое к современному слову «патриот». Самосознание – своего рода венец всего процесса создания государства.

М. Родин: Мы очертили круг признаков теоретически, а как они проявлялись в реальной истории? Например, мы часто произносим «Московское государство», а почему оно Московское, это ведь было совершенно не очевидно в XIV-XV вв., что Москва должна стать центром объединения.

М. Кром: Не обошлось конечно и без случайности, можно этому удивляться задним числом. Неизвестный книжник в середине XVII века удивлялся, мол кто бы мог знать, что Москве царством быть. Если мы вернемся к XIV веку, то увидим множество княжеств, самое сильное из которых к концу века уже Московское, оно традиционно держит ханский ярлык и московский князь считается великим князем Владимирским – у него старшинство. Это определенные преимущества – право собирать дань с других князей и доставлять её в Орду. Все знают Дмитрия Донского как победителя на Куликовском поле, но Москва ведь была потом сожжена Тохтамышем. Однако это уже не могло поколебать тренда. И тот же Тохтамыш потом утвердил Дмитрия Ивановича в этом сане великого князя Владимирского и этот титул становится наследственным для московских князей, они получают ярлык и старшинство среди князей вместе с московским престолом. Задним числом это можно назвать первым шагом к созданию государства, хотя ни о чем таком тогда не думалось. В завещании Дмитрий Донской написал «…а переменит Бог Орду», надеясь что когда нибудь этой зависимости не станет.

У каждой стороны в этом были свои выгоды. Для Тохтамыша и Орды в целом было важно сполна получать дань, а это проще, если будет один доверенный князь. Орда слабеет, получает жестокие поражения от Тимура (Тамерлана), начинается период её распада. Власть над Русью по прежнему крепка, но далеко не так безгранична, как во времена Батыя.

Взаимоотношения с Ордой, вслед за Карамзиным образно называемые ингом, менялись. И совершенно беспросветное иго, абсолютная невозможность ни на шаг отойти от того, что велит хан, продолжалась от Батыя где-то до середины XIV в. А дальше неуклонное ослабление орды. Интересно, что отношения уже в первой половине XV в. – это, безусловно, зависимость, но её хочется назвать вассальной. Это очень напоминает, как ни странно, то, что мы видим в каком-нибудь феодализме в Европе. Отношения упорядочены и, дав присягу хану, князь может быть уверен, что у него ничего не отберут, хотя он конечно должен выплачивать дань, но речь уже не идет о безудержном грабеже.

В 1462 году Иван III вступает на престол как «вассал»-улусник, но в течение 1460-70 годов он постепенно приобретает фактическую самостоятельность. Орда при хане Ахмате дважды пыталась вернуть абсолютную власть над Русью. Было два похода, более известен поход 1480 года, который закончился Стоянием на Угре, в реальности более жёстком, чем об этом обычно говорят. Московскими, или скорее уже общерусскими войсками руководили ивановы воеводы, а также его сын Иван Иванович. Сам же князь был от природы скорее не полководцем, а государственным деятелем и дипломатом.

В то время большое влияние на умы, в том числе и на Ивана имела установка: «нельзя противиться царям», в числе которых считались и ханы. В этой обстановке духовник князя архиепископ Вассиан написал Ивану красноречивое послание, в котором убеждал не считаться с «самозванными» царями и пытался побудить на решительные действия. Самого Ивана архиепископ называл царем христианских земель, подчеркивал его высокий статус, не меньший, а больший, чем у ордынских правителей.

М. Родин: Это ведь совершенно новое мышление, за сто лет до этого при Дмитрии Донском такого совершенно нельзя было представить.

М. Кром: Они конечно мечтали тогда, что «переменит бог Орду», но это зависело от высших сил, а Иван III прямо пишет, что платить дань не будет.

11 ноября 1480 года, когда хан Ахмат отступил от Угры, никто не знал что будет дальше, но момент был поворотный. Вскоре и сам хан погиб, а лет через 20 и орда распалась.

Это был решающий шаг к суверенитету. Удивительно, но Иван III, не кончавший университетов и не читавший теоретиков, очень ясно формулировал то, что мы сейчас называем суверенитетом. Я уже цитировал, как он говорил с новгородцами, подчеркивая неограниченность своей власти на всей территории, он это вкладывал в понятие государства. Кроме этого он говорил и о внешней независимости. В 1489 году к нему прибыл посол германского императора и предложил королевскую корону. Иван гордо ответил, что никакого поставления в короли он не хочет, так как власть он уже получил от предков.

М. Родин: Бытует мнение, что при Иване III ускорился процесс «собирания земель». Насколько это был осознанный процесс? Иван хотел «собрать землю Русскую» или с его стороны это выглядело по-другому?

М. Кром: Для начала скажу, что само по себе «собирание» не является сутью процесса образования государства. Оно может сформироваться и небольшим. Опять же, пока над Русью оставалась ханская власть, размер земель не имел особого значения, хан мог как дать, так и отнять. Но когда суверенитет был завоёван, возникла целая идеологическая программа, и Иван, например при переговорах с Литвой, заявляет претензии на все русские земли, включая входящие в состав Великого княжества Литовского, что естественно привело к войне, в которой Иван победил. После этого Александр, великий князь Литовский, признал за ним титул «государя всея Руси». Они даже породнились: дочка Ивана вышла замуж за Александра, но мир был недолгим, слишком много было противоречий. Дальше последовала ещё череда войн и значительная часть пограничных земель перешла под власть Ивана III. В дальнейшем эту программу унаследовал Василий III – его крупнейшим завоеванием был Смоленск в 1514 г. Однако не смотря на то, что территория продолжала расти, в этом не было ничего нового, государство уже существовало. Потом просто границы расширялись. Я бы не сказал, что это особенность русского государства – то, что оно воевало. Все его современники занимались этим. В то время это считалось естественным, Бог даст победу правому, если ты победил, значит ты прав. Поэтому вопросы решали на поле боя, и никого угрызения совести не мучили.

М. Родин: Завоевание куска Литвы – часть чужого суверенитета переходит к Ивану. Но что можно сказать про Новгород, который сам претендовал на суверенность?

М. Кром: Это мало изучалось, но похоже «парад суверенитетов» охватил в тот момент достаточно большой регион. Это не в одной Москве «вдруг» догадались, что можно стало. Возможно, шла цепная реакция. Всё XV столетие идет соперничество различных центров, которые хотят суверенности. При этом происходит инфляция всех титулов и «господарём» себя кто только не считал. Новгород сначала себя величает «Господин Великий Новгород», это не было с самого начала, а присваивается постепенно, а потом им и этого показалось мало, и в 1460-е гг, в апогей противостояния с Москвой, встречается «Господин-господарь Великий Новгород», это на языке того времени претензия на полную независимость. Псков тоже пытался играть самостоятельную роль, но у него было меньше сил и попытка была менее удачной, хотя он тоже был «Господин Псков». Можно Тверь вспомнить, где был свой великий князь, но в 1485 году она была почти без сопротивления присоединена к Москве и последний князь, Михаил Борисович, бежал в Литву, где потом еще многие изгнанники найдут убежище.

В это время возникают границы, первой не только на бумаге, а на местности стала граница с Литвой. В ходе войн чётко разделяется, чья та или иная деревня, чего не могло быть в древние времена.

Дальше стоит сказать о бюрократии. Система начала складываться только при Иване III и в этот период была достаточно простой, хотя и управляла крупнейшим восточноевропейским государством того времени. Заметная веха – это середине XVI в., когда правит Иван Грозный. К середине XVI в. возникает система приказов (ведомств).

М. Родин: А до этого же существовали избы, которые примерно такую же функцию выполняли.

М. Кром: В первых упоминаниях приказы часто именуются «избы». Это как раз обозначает, что здание построили. В кремле появились палаты, где сидят приказные люди, дьяки, подьячие, которые ведают порученными им делами.

Конечно, документация у нас есть раньше, ещё с эпохи Ивана III. Это первый сигнал, что начинает это выделяться, ведомственность какая-то появляется. Но она сначала нечёткая. Мы знаем, что некоторые дьяки могли совмещать, заниматься многими разными вопросами. А потом они разделяются. Вот посольский приказ: понятно, будут дипломатией ведать.

Ценнейший источник – Посольские книги, сотни их сохранились. Первые относятся ко времени Ивана III. Потом это разрастается. И у всего этого огромного ведомства вплоть до Петра по каждому направлению своя документация, свои ритуалы, очень отличавшиеся обычаи. Как двуликий Янус Москва смотрела на восток и на запад. С татарами были одни дипломатические обычаи, то, как положено приветствовать послов, и т.д. А с послами христианских, европейских стран совершенно другой ритуал.

М. Родин: Интересно было бы проследить, как бюрократия проявила себя при малолетнем Иване IV. Казалось бы, такая свара в верхах, а они работают.

М. Кром: В любом монархическом государстве малолетний правитель – тяжкое испытание, очень много где это сопровождалось разными смутами. Так получилось и в России. После смерти Василия III в 1533 году, за Ивана фактически правила его мать – Елена Глинская. Это не было урегулировано правовыми актами и сопровождалось борьбой разных группировок при дворе, но покушений на единство государства не было. Малозаметные на первый взгляд бюрократы делали свое дело.

М. Родин: Вот так вкратце мы разобрали темы, про которые более подробно можно прочитать в новой книге Михаила Марковича. Там есть много подробностей и параллелей с другими странами, рекомендуем ознакомиться. До встречи.