Вячеслав Кулешов в «Родине слонов»

Какая сила отпугнула варягов от Дона и заставила их переориентироваться на торговлю по Волге? Насколько далеко на юг проникали купцы русов? И как крещение Руси изменило международную торговлю?

Говорим о пути «из варяг в арабы» со старшим научным сотрудником Отдела славяно-финской археологии ИИМК РАН, кандидатом исторических наук Вячеславом Сергеевичем Кулешовым.

Стенограмма эфира программы «Родина слонов» со старшим научным сотрудником Отдела славяно-финской археологии ИИМК РАН, кандидатом исторических наук Вячеславом Сергеевичем Кулешовым.

М. Родин: Сегодня мы будем говорить о Волжском торговом пути. Мы часто вспоминаем, про Путь из варяг в греки. Это, конечно, очень важный путь, вокруг которого во многом образовалось русское государство. Но это всего лишь один из многочисленных маршрутов, которые проходили по Восточной Европе, и которые играли важнейшую роль в формировании всего этого региона в целом. И сегодня мы будем рассматривать ответвление, то, что иногда называется путём «из варяг в арабы», т.е. Волжский торговый путь.

Что такое Волжский торговый путь, когда он существовал и какую роль сыграл в истории этой части ойкумены?

В. Кулешов: Тот термин, который звучит как «Волжский торговый путь» – это одна из многочисленных метафор, употребляемых историками и археологами для того, чтобы в кратких и ёмких словах поместить большое и очень разветвлённое содержание. К таким терминам, например, относится широко известный Шёлковый путь, или известный ещё с XI в. термин «Путь из варяг в греки». Но содержание, которое вкладывают историки в такие термины, всегда шире, чем то содержание, которое можно редуцировать к каким-то очень узким формулам.

Поскольку все такие термины включают в себя широкую хронологию, широкую географию и всегда обрастают новыми смыслами, которые проистекают из всего объёма данных, накапливающихся каждый год в связи с археологическими раскопками, в связи с новыми интерпретациями письменных памятников, мы получаем всё более и более полное понимание этих феноменов.  

Во второй половине I тысячелетия н.э. вся ойкумена Евразии была пронизана сетями торгового взаимодействия обществ таким образом, что формировалась система, которая получила в современной экономике название «система дальней магистральной торговли». Все входившие во взаимодействие государства от танского Китая до Испании так или иначе входили в эту систему глобального взаимодействия между западом и востоком, севером и югом. И на территории Восточной Европы, особенно активно в Х веке, сформировалась система взаимодействия между севером, Скандинавией, лесной зоной Восточной Европы, и югом, западной Евразией, Средней Азией и Арабским халифатом, которую нанизал на себя Волжский путь, который представляет собой речную артерию связи между балтийским бассейном и бассейном Каспийского моря, которая открывала все пути в центры арабского мира. Одним из его сухопутных ответвлений был сухопутный караванный маршрут между Хорезмом и территорией Среднего Поволжья.

Так вот, классический Волжский торговый путь, который мы знаем по письменным памятникам Х века на арабском языке и обильным археологическим памятникам, сформировался как двухчастный маршрут, т.н. двухчастная эстафетная торговля, в которую входил морской, речной пути между Балтикой и Волгой с одной стороны, и сухопутные пути между Хорезмом, т.е. Средней Азией, и Средним Поволжьем, т.е. территорией современного Татарстана.

Именно в этом ракурсе мы встречаем этот маршрут в базовом письменном источнике, который стал для всей мировой науки окном в мир Волжского пути, который называется «книга Ахмада ибн Фадлана».

М. Родин: Правильно ли я понимаю, что Волжский торговый путь не доходит до конца Волги: он доходит до Средней Волги, а дальше сухопутный путь продолжается в сторону Хорезма? Но в целом Волжский путь был разнообразным. Т.е. речные караваны ходили и в дельту Волги. И ещё мы должны учитывать разные ответвления этого пути: Оку, Каму, и все реки, с которых собирались товары. Так?

В. Кулешов: Совершенно верно. Никакой архаический путь, типа Шёлкового и Великого Волжского, не представлял собой одну линию. Он представлял собой систему магистральных линий первого и второго порядка, которые, если мы нанесём их на карту, напоминали скорее систему кровеносных сосудов, нежели одну магистральную артерию. Одна магистральная артерия была: это целое направление между севером и югом, Балтикой, Средней Азией и каспийским бассейном. Но к нему примыкали все возможные направления, заданные реками Восточной Европы. И Ока, и Кама особенно, и Волга вплоть до её низовий тоже. Хотя мы не знаем прямых письменных свидетельств о путешествиях именно между Хазарией, Камой и Волгой. У нас письменные источники дают с самого конца IX в. и на протяжении Х века обязательное наличие караванного сухопутного отрезка, который, судя по тем данным, которыми мы обладаем, и был главным.

Отрезок пути между Средним и Нижним Поволжьем, где тогда располагался центр Хазарского каганата, тоже совершенно точно активно функционировал. Но базовую роль играл именно сухопутный участок между Средним Поволжьем и Хорезмом.

М. Родин: Но тем не менее, судя по сообщениям аль-Масуди, в начале Х века русы приходили, спускались по Волге и грабили всё побережье Каспийского моря. Т.е. в принципе этот участок функционировал.

В. Кулешов: Совершенно верно. Поскольку на дворе стояла т.н. эпоха викингов, которая отличалась разнообразием стратегий деятельности этих самых викингов, торговля была не единственным занятием. Викингские ограбления, которые мы ярко видим в письменных источниках, особенно эпизод 943 г., когда русы спустились по Волге в Каспийское море, дошли до самого южного побережья, вошли в Куру и там ограбили столицу тогдашней халифатской провинции Арран Бердаа – это яркий викингский набег русов на каспийский бассейн. Но базовым направлением торговли было всё таки не торговля по каспийскому побережью, а именно сухопутный маршрут на Среднюю Азию.

Эпоха викингов отличалась от более раннего и более позднего времени одновременно в нескольких отношениях: это бурное развитие торговых дальнемагистральных связей, которое сопровождалось викингскими рейдами на всей территории, доступной викингам для продвижения. И ближе к концу эпохи викингов добавился ещё и новый модус: это наёмничество.

Но от начала до конца эпоха викингов всегда исследуется как феномен именно экономический. И Волжский торговый путь – один из базовых компонентов эпохи викингов как на территории Восточной Европы, так и глобально, поскольку те монетные потоки, которые в рамках Волжского пути сформировались, особенно активно в Х веке, захватили не только Восточную Европу, но и всю Скандинавию и весь балтийский бассейн. Мы имеем во всём балтийском бассейне обилие монетных импортов, связанных с Великим Волжским путём.

М. Родин: Давайте обсудим экономическую составляющую. Что откуда везли и какие интересы заставили задвигаться речные и сухопутные караваны по этому пути?

В. Кулешов: В VIII-X вв. на территории исламской цивилизации сформировался халифат с мощнейшей экономикой, включившей в себя все экономики и все территории между Испанией и современной территорией Пакистана и западной Индии. Этот мир продуцировал колоссальное количество экономических благ, в том числе колоссальное количество серебряных монет, в меньшей степени золотых. Серебряные монеты – это то, что на всей этой территории обращалось.

Одновременно с этим в эпоху викингов сформировалось то, что можно назвать зоной серебряного голода. Зона культур, которые не имели ни своего монетного обращения, ни своего серебра, но имели возможность участвовать в магистральной торговле с исламским миром. Это зона викингского мира на Северной Европе.

При этом примерно в середине-второй половине VIII в. в этой зоне викингского мира возникает то, что можно назвать брожением, которое приводит к бурному развитию торговой викингской деятельности как на западном крыле викингского мира, в бассейне Северного моря, так и на восточном, в бассейне Балтийского моря с выходом на всю территорию Восточной Европы.

И во второй половине VIII в. формируются зоны торгового движения между Балтикой и лесной зоной Восточной Европы, которые выходят на пути, ведущие в исламский мир. И во второй половине VIII в. и особенно в IX в. эти пути начинают осваиваться викингами Швеции и Готланда, которые вступают во взаимодействие первично с торговыми элитами Хазарского каганата, огромного государства на Северном Кавказе и в степях Восточной Европы, которое выступает первым звеном в передаче торговых благ из территории ислама на территорию Северной Европы.

Это т.н. первая фаза. Она соответствует т.н. ранней эпохе викингов. Путь, который формируется между Балтикой и югом, по археологическим и нумизматическим находкам фиксирует как базовую реку Дон, поскольку территория Хазарского каганата была тесно связана с Доном и всеми территориями донского бассейна Северного Кавказа и теми территориями лесостепной зоны Восточной Европы, которые примыкали к притокам Дона.

М. Родин: Т.е. на первом этапе этот путь был донской, проходил чуть западнее.

В. Кулешов: Да. Мы это знаем по концентрации археологических находок. Кроме того, он, если взглянуть на карту, является самой короткой зоной коммуникации с Хазарией. Потому что Хазария на этом этапе была мощнейшим контрагентом.

Но уже во второй половине IX в. мы имеем чёткие признаки того, что наблюдается возвышение второго по значимости тюркского государства Восточной Европы, которое называется Волжская Булгария. И уже от второй половины IX в. у нас есть арабоязычный письменный источник, который говорит нам, что зоны контактов среднеазиатских купцов с Восточной Европой включали в себя Среднее Поволжье. И уже для второй половины IX в. мы формируем наши представления о сухопутном участке между Хорезмом, Волжской Булгарией и Хазарией. И со второй половины IX в. мы можем говорить о формировании в качестве базовой магистрали пути на Волгу и возвышении Волжской Булгарии, как контрагента сначала №2, а в Х веке №1 для викингов.

К рубежу IX-X в. этот контрагент полностью вытесняет Хазарию из сферы торговых коммуникаций по этой разветвлённой системе. Таким образом, донской отрезок уступает своё значение волжскому отрезку.

М. Родин: Т.е. восточнее путь перемещается.

В. Кулешов: Да. Путь перемещается восточнее. И вместо Хазарии основную перевалочную базу для исламского серебра и исламских товаров формирует Волжская Булгария, т.е. Среднее Поволжье. С этого момента мы можем говорить о том, что Великий Волжский путь, как мы его реконструируем и знаем, сложился и начал активно функционировать.

Х век – это т.н. средний этап эпохи викингов. Это господство волжского направления торговли и Волжской Булгарии, как основного контрагента связи между викингским миром и исламским.

М. Родин: Какие политические события повлияли на изменения на этом маршруте? Насколько я понимаю, арабо-хазарские войны «задвинули» Хазарию на этом пути. Почему с Дона он переместился на Волгу? 

В. Кулешов: На эту тему уже более полутора веков идёт обширная дискуссия. Пик могущества Хазарии в том виде, в котором она сформировалась в степях Восточной Европы и на Северном Кавказе – это VIII-первая половина IX в. Арабо-хазарские войны, которые начинают собой историю Хазарии в том виде, в котором мы её видим по письменным источникам, привели к формированию сети политических и экономических связей, которая существовала на протяжении полутора веков до, видимо, конца IX в. Особенно ярко, по-видимому, господство Хазарии проявилось во второй трети IX в., когда у нас в кладах и находках эпохи викингов в Восточной Европе даже попадаются хазарские монеты. Хазария чеканила свои монеты непродолжительное количество времени примерно во второй трети IX в. Датировки между концом 830-х гг. и началом 850-х гг.

Во второй половине IX в. мы фиксируем резкий спад в экономической активности на территории Хазарии. С чем это связано – мы не знаем. Внутренних письменных источников по истории Хазарии нет. Наиболее адекватная точка зрения, которую в современной литературе поддерживают многие авторы, заключается в том, что это связано с началом движения венгров через Восточную Европу, которые представляли собой мощнейшую силу, противостоящую хазарам, на протяжении всего маршрута их продвижения из Среднего Поволжья, где они фиксируются для начала IX в., на территорию будущей прародины в Подунавье.

Венгерский фактор, по-видимому, был базовой дестабилизирующей силой в Восточной Европе на протяжении всей второй половины IX в., что позволило, по-видимому, переориентировать внешние торговые связи, базовой из которых была связь викингов с исламским миром, с территории, привыкающей к Подонью, которая была одной из зон хазаро-мадьярских противостояний, на территорию Среднего Поволжья, которая от таких опасностей была свободна. Поэтому можно говорить о венграх-мадьярах, как о важном факторе переориентации сформировавшихся в хазарское время торговых связей в более безопасное место.

М. Родин: Казалось бы, когда мы говорим про эпоху викингов, скандинавы – это люди, которые везде сумятицу вносят. А тут получается, что они сместились восточнее на Волгу, потому что в донском регионе и без них заваруха была знатная, и они выбрали маршрут поспокойнее. Правильно?

В. Кулешов: Совершенно верно. Войны – это институт, который в истории играл колоссальную роль. При этом мы должны понимать, что война – это не только событие, это ещё и определённый психологический настрой участников, и особый модус существования территорий, который имеет и экономическое измерение. Архаические войны – это не только политика, это ещё и экономика. Войны ведутся по разным причинам, и одна из них – это контроль за потоками товаров и экономическими зонами. В этом смысле и движение хазар в Восточную Европу, и мадьяр в более позднее время с территории Поволжья и Приуралья в Подунавье и Центральную Европу – всё это сложные события, не единичные, как мы привыкли, что война длится от и до, а целые эпохи, когда перестраиваются сетки взаимодействий и восприятие современниками опасности или безопасности тех или иных экономических систем.

Мадьяры выступили триггером изменения ситуации в экономической географии и в сетях экономического взаимодействия.

М. Родин: Давайте поговорим о серебре. Мы все знаем, что викинги до него были очень охочи. У нас есть огромные клады арабского серебра на Готланде, на Бирке. Мы привыкли это воспринимать, как показатель богатства, который для скандинавов больше символическое значение имеет. Но насколько там было развито денежное обращение, насколько они потом могли это серебро использовать, например, для обмена со странами Западной Европы? Насколько это им с экономической точки зрения было важно, а не только с символической?

В. Кулешов: Эпоха викингов – это последняя эпоха древности и первая эпоха Средневековья в Северной Европе. Можно её интерпретировать и как конец древности, и как начало Средневековья. Такая широкая переходная эпоха. В эту широкую переходную эпоху серебро выступило как символический показатель богатства и как вполне объективный показатель экономического роста стран Северной Европы, который создал предпосылки для перехода в новую цивилизационную систему, в западноевропейский христианский мир.

Для скандинавов эпохи викингов серебро было абсолютным императивом. Обладание большим количеством серебра приравнивалось к обладанию славой, могуществом, символической властью и вполне очевидным финансовым успехом. И все скандинавы буквально стремились к обладанию большим количеством драгоценностей в виде серебра, золота и товаров. Мы это хорошо знаем по исландским сагам, которые отразили для нас это остаточное отношение викингов к богатству. Кроме того, по арабским данным мы тоже знаем, что скандинавы, особенно те, которые участвовали в торговых экспедициях, т.н. купцы, просто в буквальном смысле молились своим богам для того, чтобы им послали как можно больше золота, серебра, и они могли себя чувствовать состоявшимися людьми.

Обладание серебром мыслилось во всех возможных формах. Для эпохи викингов типична структура экономики, которая в современной зарубежной историко-экономической науке получила название серебряной экономики  (по-английски – «silver economy»). Что это такое? Для обычного среднестатистического викинга было абсолютно не важно, в какой форме к нему серебро поступает: в виде монет, в виде изделий, монет целых или фрагментированных, изделий целых или фрагментированных, слитков целых или фрагментированных.

Т.е. для эпохи викингов была характерна предельная толерантность к обращающемуся серебру. Они не отказывались ни от какого серебра, ни от какой монеты, лишь бы она была более высокопробной.

Выделяются несколько хронологических горизонтов, т.е. периодов, когда обращавшееся в западной Евразии серебро было разного качества. До середины Х в. оно было довольно высокопробным. Средняя проба монет превышала 750. Т.е. это было чистое серебро, более чем на три четверти во всех сплавах было серебра. Монеты были вообще чистые. Средняя проба монет эпохи халифата была 90-95% серебра.

В середине Х века в исламском мире произошло снижение качества стандартов серебряной чеканки. Это было связано с падением имперской власти аббасидской династии и формированием на обломках халифата локальных исламских государств. Их было довольно много. К концу Х века их было уже несколько десятков. Качество серебряных монет в них резко снизилось.

Это явление получило в нумизматике название «серебряного кризиса». К началу XI в. чистое серебро в исламском мире нигде не чеканилось. И даже некоторые попытки отдельных правителей в Средней Азии и в Малой Азии воспрепятствовать этому процессу ничем не увенчались.

Снижение качества серебра привело к двухчастному отказу от исламских монет сначала в Скандинавии, в которой требования к качеству серебра были выше, а во-вторых в Восточной Европе, где требования к качеству серебра были чуть-чуть ниже.

М. Родин: А с чем это связано?

В. Кулешов: Это интересный вопрос, на который нет очевидного ответа. По-видимому, это связано с тем, что в середине и второй половине Х века сформировались две уже неидентичные друг другу зоны викингского мира. Это западная зона, где по-прежнему стандарты качества были высокими. И зона Восточной Европы, это будущее Древнерусское государство, к этому моменту уже явно выкристаллизовывающееся, где требования к качеству серебра, мы это видим по кладовым источникам, были немножко ниже. Если скандинавы не принимали серебро ниже 750-й пробы, то в Восточной Европе порог толерантности был порядка 600-й пробы.

Т.е. на территории Восточной Европы во второй половине Х века, в эпоху княгини Ольги, князя Святослава и князя Владимира, обращалось восточное серебро не ниже 600-й пробы. Когда этот порог качества был преодолён и в исламском мире, исламская монета полностью перестала поступать в Восточную Европу. Такое некачественное серебро русов уже абсолютно не интересовало.

И средний этап эпохи викингов, в широком смысле Х век, это время постепенной переориентации викингского мира с восточной зоны контактов на западную. Таким образом, к рубежу X-XI в. значение зон восточных торговых связей резко снизилось.

И поздний этап эпохи викингов, X-начало XI в., – это полностью господство запаноевропейских и центральноевропейских экономических связей, когда на территории Германии началась разработка и активная чеканка высококачественной серебряной монеты, которая полностью заместила потребность в серебре Северной Европы.

Таким образом, XI в. – это зона господства центрально- и западноевропейских экономических связей и насыщения североевропейского рынка денариями Западной Европы, проба которых была высокая и монеты были качественные.

Поэтому хронология эпохи викингов, которая является бэкграундом для экономической истории всей Северной, всей Восточной Европы последней четверти I тысячелетия н.э. и в XI в., формируется на основании нумизматической истории Востока и Запада. Т.е. качество серебра определяло во многом торговые интересы викингов и направления их торговых экспедиций.

Три этапа эпохи викингов определяют эти связи и географию. Ранний этап – это господство Хазарии и начало переориентации на Великий Волжский путь. Средний этап – это безраздельно Великий Волжский путь с центральным значением Волжской Булгарии, и поздний этап, XI в. – это отказ викингского мира от контактов с Востоком в пользу переориентации их на Германию и насыщение экономики немецкими высококачественными серебряными монетами.

М. Родин: А это колебание курса серебра только политическими причинами вызвано? В Германии, грубо говоря, просто начали разрабатывать месторождения, которые раньше были неизвестны, или ещё политические факторы были?

В. Кулешов: Политический фактор в истории Средневековья редко выступает, как полностью независимый. И в то же время экономический фактор в истории средневекового мира тоже редко выступает, как полностью независимый. Они всегда выступают в комплексе.

В те или иные периоды времени на тех или иных территориях политические и экономические факторы всегда находятся в сложном балансе. При этом мы можем выделять отдельные микропериоды какой-то определённой политической воли, которая влечёт за собой экономику. И наоборот: особые экономические феномены, которые влекут за собой политические решения. В современном мире, в общем, это не сильно поменялось. Но Средневековье позволяет нам увидеть тесное переплетение политики и экономики в источниках и в археологии с особой выразительностью.

В этом смысле мы можем говорить о том, что для политического развития Восточной Европы Х века теснейшая связь политических решений с экономическими потребностями просто налицо. Более того, у нас есть прямое свидетельство от первого лица, сохранённое до наших дней в летописном источнике. Это фрагмент устной традиции, которая приписывается летописцами XI в. князю Святославу Игоревичу, объясняющий причины его желания остаться на Дунае и основать столицу русского государства именно там. Он объяснял матери Ольге своё нежелание возвращаться в Киев тем, что Киев является захолустьем и периферией, а центром его земли и могущества является среднее Подунавье, поскольку именно туда стекаются все блага и товары тогдашнего мира: из Византии, из Центральной Европы, из Руси. Это знаменитая прямая речь Святослава, которую можно прочитать в летописи.

Таким образом мы видим, что Святослав, который был князем\конунгом\хаканом – как угодно – Руси для того времени, пытался переориентировать географию и политику с точки зрения экономики. С его точки зрения, экономика – это то, на чём надо строить политику. И все его военные кампании этому подтверждение.

Поэтому для этого времени, конечно, экономика и политика находятся настолько в тесной связи, что прямая корреляция не может нас не поражать своей прямотой и очевидностью в том числе с точки зрения участников политического процесса.

М. Родин: Правильно ли я понимаю, что, грубо говоря, привозя серебро с арабского Востока, викинги не просто его хоронили в землю или обвешивались побрякушками, но ещё и обменивали это серебро в Западной Европе? Например, на него они покупали франкские мечи на Рейне.

В. Кулешов: Совершенно верно. Серебро для викингов было безусловно целью и самоцелью. Но также оно было для них инструментом. Мы знаем уже для IX в. очень хорошо по кладовым материалам и археологическим, что поступающее к ним монетное серебро использовалось как материал для изготовления серебряных изделий, которые в свою очередь выступали платёжным средством второго уровня. Т.е. если платёжное средство первого уровня – это монеты, то платёжное средство второго уровня – это серебро в любых его формах.

Уже в конце IX в. мы имеем данные о начале изготовления из этого восточного серебра слитков, браслетов и шейных гривен, т.е. массивных украшений, которые самой своей массой были предназначены для того, чтобы служить компактным средством хранения и обращения серебра. У нас есть целые клады, где шейные гривны и наручные браслеты выступают в большом количестве экземпляров, и таким образом выступают средством накопления и сохранения.

Ровно то же самое говорит нам арабский автор ибн Фадлан, когда пишет, что женщины русов, которых он видел в Среднем Поволжье, носят на шеях большое количество шейных гривен, которые отливают их мужья для того, чтобы продемонстрировать экономический статус семьи. Ибн Фадлан пишет, что с каждых десяти тысяч дирхемов, которые приходят в руки к конкретному человеку, десятая часть посвящается для того, чтобы изготовить из неё шейную гривну. Таким образом, по количеству гривен на шеях их жён можно говорить о том, насколько богат человек.

Эти шейные гривны выступают у нас, как платёжное средство. И мы видим их появление в балтийском бассейне уже в IX в. Именно балтийский бассейн, т.е. зона Балтийского моря, была первичной зоной, через которую драгоценные в исламском мире франкские мечи поступали в Восточную Европу и дальше в зону ислама. Естественно, оплата мечей на территории рейнских мастерских шла серебром.

И это было то самое серебро, которое выменивалось на рынках Хазарии и впоследствии Волжской Булгарии на товары первостепенного спроса в исламском мире. Товарами первостепенного спроса в исламском мире были драгоценные меха, которые получались в Восточной Европе: соболь, лисица, белка, куница. Мы знаем списки этих мехов у арабских авторов.

И самым ценным товаром с точки зрения современной экономической теории, приносящим максимальную прибыль, максимальную маржу, были рабы. О широком распространении работорговли и рабовладения в скандинавском мире, именно торгового рабовладения, мы знаем от арабских авторов IX-X в. И таким образом мы можем выстраивать цепочку взаимосвязей типов товаров, которые участвовали в обмене на серебро. Таким образом, что первичное накопление серебра, первичный обмен серебра происходил именно за счёт товаров восточноевропейского происхождения. Славянские рабы, и не только славянские, в арабских источниках участвуют как первая категория. Так и сказано, что рабы именно из народа ас-сакалиба, т.е. славяне. Меха и всё то, чем Восточная Европа была славна впоследствии: воск, мёд. Все эти товары у нас тоже присутствуют в письменных памятниках.

Серебро, которое менялось на эти группы товаров, шло во внутренний рынок скандинавского мира, и уже мечи выменивались на серебро, чтобы в свою очередь вернуться в торговый обмен в качестве товара экспорта в исламский мир. Это мы хорошо знаем уже для IX в., поскольку в одном из важных источников, трактате «Книга о мечах» такого известного автора-философа и естествоиспытателя аль-Кинди, целая страница посвящена значению т.н. «русских» или «франкских» мечей, которые в самом халифате ценились очень высоко, и арабские купцы готовы были выкладывать за эти самые мечи, производившиеся на Нижнем Рейне, золото и серебро.

М. Родин: Получается, скандинавы, русы шли из Скандинавии, купив на Рейне, предположим, мечи, шли через Волхов, Ильмень, попадали на Волгу, по дороге собирали дополнительно к этому товар в виде мехов, рабов, бобровой струи и всякого такого. И приходили на Среднюю Волгу, где продавали это арабским купцам, которые их там встречали.

Были ли ещё какие-то товары, кроме мечей, которые везли в Арабский халифат из Западной Европы?

В. Кулешов: Для раннего периода мечи были базовым товаром западного происхождения. Но по тем памятникам арабской литературы, в которых описываются реалии викингской торговли, мы знаем, что мечи были безусловно очень значимым товаром, но восточноевропейские товары были важнее. Поскольку Восточная Европа представляла собой неограниченный сырьевой рынок. Эта ситуация сохранялась и позднее, вплоть до начала XI в.

Что касается организации торговли. Существовало две базовых стратегии. Одна стратегия представляла собой, условно говоря, стратегию одноакторную. Скандинавы, «русы» арабских авторов, и будущая элита древнерусского государства, осуществляли весь торговый цикл самолично от начала и до конца. Эта стратегия характерна для раннего этапа.

На позднем этапе, в X-XI в., она тоже безусловно должна была продолжаться. Мы знаем из источников середины IX в., что русы-скандинавы самолично доходили до Багдада, чтобы участвовать в торговле на багдадских рынках. Автор этого сообщения Ибн Хурдадбих пишет, что переводчиками между арабским и их языком были славянские евнухи-рабы, которых в Багдаде в то время было великое множество. С этого момента мы можем фиксировать, что языком торговли на восточном пути, на пути из Скандинавии в исламский мир, был, видимо, какой-то славянский язык, поскольку русы владели им как торговым инструментом.

Вторая стратегия – это т.н. эстафетная торговля. Эстафетная торговля – это разделение всей системы торговых коммуникаций на отрезки, на каждом из которых господствует какой-то один базовый контрагент, какое-то одно базовое общество. Эстафетная торговля в истории человечества распространена очень широко. И Великий Волжский путь Х века представляет собой образец эстафетной торговли, в которой участвовало два базовых контрагента. С одной стороны это были купцы-русы, купцы-скандинавы, которым была отдана на откуп вся Восточная Европа и все речные пути. На речных путях лесной зоны они не имели никаких конкурентов.

И вторым контрагентом были среднеазиатские и, видимо, булгарские купцы. Среднеазиатские – на более раннем этапе, в конце IX-начале Х в. Булгарские – ближе к концу Х-XI в., которые осуществляли торговые перемещения по сухопутным маршрутам между Средней Азией и Средним Поволжьем. Караванный маршрут – это была зона господства среднеазиатских купцов – хорезмийских, бухарских и, видимо, пайкендских. Т.е. торговых городов Средней Азии эпохи господства династии Саманидов. Надо сказать, что именно эти купцы отвечали за доставку серебряных монет, которые чеканились в Средней Азии династии Саманидов, в Восточную Европу и далее.

Х век – это время безраздельного господства монет среднеазиатской чеканки, которые чеканились государством Саманидов. Это государство было известно в самой арабской традиции, как государство эмиров-купцов. Сами они участвовали в международной торговле, как покровители всех купеческих корпораций среднеазиатских городов. Экономический рост этого государства был особенно бурным в конце IX-начале Х века. Исследователи-нумизматы, изучившие характер чеканки, пришли к выводу, что их чеканка носила на 90% экспортный характер. Т.е. потребности внешнеэкономических связей диктовали им большие объёмы монетной чеканки, приносившие им баснословную даже по нынешним временам прибыль и высокую маржу.

Поэтому эта эстафетная торговля была очень выгодным предприятием, которое и сформировало нормы взаимоотношений на Волжском пути. Эффективность системы Волжского пути связана именно с эстафетным характером. Русам не нужно было совершать пересадку на караваны верблюдов в Булгарии и ехать самостоятельно в Хорезм и Бухару. Это делали местные хорезмийские и бухарские ребята.

Русы высаживались на берегу Волги, в том местечке, где впоследствии возник город Булгар, существовавший на протяжении Средневековья. Более того, арабский автор Ахмад ибн Фадлан, который в 922 г. лично посетил это место, утверждает, что видел там русское святилище и русские деревянные постройки. Т.е. существовал даже какой-то городок типа викингских эмпориев в Северной и Восточной Европе. Видимо, викингский городок существовал на территории Среднего Поволжья в Волжской Булгарии, который был крайней точкой викингского оседлого присутствия на подступах к исламскому миру.

(«Похороны знатного руса». Картина Генриха Семирадского. Написана на основе описания ибн Фадлана.)

М. Родин: Вы уже упомянули о том, что порча серебряной монеты послужила одним из поводов для исчезновения Волжского торгового пути. Что ещё послужило причиной этого? 

В. Кулешов: Великий Волжский торговый путь прекращает своё классическое существование на рубеже X-XI вв. Одной из причин, помимо снижения качества серебра, была переориентация древнерусского уже сложившегося государства на все возможные рынки Византии и Западной Европы. Кроме того, наступившая в конце 980-х гг. христианизация русской элиты привела к тому, что базовым направлением внешнеполитических и торговых интересов для русского государства стала Византия. Для конца Х-начала XI в. мы видим ясные свидетельства формирования новых сетей торговых коммуникаций, которые в дальнейшем будут известны, как Путь из варяг в греки. Именно Византия стала во второй половине Х и особенно в XI в. самым главным центром притяжения внимания русского государства в политическом, экономическом и культурном отношении. Мы это видим по всем группам дошедших до нас источников.

Таким образом, в конце Х века была совершена цивилизационная передвижка между Востоком и Византией. Поэтому прекращение того функционирования Волжского пути, которое сформировало русскую экономику в Х веке, произошло за счёт переориентации на Византию, а в XI в. к ней добавилась и Западная Европа. Эта переориентация викингов с востока на запад в Восточной Европе, по-видимому, началась раньше всех с принятием христианства, и таким образом привела к изменению конфигурации.

М. Родин: Но при этом на этом торговом пути сформировалась Волжская Булгария, которая и дальше, насколько я понимаю, продолжала общаться с арабским миром. Т.е. путь разделился на две части.

В. Кулешов: Совершенно верно. В XI в. Волжская Булгария в значительной степени выпала из зоны викингских, т.е. западных коммуникаций. И осталась только зоной контактов между Средней Азией, тогда принадлежавшей государству Караханидов, и позднее входившей во все исламские объединения этой территории вплоть до монгольского времени.

Экономический рост Волжской Булгарии уже в XI в. осуществлялся как за счёт интенсивных контактов со Средней Азией, так и за счёт сохраняющихся контактов с Древней Русью. Мы можем сказать, что в самой Волжской Булгарии в XI в. наступил особый этап развития, который поставил её во вполне равноценное положение с Древнерусским государством, к XI в. уже полностью сформировавшимся и выглядящем в цивилизационном плане, как очень важная и вполне независимая структура.

Т.е. формирование независимых государств – это процесс, который привёл к разделению архаических связей эпохи Великого Волжского пути на разные цивилизационные векторы.