ПАВЕЛ САПОЖНИКОВ В «РОДИНЕ СЛОНОВ»

Как разбитая реконструкторами посуда помогает археологам? Сколько «живёт» средневековая обувь? Чем коза похожа на современный масляный обогреватель и как уберечь деревянную избу от пожара?

О том, как движение исторической реконструкции превращается в экспериментальную лабораторию для археологов, рассказывает Павел Сапожников.

Стенограмма эфира программы «Родина слонов» со специалистом по исторической реконструкции Павлом Сапожниковым из агентства «Ратоборцы».

Михаил Родин: Сегодня у нас необычная программа. Мы будем говорить об исторической реконструкции. У тебя был уникальный опыт участия в проекте «Один в прошлом» (http://ratobor.com/projects/odin-v-proshlom/). Можешь рассказать, в чем заключался этот проект?

Павел Сапожников: Проект задумывался изначально как исторический эксперимент, но в итоге он стал еще и психологическим экспериментом. Его суть сводилась к тому, что один человек, а это был я, чуть более полугода прожил в условиях раннего Средневековья (у меня были только предметы, которые были в Х – нач. XI вв. и технологии я мог использовать только те, которые были известны людям того периода).

М. Родин: Наши местные технологии?

П. Сапожников: Да, нашего региона, т. е. Руси. Мы всегда опирались как на базовый регион на Новгород.

М. Родин: Опиши вкратце как ты жил?

П. Сапожников: Это была реконструкция хутора, которая включала в себя жилой дом (шестистенок трехклетный – общее жилище времен конца распада общинно-родового строя, где жили вместе люди и животные и хранились припасы), небольшую баню и ледник, который, к несчастью, не работал. Территория была огорожена околицей. Огороженный маленький мирок для небольшого количества людей, но я там жил один, бобылем.

М. Родин: Чем ты питался?

П. Сапожников: Со мной из животных на проекте было изначально четыре козы, десяток с лишним куриц с петухом, собака, кошка, и некоторые запасы продовольствия, в основном зерно: ячмень, овёс, пшеница.

М. Родин: Расскажи, как как вы готовитесь к своим реконструкциям?

П. Сапожников: Всё можно условно разбить на несколько блоков: материальная подготовка вещей, производство копий, реконструкций и научная работа, консультации. У нас довольно много экспертов-консультантов было на прошлом проекте «Один в прошлом», и сейчас мы готовим новый проект – «Семеро в прошлом», здесь специалистов еще больше. В плане реконструкции деревянных построек нас консультирует Наталья Николаевна Фараджева из Института археологии, ведущий в России специалист по постройкам того периода, также нас консультируют Александр Анатольевич Фетисов из Музея Востока, который много лет раскапывает Гнёздово, Сергей Юрьевич Каинов, эксперт в области вооружения и доспехов, и Михаил Иванович Петров, специалист по охранным раскопкам и новгородским усадьбам.

М. Родин: Как вы готовились в части технологической?

П. Сапожников: Это производство очень большого количества вещей, начиная от инструментов, одежды, обуви, заканчивая постройками. Очень сложная и обширная тема, потому что здесь можно закапываться в точности реконструкции сколь угодно глубоко: можно создать предмет, который будет абсолютно похож на аналогичную находку, можно пойти дальше, используя правильный сорт стали, можно воссоздать процесс производства, т. е. ковать ручным инструментом, использовать кузнечную сварку без современных технологий, можно делать это в историчном костюме в историчной кузнице.

М. Родин: Все металлические предметы ковались по технологии того времени, или это были просто похожие вещи?

П. Сапожников: Для проекта «Один в прошлом» инструмент был не столь идеален, как хотелось бы. Его изготавливал очень хороший мастер из Новгорода, который работает по технологиям раннего Средневековья, но при производстве он использовал современный слесарный инструмент. К новому проекту мы договорились о поставках всего кованого инструмента от одного мастера из Минска, и он будет делать весь инструмент полностью историчным способом без использования современной техники вообще.

М. Родин: Что насчет тканей и одежды?

П. Сапожников: Ткани мы давно используем исключительно домотканые, что льняные, что шерстяные, это уже стало нормой в реконструкции. Но породу овец, шерсть которых мы используем, аналогичную раннесредневековой, найти очень сложно. В частности, к новому проекту мы готовим партию шерстяной домоткани, которая будет сделана из шерсти фарерской овцы, уже известной в то время, по схемам, которые использовались тогда, в частности в Новгороде, (по работам исследователя О.В. Орфинской, ведущего специалиста по текстилю).

М. Родин: Как вы строили дома?

П. Сапожников: Для проекта «Один в прошлом» мы использовали современный инструмент для строительства, в т. ч. бензопилы. Для нового проекта мы бензопилу уже не использовали совершенно.

М. Родин: Что насчет самой постройки?

П Сапожников: Дом, который использовался для проекта «Один в прошлом», не очень типичен для Новгорода, но такие дома встречались. Сейчас мы от этого отходим, потому что считаем, что надо использовать наиболее типичные вещи. Для Новгорода X в. – это пятистенки не очень большого размера и хозяйственные срубы, которые не утеплялись.

М. Родин: Я знаю, что историки и археологи, которые с вами сотрудничают, с интересом наблюдают за вашими экспериментами.

П. Сапожников: Да, у нас в последнее время пошла обратная информация.

М. Родин: Расскажи о твоем опыте общения с керамикой. Что ты можешь рассказать о ней археологам?

П. Сапожников: На самом деле, очень много. Мы не так давно проводили встречу с Александром Фетисовым, долго разговаривали насчет керамики. Выяснилось много интересных вещей. Например, из опыта проекта мы можем судить о соотношении посуды, встречавшейся в раннем Средневековье. Как известно, сохранность керамики не очень хорошая, и не всегда можно определить, какой сосуд имел место быть: горшок, крынка или кувшин. По опыту проекта мы можем сказать, что самое удобное в эксплуатации керамическое изделие – это горшок, и соответственно, можно предположить, что горшков было подавляющее количество.

М. Родин: Почему? Казалось бы, должна быть кружка, чтобы попить воды, должна быть плоская тарелка. Из горшка же это всё делать неудобно.

П. Сапожников: На самом деле очень даже удобно. Мисок керамических для раннего Средневековья найдено очень мало, и я прекрасно понимаю почему. Миска – совершенно бесполезный предмет, потому что, когда в горшке ты приготовил какую-то еду, нет совершенно никакой необходимости перекладывать ее в миску. С практической точки зрения из горшка удобно есть, плюс ко всему, горшок имеет форму, делающую его ударопрочным. Это такое изделие, у которого меньше всего шансов разбиться или треснуть от перепада температур.

Интересный момент: в современной археологии существует гипотеза по определению размеров жилой части постройки и расположению входов в нее. Допустим, если мы находим сохранившийся на один венец сруб, невозможно понять, с какой стороны у него вход. И была гипотеза, долгое время неподтвержденная, которая опиралась на бой керамики. Предполагалось, что человек, разбив что-то, мелкие крошки боя оставлял внутри дома, а более крупные черепки выкидывал перед входом. Во-первых, потому, что это самое простое, что можно сделать, а во-вторых потому, что перед входом всегда образуется лужа, и керамика помогает как-то воду осушить. И случайно оказалось, что, совершенно не отдавая себе отчета, на проекте я поступал именно так же.
М. Родин: Ты не знал в тот момент этой теории?

П. Сапожников: Нет. Я об этом узнал буквально месяц назад, спустя большое количество времени после того, как проект закончился.

М. Родин: Сколько вообще живет керамическая посуда в среднем?

П. Сапожников: Я думаю, средняя продолжительность жизни любого предмета – что-то в районе месяца или около того, если мы говорим о горшках. Тут еще не стоит забывать, что, если горшок треснул, то он не годится для того, чтобы в нем хранить воду, но в нем вполне можно хранить зерно, либо другие сыпучие продукты.

М. Родин: Расскажи, какой у тебя был комплект одежды?

П. Сапожников: У меня были льняные, шерстяные штаны и рубашки, причем из разного льна и из разной шерсти. Рубашки из мягкого льна, действительно, очень удобные, но в условиях раннего Средневековья такая рубашка буквально за 3-4 месяца просто истлевает. Я уж молчу про то, как это всё быстро пачкается, и это совершенно невозможно отстирать по современным меркам. Стирать приходится концентратом золы, то есть щёлоком. У меня на проекте просто не было достаточного количества жира, из которого делается мыло. Да и варить мыло – это и не очень исторично в условиях раннесредневековой деревни. Поэтому я использовал просто воду со щёлоком, а жир пускал на освещение.

М. Родин: Ты застал там осень, зиму и весну – это самые суровые в нашем климате времена года. Расскажи, как меняется одежда?

П. Сапожников: У меня, на самом деле, она не очень сильно менялась. Осенью, пока было тепло, я ходил в льняной рубахе, но практически сразу полили дожди, стало прохладно. Я какое-то время проходил в двух льняных рубашках, потом перешел потихоньку на шерсть. И к зиме не утеплился никак, первое время пробовал походить в шубе, но это практически невозможно. Зимой, даже в очень сильный мороз, в плотной шерстяной рубашке отлично себя чувствуешь потому что ты не сидишь, постоянно двигаешься.

М. Родин: Физической работы много?

П. Сапожников: Много очень примитивной, тупой работы: таскать, колоть, что-нибудь переносить, укладывать. С теми же дровами это целый процесс. Пилы были у нас в раннем Средневековье не очень распространены, в основном всё делается топором. Топором перерубать бревна на полешки, а потом их колоть, и всё это из леса переносить. День в неделю этому посвящаешь – тебе на неделю дров хватает.

М. Родин: Сколько времени уходит чисто на бытовуху? Хотя, я так понимаю, грубо говоря, поле ты не пахал.

П. Сапожников: Если ты живешь один на таком хуторе, на быт у тебя уходит всё время. Иногда находились дни, может быть, пару раз в месяц, когда я ходил куда-нибудь гулять по окрестностям, чтобы просто передохнуть. Ушел у тебя один день на то, чтобы заготовить дрова на неделю вперед. На следующий день тебе, условно говоря, предстоит уборка: двор убрать, подстилку в доме поменять, полы подмести, хлев убрать и т.д. Дальше надо вещи постирать. Зимой постирать вещи в условиях раннего Средневековья – это процесс. Надо наносить воды, нагреть в печи камни, заложить их в воду, чтобы нагреть ее, процедить щёлок через золу, чтобы получить моющее средство. Практически целый день на это уходит. Дальше, допустим, надо мукой озаботиться. Поскольку жернова у меня были не такие уж большие, в районе 50 см в диаметре, что вполне исторично на то время, практически целый день уходит на то, чтобы намолоть муки на неделю. Дальше какое-то следующее дело, и в конце недели ты возвращаешься к тому, что у тебя заканчиваются дрова и их надо заготавливать заново, и всё начинается по кругу.

М. Родин: Что у тебя было с обувью и что ты нового про нее узнал?

П. Сапожников: Обувь у меня была кожаная. Узнал о ней то, что хватает ее в условиях межсезонья на пару-тройку месяцев. Она не протирается, не приходит в негодность, в ней из-за перепадов влажности перегнивают нитки, которыми она сшита, и её надо перешивать заново. У меня каждая обувь на проекте была перешита минимум один-два раза.

М. Родин: Давай говорить о жилище. Что там с пожаробезопасностью?

П. Сапожников: Деревянная коробка из достаточно сухих брёвен с деревянным полом, на который насыпано сухое сено или солома, в углу стоит монолитная глиняно-каменная печка, которая постоянно раскаляется и из которой постоянно стреляют углями дрова – довольно пожароопасная ситуация. Главный секрет в том, что никогда нельзя оставлять печку без присмотра, т.е., когда она топится, рядом с ней надо сидеть и ее топить.

В первые недели проекта я проводил эксперименты порядка пятидесяти раз пытался раздуть уголёк, который якобы вылетел из печки, в сухом сене. Получился такой результат, что не очень это и опасно. У меня получилось это сделать чуть меньше двадцати раз и большого возгорания так ни разу мне сделать не получилось. Я успокоился по этому поводу, и буквально через пару месяцев, когда я заснул с зажженным светцом, у меня в доме случился пожар и я чудом не угорел, потому что проснулся от запаха дыма.

М. Родин: Для нас кажется диким, что в раннем Средневековье жили в одном доме или через стенку с животными. Как это: комфортно, некомфортно?

П. Сапожников: Это вполне комфортно. Что такого, что у тебя курица в доме бегает? С точки зрения практики это довольно удобно, потому что, с одной стороны, у животных всё время тёплая стенка, если они в соседнем помещении живут; с другой стороны, у тебя тоже стенка тёплая, потому что там те же четыре козы, запертые в помещении, вполне поддерживают температуру в +10-15° даже в сильный мороз без печки.

М. Родин: Давай поговорим об орудиях производства.

П. Сапожников: Самый главный инструмент – это топор, с ним можно сделать абсолютно всё, что угодно. Типов лезвий топоров в раннее Средневековье известно довольно много, не могу сказать, какой из них лучше, какой хуже. Уверен, что здесь дело привычки. Нож, конечно, на втором месте. Его носили в раннее Средневековье, наверное, практически все: и мужчины, и женщины. Причем ножи раннего Средневековья довольно маленькие, большинство найденных ножей даже мизинца в длину не имеют. В реконструкции многие делают их излишне здоровыми. У меня тоже нож был длинноват, и могу сказать, что в практике он не очень удобен.

М. Родин: Я не специалист по русской средневековой археологии, но мне кажется, что у нас набор находок достаточно скудный?

П. Сапожников: Нет, на самом деле разного инструмента найдено много. Есть довольно большое количество находок: плоских тёсел и ложковидных сверл, напильников и надфилей, скобелей и стругов. Но по сравнению с количеством найденных топоров они просто теряются: на сотню топоров ты найдешь одно тесло или один напильник, или один скобель. Топоров и ножей подавляющее количество в плане инструментария, и они – самые универсальные и удобные.

М. Родин: Ты общался с археологами после проекта «Один в прошлом». Они тебе вопросы задают?

П. Сапожников: Задают. И во многом мы даже спорим. В частности, по поводу домов у нас с коллегами есть теория: долы в домах, в которые закладывается мох, выбирались топорами, а не тёслами, как считается в археологии. Причем, казалось бы, факты налицо, потому что на раннее Средневековье на Руси не найдено ни одного достаточно массивного полукруглого тесла. Но при этом в археологии давно считается, что тёсла были, просто они не сохранились. Мы недавно ездили в Брест, где есть довольно известный музей деревянного зодчества, правда XIII в. Там потрясающей сохранности поселения с домами, которые сохранились максимально аж на 12 венцов. Это вообще просто нонсенс, потому что средняя находка – это два венца, а там сохранились даже брёвна, которые были над дверным проёмом. И там на некоторых домах отчетливо видно, что дол в бревне треугольной формы, т.е. его выбирали топором с двух сторон, что подтверждает нашу теорию.

М. Родин: Используя эти знания, вы готовитесь к новому проекту «Семеро в прошлом». Расскажи про него.

П. Сапожников: Семь человек, мужчины и женщины разного возраста, девять месяцев будут жить в небольшом поселении, где будет два жилых дома, баня, амбар.

М. Родин: Чему вы хотите научиться? Какие данные археологии и истории проверить?

П. Сапожников: Мы хотим испытать массу реконструкций предметов, в первую очередь инструмента. Хотим углубить статистику по ношению одежды, обуви и прочих предметов костюма, посмотреть, как будут вести себя дома̀. Хотим поставить несколько моделей печек, если так можно сказать, в разных домах, произвести для этого проекта самостоятельно керамику, у нас будет полный цикл с обжигом. Хотим попробовать, насколько возможен чисто раннесредневековыми инструментами промысел рыбы, мелкого зверя, птицы.

М. Родин: Вы уже начали к этому проекту готовиться и сейчас у вас первоочередная задача – это постройка домов?

П. Сапожников: У нас идет всесторонняя подготовка. Мы очень много общаемся со специалистами, много ездим, чтобы смотреть и учиться, и непосредственно рубим дома. Мы уже срубили новгородский неутеплённый склад и небольшой амбар по находкам из Новгорода, и примерно половину большого пятистенка осилили.