Александр Назаренко в «Родине слонов»

Что из себя представляла территория Древней Руси в узком и широком её понимании? Почему Ярослав Мудрый так странно разделил свои владения между сыновьями, передав им в управление отдаленные друг от друга земли? И как семейные отношения влияли на политику Рюриковичей на Руси и Каролингов во Франции?

О том, какая система власти лежала в основе порой не до конца нам понятных поступков русских князей, рассказывает доктор исторических наук, главный научный сотрудник Института всеобщей истории РАН Александр Васильевич Назаренко.

Стенограмма эфира программы «Родина слонов» с доктором исторических наук, главным научным сотрудником Института всеобщей истории РАН Александром Васильевичем Назаренко.

М. Родин: Сегодня мы будем говорить об историографическом мифе. Даже у многих профессиональных историков с этим проблемы. Просто потому, что человеческое сознание так устроено, что многие современные представления проецируются в прошлое. Мы сегодня будем говорить о государственном устройстве Древней Руси и пытаться реконструировать то, каким оно на самом деле было. Не в наших современных представлениях, и даже не в представлениях средневековых летописцев, а ещё глубже уходить, попытаться понять, как свою власть устраивали древнерусские князья IX-X веков.

Я витиевато начал, а на самом деле можно проще сказать: когда мы говорим про Древнюю Русь, у нас есть несколько моментов, о которых принято считать, что это большая трагедия. Например, феодальная раздробленность. Кажется, что что-то страшное случилось с Древней Русью. И это проблема в истории. Причины обсуждаются, ещё что-то. Но проблема в том, что эта проблема у нас в голове. Мы проецируем своё представление о государственности на ту эпоху. И как раз сегодня я хотел с вами обсудить, как на самом деле это было устроено. Отсюда вопрос: можете объяснить как историк, как человек, который изучает тексты, как рождается эта проблема?

А. Назаренко: Это достаточно естественная аберрация. Мы привыкли понимать под словом «государство» некую монолитную, единую, охваченную единообразными политическими институтами территорию, административно устроенную более менее гомогенно. В общем, как что-то близкое к государству если не современному, то государству Нового-Новейшего времени, XVII-XX вв. Как правило, под единой монаршей властью.

Это не всегда было так. И в раннее Средневековье не только на Руси, но на Руси в том числе, при наличии такого единого государя, если говорить о Руси раннего периода, киевского князя, потому что он, как правило, сидел в Киеве, и некоторым образом распространявшего свою власть (а каким – мы поговорим ещё) на всю территорию тогдашней Руси, которая тоже, конечно, менялась, но этого мы не касаемся, при этом при всём князь являлся главой большого семейства. У него, как правило, были братья, сыновья, племянники. О дамах мы сейчас не говорим, выносим их за скобки, хотя они тоже иногда играли свою роль. И вся эта масса по раннесредневековым политическим понятиям, которые вырастают из обычного права, была не просто родственниками правящего князя. Они воспринимались как непосредственные участники государственного управления. То есть, с точки зрения того времени, правил не только князь, а правило княжеское семейство.

Потому что что такое государственная власть на Руси в Х, а тем более в IX в.? В чём эта государственность выражалась? В том, что некоторые по преимуществу славянские племенные территории признавали власть киевского князя. Это выражалось в ранний период в наличии договора. Это не означает, что он взял и завоевал, подчинив их себе. Нет. Был договор с теми же древлянами, которые сидели к северо-западу от Киева за рекой Тетеревом, и Киевом о плате дани в обмен на защиту. За неё Киев получал дань с ряда племён. Эта дань аккумулировалась в Киеве и в какой-то пропорции делилась. Это единственный способ государственных доходов, потому что налогов в прямом смысле в то время ещё не было. То, что можно съесть или надеть на себя, оставалось здесь, а какая-то часть шла на внешний рынок, в Константинополь, на другие причерноморские рынки, как правило. Хотя и в более экзотические места, вплоть до Багдада или до Западной Европы, до Дуная русские товары в это время доходили. И там уже они продавались за звонкую монету и за неё приобретали какие-то вещи, которые иначе на Руси нельзя было получить: драгоценности, драгоценные ткани, стеклянную посуду, вино, пряности, и т.п. Вот схематическое, огрублённое описание экономики того времени. Поскольку государственность и политическая власть выражалась в получении этого совокупного дохода, и он делился между всеми, получается, что вся мужская часть княжеского семейства участвовала в этой политической власти. Согласитесь, очень не похоже на то, что было в том же самом XII в. в древнерусском государстве.

И поэтому, уже в более продвинутое время, когда формы властвования приобретают более развитые черты, когда дани как таковой больше не собирается, не ездят княжеские сборщики по этим территориям, когда эти дани уже сами свозятся в определённые места, в погосты, получается какая-то единообразная административная система, не смотря на это, само распределение властных полномочий, как реликт прежнего государственного совладения всего семейства, остаётся именно таковым. Каждый мужской член княжеского семейства по понятиям того времени должен был непременно получить долю в государственном управлении. В городском центре должен сидеть представитель центральной власти, который следит за порядком, сбором налогов, от имени князя вершит суд. И, как правило, получилось так, что наместниками князя в этих крупных государственных центрах делались прежде всего представители княжеского семейства. И со временем из этих наместничеств во главе с представителями княжеского семейства образовались более-менее устойчивые местные ветви княжеской династии. Я, опять таки, очень сильно схематизирую, но, в принципе, это было так.

И наступила та самая политическая раздробленность, которую у нас привыкли называть феодальной. Давайте не будем уходить в сторону и объяснять, почему она не феодальная, потому что это потребовало бы разговора на социально-экономические темы. Главное, что этот естественным образом появившийся политический партикуляризм и привёл со временем к той самой политической раздробленности Руси, которая, конечно, была досадна очень многим, потому что раз несколько центров княжеской власти, то рано или поздно они начинают вступать в конфликты по разным поводам, иногда очень серьёзные. И летописцы, как некий рупор общественного мнения, и другие литераторы, призывали князей прекратить усобия, потому что это губит Русь. Вот вы здесь между собой усобитесь, а приходят половцы и разоряют нашу землю.

Это всё налицо. Но это не значит, что междукняжеская раздробленность воспринималась, как неправильное политическое устройство теми же самыми летописцами. Нет. Как политическая система, это всё было правильно. Нужно было не ссориться, жить по-братски. Потому что они все были одной семьёй. Братья в более-менее близком или отдалённом смысле слова. Поэтому если какой-нибудь князь, достаточно сильный экономически или политически, вдруг начинал подгребать под себя соседние волости и в этом смысле что-то там объединять, казалось бы, с точки зрения нас, привыкших хвалить централизацию, его должны были называть прогрессивным. Нет: тот же самый летописец начинал его корить. Что ты на брата руку поднимаешь, его удил забрал? Это несправедливо. С одной стороны, уделы непременно должны быть, с другой стороны, нужно выработать сложную политическую идеологию. Между прочим, борисоглебский культ братьев, которые не подняли руки на своего старейшего брата, приняли добровольную смерть, и был попыткой выработать междукняжескую идеологию, когда младшие братья подчиняются и уважают старшего, а старший не притесняет младших, а гарантирует благополучное существование их уделов, чтобы никто не был обижен. Причастность княжеской фамилии к государственной власти в этом и выражалась, в обладании собственным уделом.

М. Родин: Очень важно, что большая часть источников, которые мы имеем, написана в эту эпоху, когда эта система управления сложилась. И это не только наша аберрация, это аберрация летописца, который события IX-X веков описывает со своей точки зрения, с позиции государственника. Давайте поговорим о более ранних эпохах, о IX-X в. Как эта система была устроена и из чего она родилась? Потому что летописцу тоже было не очевидно, мне кажется. Вот есть Рюрик. Есть собранные им земли. Как это было устроено? Какая у него была семья? Как это мы видим в источниках?

А. Назаренко: Давайте Рюрика вынесем за скобки.

М. Родин: Потому что он скорее мифологический персонаж?

А. Назаренко: Нет, он может быть и реальный, но как его княжеское семейство было устроено, мы не знаем. Кроме того, что у него было два брата Синеус и Трувор, которые рано умерли.

А вот возьмём более-менее доступную нам по источникам ситуацию, скажем, времён князя Игоря, первая половина 30-40 гг. Х века, и после убийства его жены княгини Ольги, которая некоторое время правила при малолетстве Святослава, его сына. Тогда никаких княжеских уделов и волостей по городам, как представляет себе летописец XII в., не было. А что было? Выясняется, что была некая более архаическая, и в этом смысле может быть даже более выразительная, форма этого княжеского фамильного семейного совладения Русью. Что всё это многочисленное княжеское семейство, сколько их ни есть, Игорь, и если судить по договорам с греками 40-х годов, там 15 князей было. Мы не знаем, в какой степени родства они находились к киевскому князю, но ясно, что это были его родственники.

М. Родин: А что значит «князей» в этой ситуации? Нам кажется, что князь – это полновластный владелец какой-то территории.

А. Назаренко: Это и есть тот самый модернизм, с которым мы сейчас и боремся. А тогда князь – это понятие чисто родовое. То есть, принадлежащий к княжеской фамилии и есть князь. И никто другой князем быть не может, даже если он владеет бог знает чем. Князь – это по крови. Но если он по крови князь, то он непременно должен быть причастен к управлению государством, которым это семейство владеет.

В чём это выражалось в первой половине Х века? Всё это многочисленное княжеское семейство совокупно сидит в Киеве. Соответственно, туда стекаются все доходы с подчинённых земель и там они в некоторых пропорциях, которые мы не очень хорошо сейчас представляем, делились. Конечно, не совсем поровну, киевскому князю в собственном смысле, старшему генеалогически, доставалось, наверное, чуть побольше.

Есть очень характерные штрихи. Быть может, я один даже приведу сейчас. Летописец, приводя более древние устные предания, как бы проговаривается об этих обстоятельствах. Например, есть такой очень колоритный рассказ о князе Игоре. Дружинники князя кормятся тем, что им князь даёт. У них других источников дохода в то время не было. И вот дружинники Игоря жалуются своему князю: вот ты воеводе своему Свенельду (у которого тоже своя дружина, хоть он и не князь) слишком много дал. Всю древлянскую дань ты отдал Свенельду. И вот дружинники Свенельда разоделись оружием и одеждами всякими, а мы нагие ходим. Конечно, они немного преувеличивали, но им казалось, что им не хватает.

Как так могло получиться, как делилась племенная дань? 1\3 держателю дани, которому князь уступил её собирать, в данном случае Свенельду, а 2\3 шло в Киев как бы великому князю. И если действительно Свенельд собирает с древлян и 2\3 отправляет в Киев, где кроме Игоря больше никого, то вряд ли дружинники Игоря могли бы жаловаться. У них бы с князем 2\3 было. А тем не менее им не хватает, у них меньше, чем у дружинников Свенельда. Это могло получиться только тогда, когда в Киеве не только Игорь, а много кого ещё, которым тоже надо было дать, у которых тоже были свои дружины. Летописец не замечает этого. Он просто воспроизводит древнее предание. Он не прозрел, что если напрячься аналитически, то можно вычленить отсюда какую-то информацию.

Или древлянское восстание после смерти Игоря. Игорь послушался своей дружины, пошёл собирать дополнительную дань с древлян. Ну, они и убили князя. Тоже обстоятельства того времени. Почему? Он нарушил договор. Они одну дань дали, а он пришёл ещё одну собирать, аки волк расхищая и грабя. Убили просто, и всё. Были в своём праве в известном смысле. Ольга подавляет древлянское восстание, присоединяет начисто древлянскую землю под Киев, административные центры свои киевские там устраивает и становится владелицей древлянской дани, которым был раньше Свенельд. 1\3 древлянской дани идёт в город Вышгород под Киевом, потому что Вышгород – «град Ользин». А вся остальная – Киеву. А в Киеве-то кто? Опять таки Ольга, как великая княгиня. Потому что её сын Святослав в Новгороде в это время. Эти 2\3 шли не только Ольге, а всему совокупному княжескому семейству.

И мы бы вообще не знали, что оно было такое многочисленное, если бы не договоры с греками, где имена этих князей, которые отправляют собственных послов в Константинополь наряду с послами Игоря, Ольги и Святослава, великого князя, его супруги и их сына, перечислены.

М. Родин: А это про них то ли в самом договоре, то ли где-то ещё в тексте летописи есть такое словосочетание: «И другое княжьё».

А. Назаренко: Да. Княжия – это, на самом деле, существительное женского рода. Да, в договорах так говорится. Не в протокольной части, где перечисляется, кто кого прислал, там князья и послы названы по именам. А уже когда текст договора идёт, тогда говорится так: «Князь ваш Игорь и прочия княжья» поступают так-то и так-то, а мы со своей стороны поступим так-то и так-то. Это, на самом деле, очень интересный термин, но мы не можем сейчас в них уходить. Потому что это переводные договоры с греческого, а значит они калькируют какие-то греческие термины. Греческий текст договора не дошёл. Но мы можем попытаться реконструировать греческий оригинал.

Если это кое-где у нас получается, мы начинаем прозревать кое-какие вещи. Потому что что такое «общие слы» в тех же самых договорах? Есть посол великого князя Игоря и общие слы. Это как бы общие послы. Но послы-то не общие, они от каждого князя. Значит, они общие в каком-то другом смысле. По-гречески здесь должно было сказано слово, за которым стоит понятие княжеской общины. Они общие не в том смысле, что они все представляют общину. Нет, каждый представляет своего князя. И при этом они ещё и общие. В каком смысле? Потому что все эти князья представляют, в глазах греков в том числе, некую общину, уже как субъект государственной власти на Руси. Раз они все участвуют в официальных государственных переговорах с греками, значит они не просто доход получают, а неким образом представляют государственное лицо Руси на международной арене.

М. Родин: Мы уже подробно обсудили, что это, в принципе, семья.

А. Назаренко: По возможности.

М. Родин: Она живёт по семейным законам, то, что называется частное простое право. Давайте приведём пример, как это всё работало.

А. Назаренко: Вы правильно поставили акцент на том, что действительно всё это династическое право, со временем действительно ставшее династическим правом, как основой древнерусского государственного устройства, вначале выросло из обычного наследственного права, которое в своих основных понятиях живо и до сих пор. То есть, если умирает отец семейства и у него много наследников, то всю эту массу наследства, если нет особого завещания, нужно как-то поделить между всеми наследниками.

М. Родин: То есть перед Игорем вставала такая же проблема, как перед современным человеком, когда ему нужно между сыновьями поделить дачу, машину, квартиру, и т.д.

А. Назаренко: Совершенно верно. Поскольку государство, эта податная территория, с которой они собирали дань, воспринималось просто как владение княжеского семейства, упростим, как владение одного князя сначала, а потом семейство разрастается и это владение начинает дробиться. А когда со временем получаются территориальные волости, не просто дань с этих областей, а сами территориальные владения охвачены непосредственно княжеским судом и администрацией, тогда уже этот делёж выражается в дележе земли. Вырастание княжеских волостей с центрами в определённых городах. Со временем княжеская власть в волостях начинает приобретать характер династического наследования внутри отдельных ветвей.

М. Родин: А в свою очередь там ещё тётя какая-нибудь претендует. Так же часто бывает.

А. Назаренко: Да. В общем, любой кровный родственник непременно должен был получить своё, так или иначе.

М. Родин: И «феодальная» раздробленность была очень похожа на современные разборки в больших семьях.

А. Назаренко: Если хотите. Но как правило механизмы этих княжеских конфликтов владельческие. То есть они спорили прежде всего о волостях. Ну, иногда были капризные воинственные персонажи, но все эти конфликты в основном о волостях. То есть наследственные.

М. Родин: Давайте рассмотрим такую территориальную проблему. Когда смотришь и пытаешься составить карту владений сыновей Владимира, или ещё кого-то, возникает странная картина: почему одному сыну князя выдаётся в управление один кусок земли здесь, другой кусок – там? И это всё раскидано по всей Древней Руси. Есть же в этом какая-то логика?

А. Назаренко: Это хороший вопрос, потому что он хорошо иллюстрирует субстанцию того, о чём мы с вами говорим. С точки зрения голого политического смысла это кажется хаотичным. А между тем, с точки зрения логики этих наследственных разделов, логики завещателя, это сразу объясняется.

Я приведу наиболее яркий и документированный пример: завещание (по-древнерусски — духовную) великого князя Московского Дмитрия Донского. Это 1389 г. Эти порядки разделов доживают до глубоко московского времени. Вот он умирает и по своему завещанию, следуя обычным правилам того времени, все свои владения делит. Конечно, своему старшему сыну Василию I в это время уже побольше. Москва вместе с Коломной, центральная большая территория. Старшему после Василия сыну, Юрию Звенигородскому, он даёт Звенигород, следующему по старшинству Андрею – Можайск (это всё территории внутри Московского княжества времён Ивана Калиты, отца Дмитрия Донского), Петру он даёт Дмитров. Это собственно московские территории.

М. Родин: То есть это маленький кружок, который он разделил между своими сыновьями примерно поровну.

А. Назаренко: Да, всем троим досталось примерно столько же. Ещё брату Дмитрия Донского, Владимиру Андреевичу Серпуховскому. Им вместе досталось примерно столько же, сколько Василию I одному. Но наделить обязательно надо было всех.

М. Родин: Каждому сыну должно было что-то достаться в этом условно маленьком кругу.

А. Назаренко: Нельзя было обойти какого-нибудь сына.

М. Родин: Потом мы выходим на новый круг и его тоже начинаем делить.

А. Назаренко: Потом да. Но младшие Дмитриевичи получают не только эти собственно московские кусочки. Они ещё получают на стороне каждый по куску тех территорий, которые Москва приобрела, собственно, в правление Дмитрия Ивановича. А она приобрела огромные территории на Волге и за Волгой. Галич-Мерский, Кострома, Белозерское княжество, Углич. И все эти территории отдельно тоже делятся между этими Дмитриевичами.

М. Родин: То есть это большой круг, который делится между теми самыми же.

А. Назаренко: Да. И так и получается, что у Юрия Звенигородского кроме Звенигорода ещё и Галич-Мерский, который вообще за Волгой лежит. Получается чересполосная территория.

М. Родин: И в этом большом кругу тоже каждый наследник должен что-то получить.

А. Назаренко: Всё делилось именно так. Почему у нас появлялись члены княжеской династии, такие, как тот же самый Дмитрий Пожарский? Он же Рюрикович, член княжеской династии. А что у него? Село Пожарское какое-то. Они доделились до того, что городов не хватало на всех. Князья сёла уже получали в уделы.

М. Родин: Насколько я понимаю, это хорошо документированный пример. Но есть более ранние примеры, которые нам объясняют, как Русь делилась по такому же принципу.

А. Назаренко: Да, к этому сейчас перейдём. Но я хотел бы ещё один очень важный момент отметить: делилось не только Московское княжество в собственном смысле, не только новоприобретения, но ещё и сам город Москва делился отдельно между всеми Дмитриевичами и их дядей.

М. Родин: То есть всех нужно было наделить во всех трёх спектрах.

А. Назаренко: Да, три уровня этого фамильного деления. Не в том смысле, что в столице у каждого свой сектор. Я думаю, что это не так. Но доходы с Москвы. Посадник каждого князя сидел в Москве, там было четыре посадника. Это называется древнее третное (от сова «треть») устройство города Москвы. И каждый следил, чтобы часть московских доходов поступала в казну соответствующего князя.

Если мы посмотрим, как делились древнерусские территории более раннего времени, в Чернигове это более-менее хорошо документировано. Отдельное Черниговское княжество, часть его, Новгород-Северское княжество. Частью Новгород-Северского княжества было курское Посемье с городом Курском, Рыльском, Путивлем, которое Новгород-Северский получил чуть позже. Владимир Мономах им уступил из каких-то политических соображений. Это как бы примысл, посторонний доход, присоединённая часть Новгород-Северского княжества. И когда делится Новгород-Северское княжество, делится собственно Новгород-Северская территория и отдельно курское Посемье. Это общий принцип.

И здесь надо перейти к такому аспекту, что вся эта ситуация, многим на первый взгляд кажущаяся очень странной, не какая-то специфически древнерусская. Точно так же, по тем же самым причинам, потому что все князья во всех странах мира первоначально воспринимали государство как своё частное владение, и соответственно по наследственному праву его делили. Так было устроено династическое наследственное право во всех государствах раннего Средневековья. И в Польше, и в древнечешском государстве, и в скандинавских государствах.

Но главным образом для нас показателен пример Франкской империи. Все знают про Карла Великого. Это был император Франкской империи, из которой выросли современная Франция, северная Италия и Германия. Это всё по началу было общее государство. Так вот, оно было устроено в династическом смысле ровно точно так же, как была устроена Древняя Русь. Карл Великий составляет завещание, у него три сына: Пипин старший, Людовик младший, ещё там кто-то. И он пишет завещание, где делит эту свою империю на три части. Так действовали и предки его и потомки.

Для нас пример франков очень важен, потому что франкская история значительно лучше документирована, чем наша. И некоторые детали этого государственного устройства мы можем по франкским источникам лучше понять. Мы упомянули третное деление Москвы. Париж тоже отдельно делился на части между наследниками, как столица.

М. Родин: А у них тоже было вот это деление: есть корневая территория, которая делится отдельно, есть более широкий круг новых приобретений?

А. Назаренко: Чтобы более яркий пример привести, нужно глубже хронологически опуститься во франкской истории и дойти до начала VI в. 511 г. Умирает основатель франкского государства король Хлодвиг. У него четыре сына. Он таким же манером делит. Основную франкскую территорию, которую он имел, когда сам стал королём, грубо говоря, получил от отца, это к северу от Луары и к западу от Рейна и между Па-де-Кале. Достаточно небольшая территория с Парижем, Реймсом и Суассоном как главными городами. Во время правления Хлодвига завоёвывается почти весь юг, главным образом Аквитания. Всё, что южнее Луары и до самого Средиземного моря, завоёвывается Хлодвигом. И эта территория тоже делится, но отдельно. И опять не получается ни у одного из наследников компактной территории. То же самое поэтажное деление, как и у нас.

Это такой закон династического мышления. Конечно, мы его никоим образом не заимствовали у франков, мы не знали даже, что во франкском государстве так устроено. Это просто независимо друг от друга из практики частного наследственного права выросшие порядки. Историки это называют типологическим сходством.

М. Родин: Я так понимаю, что у нас на территории знание этого естественно возникающего закона даёт нам понимание того, как древнерусские князья относились к своей территории, что они считали корневой своей зоной, то, что историки называют Русью в узком смысле слова, и дальше Русь в широком смысле слова. Вот про это расскажите.

А. Назаренко: Это тоже интересная тема. Она самым непосредственным образом связана с таким специфическим устройством раннего русского государства. Здесь нам о другом завещании нужно сказать, о завещании Ярослава Мудрого. Он умирает в 1054 г. Он был самовластец, по выражению летописца. Вся Русь, за исключением Полоцка, в руках Ярослава. У него к тому времени пять сыновей. Старший, Владимир, уже успел умереть. И вот он между этими пятью всю эту массу территории делит.

Было время, когда историки не понимали, почему Ярослав так удивительно поделил своё наследство. Но мы теперь примерно понимаем, почему он, например, старшему своему сыну Изяславу даёт Киев и некоторую прилегающую к нему территорию, и Новгород. Где Киев, а где Новгород? Это не компактная территория, потому что между ними Смоленское княжество, которое досталось одному из младших сыновей, Вячеславу. Следующему по старшинству, Святославу, достаётся Чернигов, рядышком с Киевом, с соответствующей прилегающей территорией, и плюс Тмутаракань. А это вообще вокруг нынешнего Керченского пролива, в Крыму и на Тамани. Довольно большое и очень доходное княжество. Следующий идёт Всеволод, отец Владимира Мономаха. Ему достаётся Переяславль, южный, не наш Залесский, а который чуть южнее Киева по Днепру, при впадении Трубежа в Днепр. И ростовская земля. Где Днепр, а где Ростов? Опять чересполосица. И лишь два младшеньких получают только внешние территории: Смоленск и Владимир-Волынский.

В чём причина такой удивительной чересполосицы? А именно в том, что территория вокруг Киева с главными городами Киев, Чернигов, Переяславль (мы сейчас не будем границы очерчивать, для нас это не принципиально), имела иной династический статус. Была большая Русь, общее владение, и была ещё территория вокруг Киева, Чернигова, Переяславля, некая малая Русь, которая имела другой дипломатический статус, как более древняя внутренняя Русь. Которая должна была делиться отдельно, даже при Ярославе ещё. Хотя и не между всеми, а только между старшими, но тем не менее.

Мы не знаем, делился ли Киев ещё. У меня есть соображения на этот счёт, что и Киев, как общая столица, подвергся делению, но твёрдых данных на этот счёт нет, мы не будем в эту сторону удаляться.

Мы понимаем, почему Ярослав так поделил своё наследство. Во-вторых, мы подозреваем, что раз эта территория имела такой особый статус, значит, это какое-то древнее политическое образование. И действительно, это была территория, может быть, даже древнего полянского княжества, которое было вокруг Киева ещё в племенную эпоху, в границы которого как бы влилось это княжеское семейство, когда оно во главе с князем Олегом пришло с севера и захватило Киев. Территория, которую они застали на то время, отняв у своих предшественников Аскольда и Дира, очевидно, примерно совпадала с этими границами. Историки это называют несколько неуклюжим термином «Русь в узком смысле слова». Потому что в источниках XII в. это просто Русь. И большая Русь – Русь, и маленькая Русь тоже Русь. Из контекста только можно понять, какая Русь имеется ввиду.

М. Родин: Слово «Русь» территориальное – это то, где правит русь, в смысле русские князья. Название круга людей перешло на название территории.

А. Назаренко: Давайте в эту сторону не отходить, потому что здесь мы начнём спорить о другом. Это очень спорные вопросы, почему так назвали.

М. Родин: Я под конец программы хочу выяснить ещё один момент. Эта гипотеза (или теория, не знаю как лучше назвать) хорошо объясняет то, что происходит вокруг Киева. Но вы упомянули Новгород, который этим семейством, по логике, был занят раньше, чем Киев. Почему они именно Киев считают своей корневой территорией?

А. Назаренко: Статус Новгорода довольно сложный. Новгород в древнейшую пору – как бы пригород Киева для князей, сидевших в последнем. Ведь территория древнейшего русского государства состоит из Новгорода, откуда это семейство пришло, и которое, естественно, не оставило как владение, водворившись в Киеве, и, собственно, узкая территория вокруг Киева. Всё остальное – племенные территории, славянские и финские, которые связаны с Киевом пока только данью. Это не государственные территории, это просто данники. И так греческие источники середины Х века и описывают: есть собственно Русь с Новгородом и какими-то городами по Днепру, и славяне, которые просто платят дань. И статус Новгорода здесь не очень понятен. Когда Ольга хочет править при малолетнем Святославе спокойно и без помех, она Святослава отодвигает в Новгород. Она сажает его в Новгороде вместе с его дружиной, а сама остаётся в Киеве.

То есть политически территория Новгорода всё равно под Киевом. Она не так, как, скажем, земля древлян, которая только данью связана, административно и политически это единый комплекс.

М. Родин: Но я так понимаю, они воспринимали так, что они через Ладогу и Новгород пришли в Киевскую Русь и там воцарились. Новгород они считают больше транзитным пунктом.

А. Назаренко: Да. Но у меня вопрос, на который никто вам не ответит. Факт остаётся фактом, что Новгород был связан с самого начала теснейшей государственно-политической пуповиной с Киевом. Но в то же время в русскую землю в узком смысле слова действительно не входил.

И в разделах, когда русскую землю нужно делить, он, как её часть, не участвовал. Может быть, отчасти именно сюда уходят корни того специфического положения Новгорода внутри структуры Древнерусского государства, которые потом выросли в его республиканское устройство.

С одной стороны, киевский князь непременно в Новгороде сажает своего старшего сына, тем демонстрируя, что это главная территория киевского государства, а с другой – там не образуется отдельной наследственной княжеской династии именно поэтому. Потому что киевский князь всегда ставил туда своего старшего сына. Другой киевский князь – своего. Как и в Киеве не образовалось собственной киевской династии. Киев был центром, поэтому генеалогически старейший из этого большого княжеского семейства должен был им владеть.