Правда ли, что Пётр Первый собирался установить русское иго над Европой? Как созданная польскими эмигрантами фальшивка помогла сплотить французское общество перед возможным вторжением войск Суворова? И может ли «сенсационная, ранее не известная» рукопись заставить учёных переписать историю?
О критике источников и фальшивке, которую использовали пропагандисты со времён Французской революции и до Третьего Рейха, рассказывает кандидат исторических наук, проректор Государственного академического университета гуманитарных наук, научный сотрудник лаборатории «Мир в эпоху Французской революции и Наполеоновских войн» ИВИ РАН Николай Владимирович Промыслов.
Стенограмма эфира программы «Родина слонов» с кандидатом исторических наук, проректором Государственного академического университета гуманитарных наук Николаем Владимировичем Промысловым.
М. Родин: Мы имеем дело с вечностью, поэтому не очень падки на информационные поводы. Но иногда информационные поводы подкидывают интересные идеи для размышлений, рассуждений и интересных рассказов. Поэтому мы сегодня, отталкиваясь от новостей последних недель, поговорим о вечном: о критике источника.
Была такая громкая новость: появилась некая рукопись, которую приписывают Жан-Жаку Руссо. В Гатчине её нашли и название ей дали «Гатчинская рукопись». Все СМИ живо отреагировали. По-моему, все об этом написали: и наши федеральные каналы, ВВС даже сделали про это большую развёрнутую статью. Мы не будем разбирать её подробно, потому что для любого учёного ясно, что это подделка. Давайте вкратце, почему это подделка?
Н. Промыслов: Для того, чтобы определить подлинность или неподлинность рукописи, есть целый ряд методов. Во-первых, если есть сама рукопись, можно посмотреть на то, как она выглядит, на каком материале она написана, проверить, соответствует ли материал той эпохе. Например, у бумаги в каждое конкретное столетие, и даже иногда пятидесятилетие, есть свои характерные черты. Способ производства влиял на то, как она выглядела. И специалист, посмотрев на бумагу, всегда отличит бумагу XVIII в. от бумаги XIX в. Соответственно, если письмо, которое претендует на то, что оно написано в середине XVIII в., вдруг написано на бумаге из другой эпохи, то очевидно, что мы имеем дело с подделкой.
Дальше можно проверять почерк. Тем более, что почерк Жан-Жака Руссо известен и его легко сличать. Но, насколько я понимаю, в данном случае до сличения почерков даже дело не дошло, потому что там и бумага сразу показалась очень подозрительной и самое главное, ещё один из вариантов оценки подлинности рукописи, это текстуальный анализ. Если используются какие-то слова, или какие-то обороты, которые не характерны эпохе, то значит это рукопись, которая выдаёт себя за другую. И в данном случае с этой Гатчинской рукописью так получилось, что там используется целый ряд слов и выражений, которые Руссо не мог использовать, и, что интересно, пунктуация не соответствует эпохе. Пунктуация тоже меняется, и достаточно быстро и часто. И более того, насколько я понял, в рукописи этого письма якобы Руссо используется по сути русская пунктуация. Что сразу выдаёт и возможный источник создания.
М. Родин: Даже, насколько я понимаю, лингвисты, прочитав этот текст, понимают, что он изначально был сочинён на русском языке, а потом просто переведён на французский.
Н. Промыслов: Да, потому что он по другому устроен и там используются переводы парочки устойчивых оборотов, которые есть в русском языке, а во французском их нет.
М. Родин: «Я не я и лошадь не моя».
Н. Промыслов: Да, во французском такого выражения нет, но вдруг у Руссо появляется. Что тоже очень странно и наводит сразу на массу подозрений. Поэтому сенсации не получилось, но есть повод поговорить о том, какие бывают подделки.
М. Родин: Да, потому что эта тема всколыхнула общественность, что везде поддельные документы, нас обманывают, историю переписывают и можно очень легко подсунуть историкам документ, который изменит наше представление об истории. Вот сегодня мы об этом поговорим. Гатчинская рукопись, даже если бы она действительно принадлежала перу Руссо, никакого особого влияния не оказала бы, просто был бы очередной интересный документ, который можно было бы задорого продать. Но бывают подделки, которые имеют гораздо больший эффект. Основную часть программы мы посвятим одному очень интересному документу, «Завещанию Петра Великого», который чуть больше двух столетий постоянно всплывает. Что это такое, когда в первый раз появилось и какое влияние оказывало?
Н. Промыслов: Это действительно одна из очень значимых для российской и для европейской истории подделок. В отличие от Гатчинской рукописи, конкретного документа нет, он известен только в пересказах. Во французских МИДовских архивах есть два списка, на базе которых был создан этот документ, якобы завещание Петра Великого. Из истории мы знаем, что Пётр Первый завещания не оставил. Это подвигло определённых людей в какой-то момент истории сделать вид, что оно было, но его не опубликовали, оно секретное. Причём по тексту это вообще не завещание в чистом виде, это политическое завещание. Это наставление потомкам и преемникам, как вести себя в международных отношениях.
Самые старые варианты этого текста – это 90-е гг. XVIII в. Причём тогда они ещё не назывались «Завещание», они назывались как-то так: «Секретный план Петра I». И содержали 14 пунктов. Так эти 14 пунктов дальше и будут идти.
Естественно, создателям этого документа нужно было как-то объяснить, откуда он у них взялся. Потому что где французский МИД, а где Пётр I. Было два альтернативных варианта происхождения этой рукописи. То ли её какой-то секретарь Зубова, приближённого к Екатерине II, списал из некоего журнала Лефорта. Лефорт шёл без указания имён. Лефорт якобы вёл поденную запись за Петром I, каких-то его мыслей и соображений. И вот в этом журнале содержались эти 14 пунктов, которые секретарь Зубова списал и передал во французское посольство.
Эта версия шита белыми нитками, потому что совершенно непонятно, какой Лефорт мог это сделать, потому что Лефорт, который был соратником Петра I, умер в 1699 г. и вряд ли мог что-то писать позже этого. Другой Лефорт был секретарём Екатерины I и тоже не вёл никаких подённых записей за Петром I, потому что они жили в разное время.
М. Родин: То есть просто фактура не совпадает с реальностью.
Н. Промыслов: Да. Поскольку авторы помнили, что был некий Лефорт, который где-то с Петром сотрудничал, его фамилия, видимо, тут и появилась.
И вторая версия, что якобы этот секретный план российской внешней политики был найден в архивах русского военного корпуса в 1794 г. в Варшаве. В 1794 г. в Варшаве началось восстание поляков против российского влияния. Действительно, небольшой русский корпус, который стоял в Варшаве, был изгнан. Какие-то документы там, безусловно, захватили. Но здесь тоже довольно странно, что такой суперсекретный план почему-то поехал с экспедиционным корпусом в Варшаву. Зачем?
М. Родин: Причём через семьдесят лет после смерти самого Петра.
Н. Промыслов: В общем, тоже довольно странное обоснование. Но для нужд внешней политики в тот момент этого было достаточно. Потому что нужно было хоть как-то оправдать появление этого документа и рассказать его предысторию.
М. Родин: Давайте вкратце опишем содержание этого документа. В чём его политическая суть? Почему он был выгоден для появления именно в тот момент?
Н. Промыслов: Это документ из четырнадцати пунктов, который изначально назывался секретным планом. Собственно, называться завещанием он, видимо, стал в 1812 г., когда был опубликован, и после чего этот текст на французском языке стал каноническим в виде пересказа (то есть даже не претендовали на то, что это дословный текст) в памфлете французского чиновника министерства иностранных дел Шарля-Луи Лезюра о росте могущества России. Этот памфлет был в 1812 г. в период войны с Наполеоном издан в Париже, чтобы поддержать пропагандистскую часть этой войны. Причём это было второе издание этой книжки. Первое вышло в 1807 г. тоже в период войны против России. Но тогда эта книжка чуть опоздала: когда её напечатали, война уже закончилась, случился Тильзитский мир. Она продавалась, но широкого распространения не получила. В 1812 г. она получила гораздо более широкое распространение, плюс ещё воевали потом два года. И в эту книгу, в конец главы о Петре I, был включён текст этого завещания, вроде бы по прямому указанию Наполеона Бонапарта и, вероятно, с его небольшой редактурой.
В этих четырнадцати пунктах все направления российской внешней политики были описаны очень логично, особенно с точки зрения конца XVIIIв., когда было уже известно про разделы Польши, про то, как продвигались в сторону Турции.
М. Родин: То есть по тексту видно, что это в обратной перспективе писалось, зная, что случилось?
Н. Промыслов: Да. Якобы Пётр I всё это предсказал. Почему это приписали Петру I – тоже, в общем, понятно, поскольку после эпохи Просвещения внимание к фигуре Петра I было повышенное. И было распространено представление о том, что Пётр создал Россию в том виде, в каком она есть. Значит он создал всё, и хорошее, и плохое. И в разные годы концентрировались то на том, что Пётр сделал хорошего, то на том, что сделал плохого. И с начала Французской революции положительный образ Петра I и Екатерины II темнел, в него добавлялись чёрные краски.
М. Родин: А мы можем хотя бы вкратце некоторые пункты перечислить? Насколько я помню, там говорится, что якобы Пётр I завещал всегда делить Польшу, всегда бороться с немцами, потому что они для нас главный враг на континенте, ссорить между собой Францию и Германию, чтобы они друг друга ослабляли. Когда одна другую поглотит, надо и вторую захватить. Там рисуется образ злобного гения из мультиков, который стремится захватить весь мир. Вот такой образ Петра I создавался.
Н. Промыслов: Отчасти можно это оценить так. Из четырнадцати пунктов первые двенадцать описывали направления внешней политики, что там и как надо делать. Каждый из них вполне разумен. И, в общем, пересказывается то¸что в XVIII в. российские правители и пытались делать. Тринадцатый и четырнадцатый пункты, последние, были фантазией, планом «Барбаросса» в обратную сторону: как нужно захватить всю Европу после того, как мы постараемся разделить либо подчинить Польшу, подавить Швецию и Турцию. Всё это вместе отражало целый набор стереотипных представлений о России, которые сложились в XVIII в. в дипломатическом корпусе. С помощью этих представлений французская дипломатия пугала и монархию, побуждая её что-то делать против России. Довольно долго для Франции Россия – далёкая окраина, и зачем хоть что-то нужно делать против России нужно было обосновывать.
И в дальнейшем этот документ будет возникать каждый раз, когда Франция или другая крупная европейская страна вступала в конфликт с Россией. Этот документ реанимировался и говорилось, что на самом деле то, что мы сейчас видим – это реализация планов ещё Петра I. Создаётся образ извечного врага.
М. Родин: Этот документ впервые появляется в конце XVIII в. Правильно?
Н. Промыслов: Да, в последние годы XVIII в. Его начинают активно использовать, ещё не называя завещанием, в 1797-99 гг., когда отношения с Россией сильно ухудшаются. Идёт Французская революция. Екатерина IIумерла. Она воевать с Францией фактически не хотела, хотя ей не нравилось всё, что там происходит. Павел I уже готов был воевать. Война начиналась. Потом появился корпус Суворова в Италии. В 1799 г. он подходит к границам Франции и там начинается, действительно, паника, потому что никто не может его остановить, и куда он идёт – не понятно. Возможно вторжение на территорию Франции в дореволюционных границах. И здесь некоторые аналоги этого документа печатались в то время в газетах. Это классические примеры пропагандистских документов для того, чтобы подхлестнуть население, вызвать патриотический подъём.
М. Родин: То, как появляется этот документ, прямо пульс отношений России и Франции: 1797 – всё плохо, 1807 – опять всё плохо…
Н. Промыслов: Нет, в 1807 г. его непосредственно не было, он появляется в 1812 г. в законченном, каноническом виде.
М. Родин: Мне интересен вопрос бытования этого документа. Да, его печатали в газетах, да, он использовался, видимо, дипломатами для того, чтобы на кого-то давить. Но мы сейчас понимаем, люди как минимум в дипломатических кругах верили в подлинность этого документа?
Н. Промыслов: Вопрос сложный. Но на самом деле дипломатам не обязательно во что-то верить, чтобы использовать. Если дипломату выгодно, то он этот документ поднимает.
М. Родин: А обратная реакция была с русской стороны, что это подделка и нельзя верить этому документу?
Н. Промыслов: Понимаете, в виде цельного документа он вышел в свет только в 1812 г. В разгар войны не было смысла на него отвечать. Он вышел в Париже, в книге. Пока эта книжка до России доехала, пока её прочитали, уже 1813 г. вовсю шёл, шла война на территории германских государств и было не до того. Хотя в целом в 1812 г. этот документ публиковался с целью в том числе поднять все европейские народы на противостояние «давнишнему врагу», который, как говорилось в конце документа, хочет завоевать как минимум всю Европу.
М. Родин: А в третьих странах кто-то отреагировал на этот документ?
Н. Промыслов: Видимо, его не так сильно, чтобы заметили. Потому что, опять таки, пока он был опубликован, пока вышел в свет и его хоть как-нибудь осознали, часть германских государств, Пруссия, уже переметнулись на другую сторону. Для них этот документ уже был не важен, важна сиюминутная военная обстановка. Наверное, если бы война с Наполеоном заканчивалась иначе и начались бы какие-то мирные переговоры, может, он на что-то бы и повлиял. А так в 1812 г. это скорее документ, адресованный широким массам. Насколько он кого-то к чему-то подтолкнул? Выглядит всё это так, что наполеоновская пропаганда к 1812 г. сильно потеряла своё влияние на население по целому ряду причин. И надоело, и от войн устали.
М. Родин: Что происходило после Наполеоновских войн? Его забыли, его использовали? Использовали ли его историки?
Н. Промыслов: Его использовали историки, скорее, историки-памфлетисты. Ещё в 2010 г. вышла статья про этот документ, но это про него, как про подделку. Такое использование тоже было. На самом деле, поддельный документ всегда тоже интересен для историков.
М. Родин: Собственно, я хочу разделить это: мы его изучаем, как поддельный документ, или какой-нибудь историк, рассказывая про Петра, начинает на голубом глазу говорить об этом завещании.
Н. Промыслов: Видимо, в правдивость этого документа историки перестали верить к концу XIX в. точно.
М. Родин: А в XIX в. он ещё всплывал в политике?
Н. Промыслов: В политике в последний раз точно его использовал Гиммлер в 1941 г. Использовали ли его в период Холодной войны – не знаю. Вообще говоря, могли. Потому что продвижение Советского Союза в Восточную Европу – это прямо реализация нескольких пунктов этого завещания. В каких-то газетных статьях это могло быть. Но не думаю, что это было такое уж большое явление.
Он несколько раз использовался в 1830-х гг. во Франции в пропольских произведениях. Вообще, этот документ на самом деле польский по происхождению. Это поляки во Франции его писали активно, видимо, с привлечением французов. Но это, в общем, польский документ. И, соответственно, после подавления польского восстания 1830-31 г., когда автономное Царство Польское в составе Российской империи было ликвидировано, опять всколыхнулась волна. Опять в пропольских сочинениях его стали использовать, чтобы подогревать антироссийские настроения.
Потом он будет использоваться Наполеоном III в период Крымской войны. Но дальше использование его пошло на спад, потому что этот документ всем уже немного надоел. Но Гиммлер его достал и очень хорошо им поигрался.
М. Родин: Давайте разбирать его содержание, продемонстрируем критику источника на примере этого документа. Как мы понимаем его корни? Вы сказали, что он польский. Мы это понимаем по тексту, по истории его бытования. Как мы можем по содержанию понять, откуда он происходит, как он написан, кем написан, и так далее?
Н. Промыслов: Оригинала у нас нет. Всё, что у нас есть – это несколько вариантов его пересказа. Несколько вариантов содержится во французских МИДовских архивах, и опубликованный в книжке Лезюра вариант, который, условно говоря, и стал каноническим. Дальше примерно этот текст и будет кочевать из источника в источник вплоть до ХХ века. По тем же архивам уже можно понять, когда один и тот же текст в 1794 г. озаглавлен одним образом, в 1797 г. – другим образом, в 1799 г. – третьим образом. Уже создаётся впечатление, что что-то тут не так.
Дальше возникает вопрос, а кто же это всё таки писал. И по разным источникам можно понять, что это польские эмигранты, осевшие во Франции после третьего раздела Польши в последние годы XVIII в. Поскольку у Польши и Франции были исторически тесные связи, французы поддерживали поляков как могли на протяжении XVIII в., выступали в союзах. Поэтому, когда Польша перестала существовать, часть польской аристократии пыталась эмигрировать туда, куда пускали, потому что в разделе участвовала и Россия, и Австрия, и Пруссия, соответственно, в эти страны эмигрировать не очень разумно, уезжали в революционную Францию, которая на словах по крайней мере поддерживала польское национальное движение. Из этих поляков был сформирован польский национальный легион, который помогал Наполеону Бонапарту начиная с Итальянской кампании и до конца его карьеры. Некоторая часть из этих аристократов прибилась к французскому МИДу как знатоки Польши и польского вопроса, как эксперты. В том числе готовили какие-то документы для пропагандистских целей.
Одним из главных авторов конкретно этого «Завещания Петра Великого» считается Михаил Сокольницкий, участник восстания Костюшко. В результате восстания он был арестован русскими войсками, несколько месяцев отсидел в Петербурге в тюрьме, после чего был отпущен и бежал во Францию, где оказался в МИДе и стал писать разные тексты. При Наполеоне он начнёт заниматься военной разведкой. И на кануне похода Наполеона на Россию 1812 г. Михаил Сокольницкий, уже будучи генералом французской армии, пишет большое сочинение о том, что делать с Россией после того, как мы её разобьём. В том числе он предлагал создать из части западных российских провинций буферные государства, которые назвал «Наполеониды». И из этого сочинения современные украинские историки делают выводы, что у Наполеона были какие-то планы относительно Украины, потому что территории, в принципе, совпадают. Но надо понимать, что это были планы не Наполеона, а Сокольницкого, который просто добивался восстановления Польши. Наполеон, судя по всему, эту записку прочитал и убрал подальше, видимо, не собирался особенно ею пользоваться. Хотя, конечно, если бы война кончилась иначе, было бы видно.
Он подготовил очередной вариант этого текста, озаглавленный «Завещание Петра Великого». Почему завещание? Одно дело – секретный план, другое дело – завещание. Но с точки зрения общества это более влиятельный документ. Этот документ попадает к Лезюру, внутри МИДа они как-то встретились, договорились, и вроде как с прямого указания Наполеона попадает в книгу и публикуется.
Это известно по архивам. Но даже читая текст, можно вполне понять, что к Петру Первому он вряд ли имеет какое-то отношение.
М. Родин: А как вышли на всю эту историю? Как появилась фамилия Сокольницкого? Вы говорите: «Известно по архивам». Это же какая-то большая работа была проделана. Как она была проделана?
Н. Промыслов: Во французском МИДовском архиве просто сгруппированы дела внутренней документации, внутриминистерской переписки, переписки министерства с другими ведомствами. И там есть большие досье по России. Естественно, они всегда группируются по странам. И в этих досье и появляются эти документы из четырнадцати пунктов о том, как Россия будет завоёвывать всю Европу.
М. Родин: И они подписаны Сокольницким?
Н. Промыслов: Некоторые из них подписаны. Известно также из переписки МИДовских сотрудников между собой, что вот от Сокольницкого поступил такой-то документ.
М. Родин: И так распутывая эту цепочку, мы можем найти, кто первый это предъявил?
Н. Промыслов: Самого первого мы не нашли, потому что всё таки документация внутриминистерская далеко не вся всегда сохраняется. Но возникают подозрения, где-то мелькают фамилии. Поскольку Сокольницкий был уже, участвовал в экспертной работе по Польше и России, и таких людей было не очень много, то их круг вполне понятен.
М. Родин: Вы сказали, что и по содержанию можно понять, что это писал какой-то польский офицер, сопоставляя архивные данные с текстологическими.
Н. Промыслов: Из содержания трудно выйти на жёстко национальную принадлежность, хотя отчасти можно. По крайней мере, из содержания понятно, что это не Пётр Великий. Начать можно прямо с преамбулы. Понятно, что любой нормативный документ всегда начинается с преамбулы, которая всегда стандартно меняется от эпохи к эпохе. Если мы видим преамбулу не того времени, то сразу понятно, что тут дело не чисто.
В данном случае преамбула этого документа, хотя в данном случае и декларируется, как пересказ, звучит следующим образом: «Во имя святой и нераздельной Троицы мы, Пётр, император и самодержец всероссийский, всем нашим потомкам и преемникам на престоле и правительству русской нации». Дальше следует четырнадцать пунктов.
Что здесь можно сказать? Преамбулы нормативных документов эпохи Петра I звучали по другому. Во-первых, он именовал себя Петром Первым, подразумевая, что, видимо, потом трон будет занимать ещё некоторое количество его тёзок. Как минимум, до какого-то момента был его сын, а также внук Пётр. В общем, резонно. Но в этих преамбулах никогда не было упоминания святой Троицы. С точки зрения той эпохи, это немножко странное упоминание. Отсылки к божественному происхождению власти, конечно, могли быть и были, но не Троица, не это слово. Почему здесь появляется это слово? Понимая, что это делал католик, настроенный антироссийски, для европейских читателей, мы понимаем, что европейский читатель, видя здесь Троицу, сразу вспоминает, что русских подозревают в скрытом язычестве, что поклоняемся мы не Господу Богу, а Троице как трём богам, и ещё святителю Николаю.
В следующих пунктах говорится о том, что нужно поддерживать армию и государство в системе непрерывной войны для того, чтобы армия по первому знаку была готова начать с кем-то воевать. Это тоже демонстрация агрессивности русского правителя. Хотя это декларативная демонстрация, потому что если мы посмотрим на историю той же Франции, то за XVII-XVIII в. мирных годов, когда Франция ни с кем не воевала, дай бог десяток если наберётся. А если мы берём эпоху до Петра I, то есть XVII-первые годы XVIII в., то их ещё меньше. Франция постоянно с кем-то воевала. С этой точки зрения поддерживать государство в состоянии непрерывной войны не требовалось специально. Она итак была непрерывная. И у всех больших держав. Но это отсылает нас к более поздней эпохе, когда в дипломатии распространилась и постоянно набирала обороты риторика необходимости мирного решения всех конфликтов. Эта риторика появляется после Вестфальского мира 1648 г., где после Тридцатилетней войны, очень жестокой, очень кровавой для Центральной Европы, государи в первый раз задумались, что может надо свои конфликты решать мирным путём, а не военным. После этого они начали размышлять и время от времени об этом говорить, но активно об этом стали говорить уже в эпоху Просвещения.
М. Родин: То есть эта цитата актуальна для мира конца XVIII в., а человек начала XVIII в. просто не мог это написать.
Н. Промыслов: Ему просто это незачем было. «Нужно поддерживать состояние непрерывной войны», — ну, когда я дерусь, я дерусь. Когда не дерусь – то не дерусь. Собственно, ничего специального делать не нужно.
Дальше интересен пункт III, я его даже зачитаю: «Всевозможными средствами расширять свои пределы к северу вдоль Балтийского моря и к югу вдоль Чёрного моря». Замечательно. Основные направления российской внешней политики очерчены правильно. После Петра и дальше именно этими направлениями внешней политики российские монархи активно и занимались. Есть только одна проблема: если это пишет Пётр I, сидя в Петербурге, для него Балтика – ни секунды не север. Для него север – это Архангельск и куда-то туда. А для европейского читателя, читателя-француза традиционно Россия и Балтика и все страны вокруг неё – это север. И как раз на рубеже XVIII-XIX в. произойдёт такой географический поворот, и Россия из Северной Европы превратится в Восточную. Но это произойдёт немножко позже, в 10-30-е гг. XIX в. Соответственно, этими географическими координатами автор сразу выдаёт, откуда он смотрит. А смотрит он из середины Европы. Поэтому для него Балтика – это север.
Ещё из фраз, которые выдают религиозную и, возможно, национальную принадлежность автора, можно обратить внимание на пункт XII: «Необходимо пользоваться религиозным влиянием на греко-восточных отщепенцев или схизматиков, распространённых в Венгрии, Турции, южных частях Польши. Привлекать их к себе всевозможными прельщениями, навязываться в их покровители, добиваться над ними духовного главенства». Пётр I, как к нему не относиться, был православным. Тогда кто такие «греко-восточные отщепенцы или схизматики» с его точки зрения? Униаты разве что только. Но их не так много в Турции. И в Польше они не в южных частях, а в других. В то же время греко-восточными отщепенцами и схизматиками католики называют православных. Соответственно, если мы видим такую фразу, возникают большие подозрения, что подлинный автор этого текста как минимум католик. И судя по тому, что дальше он тоже бросается разными не очень лицеприятными по отношению к России словами, что было опять же странно от самодержца всероссийского.
М. Родин: А какие там слова, можете привести? Это же очевидная ошибка со стороны составителя документа, допускать такие вещи.
Н. Промыслов: Вот это: «Навязываться в их покровители», — уже негативный контекст. И пункт этот заканчивается тем, что Турция будет покорена, и сама Польша, не имея возможности поддерживать себя собственными силами и своими политическими связями, точно так же скоро попадёт под иго. Опять же, если мы кого-то захватываем, мы сами себя игом не назовём. Это невозможно. И тоже хороший вопрос – происхождение слова «иго». Использовал ли такое слово Пётр в отношении сиюминутной политики?
М. Родин: Уж точно не в адрес своей собственной политики.
Н. Промыслов: Из этого всего возникает подозрение относительно того, кто и откуда это всё писал.
И последние два пункта, план завоевания Европы, конечно, совершенно замечательные и тоже выдают подлинное время создания. По плану Россия, во-первых, должна войсками вторжения идти через Польшу в Центральную Европу, и во-вторых подготовить два значительных флота, которые выйдут из Азовского моря и Архангельского порта. С точки зрения Петра I здесь в чём-то логика есть: это в Азовском море. Во времена Петра I выход к Чёрному морю у России был недолго только через Азов, а после Прутского похода и тот потеряли, и логично, что если бы он и предполагал это, то идти тем путём. Хотя не понятно, как беспрепятственно и свободно флот из Азовского моря мог прийти в Средиземное море. Как раз это была вечная проблема России, до Первой мировой войны как минимум, попасть в Средиземное море. Туда флот мог попасть по сути только через Балтику, потому что черноморские проливы Турция при любой возможности закрывает, и в случае конфликта с Турцией этот путь становится невозможен.
И почему Балтийский флот идёт из Архангельска – тоже странно себе представить, особенно с точки зрения Петра, который строил Балтийский флот на Балтике, строил Петербург как важнейший российский центр. Торговый порт был скорее в Риге. Но опять таки, причём здесь Архангельск? Этот город возникает здесь, чтобы удревнить чуть-чуть историю, потому что значение Архангельска, как торгового порта, до XVIII в. было велико, пока он был чуть ли не единственный. Потом это значение заметно падает, потому что есть другие, поудобнее. Французские дипломаты и авторы сочинений оРоссии постоянно помнят про Архангельск и считают его важным внешним портом для России.
И кого везут эти флоты? Это тоже интересный момент, который показывает эпоху. Они должны вести кочевые, свирепые, жадные до добычи народы, которые наводнят Италию, Испанию и Францию. После чего одну часть жителей этих стран истребят, другую уведут в неволю для заселения сибирских пустынь и отнимут у остальных всякую возможность свержения ига.
М. Родин: Мне кажется, в этих словах говорит опыт русских походов на север Италии.
Н. Промыслов: Нет, опыт похода на север Италии здесь ничего не говорит. Здесь говорит польский опыт, когда действительно русские войска приходили на территорию Польши и потом не всё население, а отдельных недовольных дворян пытались куда-то отсылать вглубь российской территории. Это, конечно, не массовые переселения, это невозможно технически в ту эпоху, но страх этот был. И страх массовых переселений будет появляться, и даже в газетах 1811 г. есть почти дословная фраза о выселении то ли в Сибирь, то ли ещё куда населения одного из городов Румынии, который русские войска, ведущие в это время войну с Турцией, захватили.
На что ещё я здесь хотел бы обратить внимание, это на то, кто непосредственно плывёт. Это некие кочевые свирепые народы. Ещё через несколько лет их бы всех назвали казаками. А здесь это были именно кочевые народы, которых якобы в России чуть ли не многие миллионы. Разные авторы разные фантастические цифры называли. Почему не казаки? Потому что до 1806-07 гг. крупных казацких соединений в составе тех войск, которые ходили в Европу из России, не было. Они первый раз придут в зимнюю кампанию 1806-07 г., и потом в 1812 г. они уже будут главными действующими лицами и всю российскую лёгкую кавалерию начнут именовать этим словом. И здесь видно, что 1812 г. близко, но он ещё не наступил.
М. Родин: Я вот пока вас слушал, резюмировал, делал краткий конспект. И в итоге у меня получается, что по этому тексту, когда мы его анализируем, мы видим, что, во-первых, писал католик, это прямо сквозит по всему тексту. Во-вторых, видно где он писал и как он смотрит на мир, и это выдаёт его месторасположение: Центральная Европа. В-третьих, мы по разным оговоркам видим, когда это писалось, это много где выдаётся: взгляд из конца XVIII в., а не из начала. Плюс, есть ещё один немаловажный фактор – это негативная оценка политики, которая завещается, что странно. При том, что там явно сквозит именно польский опыт этой политики.
Н. Промыслов: Для Петра I, для российской внешней политики, и польское направление и шведское и турецкое были равнозначными. В разные эпохи какое-то одно направление становилось чуть более важным. Но остальные тоже были важны. А здесь чаще возвращаются к Польше, что говорит о заинтересованности автора именно в этом.
Там ещё в отдельном пункте, касающемся продвижения на восток, возникает фраза про угрозу со стороны России левантийской торговле через Сирию. Для Петра I торговля с Левантом – это, конечно, интересно, но через Сирию это невозможно, потому что черноморские проливы закрыты. Но угроза левантийской торговле всегда была важным интересом французского купечества. И хотя к 1812 г. левантийская торговля почти умерла, потому что у них кончился торговый флот, они всегда о ней помнили и хотели её восстановить. И тут если появляется кто-то, кто угрожает эти рынки перехватить, то это опять таки возбуждает некое недовольство, что опять говорит о том, что тут явные связи с Францией. Потому что левантийская торговля была у французов, не у русских.
М. Родин: Мы сейчас разобрали конкретный документ на предмет его подлинности. Правильно ли я понимаю, что любой документ, с которым работает историк, проходит примерно такую же проверку?
Н. Промыслов: В общем, по-хорошему, да. Особенно если этот документ новый, недавно найденный, даже в архивах лежит масса документов, которых не касалась рука исследователей, его оценивают на предмет подлинности, достоверности, авторства, времени и цели создания.
М. Родин: При том, что мы смогли продемонстрировать какие-то приёмы, которые касаются именно этого документа. Я сейчас порылся, самый распространённый учебник источниковедения, который на всех истфаках есть, почти 700 страниц. То, о чём мы говорим, это большая наука и мы озвучили очень малый круг приёмов. И, опять же, учебник источниковедения – это только для студентов, это самое начало обучения этой работе. То есть на самом деле историков не так просто обмануть, как многие думают. Возможно, конечно, но ненадолго: рано или поздно это всё закончится. И опять же я очень люблю говорить: есть пропаганда и пропагандистский взгляд на историю, а есть история как наука, которую вот представляет Николай Владимирович Промыслов.
Вы можете стать подписчиком журнала Proshloe и поддержать наши проекты: https://proshloe.com/donate
© 2022 Родина слонов · Копирование материалов сайта без разрешения запрещено
Добавить комментарий