Марк Ульянов в «Родине слонов»

Почему российскому человеку сложно понять взаимоотношения индонезийского махараджи и крестьянской общины? Как можно платить ренту сразу нескольким феодалам с одного поля? Какую роль в экспорте государства Матарам играл военно-промышленный комплекс?

Об удивительных особенностях экономики средневековой Нусантары говорим с кандидатом исторических наук, заведующим кафедрой китайской филологии Института стран Азии и Африки МГУ Марком Юрьевичем Ульяновым.

Стенограмма эфира программы «Родина слонов» с кандидатом исторических наук, заведующим кафедрой китайской филологии Института стран Азии и Африки МГУ Марком Юрьевичем Ульяновым.

Марк Ульянов занимается изучением Нусантары и Китая в древности и в Средневековье. Знает современный китайский и индонезийский языки, а также древнеяванский и древнекитайский. Автор множества научных работ и переводов исторических источников. Постоянный гость программы «Родина слонов».

М. Родин: Сегодня мы продолжим один из масштабнейших циклов нашей программы, посвященный истории Нусантары, то есть Индонезии. Иногда возникает вопрос: зачем нам изучать этот далёкий кусок земли? Во-первых, это огромный густонаселённый регион, который даёт нам массу вариантов развития человеческих обществ. А это очень важно для исторической науки. А во-вторых, Малаккский пролив, Яванское море – это и сейчас один из важнейших участков международной торговли. Своё значение он приобрёл ещё в Античности: шелка, пряности, всё то, без чего нельзя представить себе роскошную жизнь в Средневековье – всё шло оттуда. А как была устроена экономика в самом этом регионе? Именно это мы сегодня обсудим с Марком Юрьевичем Ульяновым.

В прошлой программе мы говорили о государстве Матарам, о развитом Средневековье. Но мы говорили в основном про политическую историю этого государства. Сегодня мы обсудим экономику. Что там изменилось, и как было устроено общество в Индонезии этого времени?  

М. Ульянов: Мы говорим о длительном периоде с начала VIII в. по первую половину XI в. Этот период времени в мировой истории принято называть «средним» Средневековьем. Государственность в Нусантаре появляется в первые века нашей эры. На самом острове Ява, о котором в основном сегодня пойдёт речь, первые государства, как топонимы, относятся к I-му, более надёжно уже ко II-му веку. Как государственные образования, которые известны нам по эпиграфическим надписям – это рубеж IV-V в. Т.е. к тому времени, о котором мы говорим, как о развитой государственности, яванская государственность уже прожила более двухсот лет.

История пишется в мировой исторической науке чаще всего на основе письменных нарративных источников. И счастливы те историки, которые имеют в своём распоряжении анналы, хроники, а тем более летописные описания. Большинство тех, кто занимается Европой начиная с Античности, обладает таким буквально золотым запасом. Тем более, медиевисты обладают бесценными архивными материалами. Я не буду вспоминать Китай, где есть замечательные династийные или нормативные истории, которые восходят ко временам первых империй: «Исторические записки» Сыма Цяня, и т.п. По мере развития исторической науки она подвёрстывает археологические и эпиграфические источники.

Когда мы говорим о Юго-Восточной Азии, за исключением Вьетнама, в каком-то отношении Бирмы, где есть письменные источники, носящие буддийский характер, позднесредневековой Камбоджи, мы имеем дело с внелетописной традицией сохранения и передачи исторической памяти. В этих условиях основным источником для историков-медиевистов в первую очередь являются надписи на вечных материалах.

Если мы говорим о территории Индонезии и Малайзии, о том, что называется, собственно, Нусантарой (хотя в это понятие входят ещё Филиппины и Мадагаскар, но мы оставим их за скобками), здесь основной письменный источник не летописный, а эпиграфический. Соответственно, все наши представления об истории, включая политическую, социальную, экономическую и даже в знаительной степени культурную, восходят именно к этому типу источников. Есть ещё археология, храмовые комплексы, более поздняя традиция, в которой так или иначе это отражается.

Но всё-таки основная масса текстов – это надписи на вечных материалах. Это не только камень. Это могут быть и медные пластинки, которые имитируют, например, лонтар, пальмовый лист, специально подготовленный для записи.

Это могут быть рукоятки ритуальных или церемониальных предметов, например, рукоятки зонтов, которые использовались при дворе, чтобы сопровождать монарха.

Если говорить о письменных текстах, которые введены в научный оборот и хорошо исследованы – их два. Это Прараратон и Нагаракертагама. Но они относятся к более позднему времени. Это уже эпоха XII-XIII вв. А Нагаракертагама в основном говорит об империи Маджапахит, которая возникает в конце XIII в.

Поэтому здесь основное – это вопрос метода. Если говорить вкратце, надо знать языки, на которых написаны надписи. К счастью, эта задача была выполнена ещё в момент их нахождения. С конца XIX века в основном нидерландские учёные и любители ещё в Нидерландской Ост-Индии с большим успехом и увлечением собирали эти надписи и публиковали. Первые научные журналы в Батавии, столице Нидерландской Ост-Индии, выходят ещё с 70-х гг. XVIII в. С этого момента начинается традиция их анализа, перевода, публикации, и т.д. И ко второй половине ХХ века многие или большинство надписей уже были так или иначе опубликованы в европейской и в последние годы в индонезийской научной традиции. И сейчас благодаря электронным ресурсам они вполне доступны.

В нашей стране исследование их начинается в 70-е годы в Московском университете на кафедре истории Юго-Восточной Азии благодаря усилиям Дега Витальевича Деопика и его учеников. В первую очередь, если говорить по возрасту, это Геннадий Георгиевич Бандиленко, который изучал отдельные аспекты, связанные с изменением титулатуры и, соответственно, статуса носителей высшей власти, и Сергей Всеволодович Кулланда, который занимался низовым уровнем, уровнем деревни, общины, тоже очень много сделал переводов и исследований. И отчасти это их ученики. У всех по-разному сложилась научная судьба. Но даже те, кто писал только курсовые и дипломные работы, смогли перевести какое-то количество надписей и оставить след в изучении истории Индонезии.

Методы закладывались ещё усилиями Дега Витальевича Деопика. Это составление огромных баз данных, в которых расписываются все элементы информации этих опубликованных надписей. От начала до конца анализ структуры и буквально каждого слова в том порядке, в котором оно встречается. В 1970-е гг. это миллиметровка: огромные листы, заполненные мелким бисерным почерком. Геннадий Георгиевич делал исследование титулатуры: 540 ранних надписей, только того периода, о котором мы сейчас будем говорить, Матарам, по каждой надписи все упоминания правителей, все термины. И потом их классификация, анализ, обобщение. И на основе этого длительного кропотливого труда появляются некоторые выводы, которые, в общем-то, основываются, казалось бы, на банальных вещах. То, чего много – то и важно. Общество оставляет в памяти то, что ему важно. Т.е. в этих источниках находят отражение наиболее массовые явления.

Когда общаешься с китаеведами, которые имеют дело с огромной нарративной традицией, эти методы не встречают у них ни понимания, ни одобрения. Зачем составлять такие огромные таблицы, когда есть текст, который можно перевести и пересказать? Изучение Юго-Восточной Азии, Индонезии и традиции Камбоджи, надписей Чампы (государства на юге Вьетнама) и в значительной степени Бирмы, особенно в паганский период, породило у нас традицию использования методов статистического, количественного анализа.

М. Родин: Я так понимаю, изучать начали сверху: глава государства в документах статистически встречается чаще всего.

М. Ульянов: Да. Подавляющее большинство надписей изучено с точки зрения своей жанровой принадлежности. Они имеют отношение к экономике и, безусловно, связаны с правовой культурой, потому что надпись фиксирует какое-то правовое положение. И часто это какой-то правовой акт в отношении государства и общества.

Если мы говорим о Матараме, в разные периоды ситуация меняется. Но бóльшая часть надписей фиксирует очень важный акт: передачу определённого земельного владения в массив необлагаемых налогом земель. Это чаще всего бывало в тот момент, когда участок владения крестьянской общины передаётся властителем области в дар или в пользование какому-то религиозному учреждению. Это мог быть либо храм, либо община. Часто в этих надписях отмечается имя носителя высшей власти, если эта акция происходит от его имени или с его санкции. Потом подробнейшим образом (это достоинство яванских надписей) описываются церемонии передачи. В деревню приезжают царские чиновники, иногда даже первого-второго ранга, их встречает деревенская верхушка. В это время между ними часто нет посредника, и власти напрямую соприкасаются с общиной. Проходят церемонии, жертвоприношения, обмен дарами, речами. Подробнейшим образом описываются все, кто присутствует: это иногда десятки имён с их должностями, что тоже очень ценно. Перечисляются подарки, которые они дарят: отрезы тканей, драгоценности. В отдельных случаях встречаются заклятья – тоже очень важная часть надписи, которая призвана предотвратить какие-то исправления. Потому что эту надпись могут установить в поле, и её нельзя убирать куда-то, исправлять, стирать, иначе покарают божества.

Это всё делает надписи уникальными источниками по социальной тематике, по экономической, и в меньшей степени – религиозно-обрядовой.

М. Родин: Насколько я понимаю, ещё есть внешние источники, которые хотя бы краем нам говорят о том, что там происходило как минимум с торговлей. Тот же самый Китай.

М. Ульянов: Да, именно с торговлей. Внешние источники действительно играют большую роль. По ранней истории есть упоминания в античных текстах, в основном римских, но греческого происхождения. Самый подробный из них – это «География» Птолемея. Там подробнейшим образом упомянуты топонимы Малаккского полуострова, например. И их названия очень чётко коррелируют с индийскими названиями, что открывает нам источники информации. И сами греки в рамках Римской империи в I-III вв. н.э. на своих огромных судах совершали плавания в том числе в направлении Островов Пряностей. До них не доплывали. Но так сложилось, что у римлян были базы на юге Индии, и фиксируются римские и парфянские центры на юге современной Камбоджи, есть такой памятник Окео. Это был огромный очень оживлённый морской маршрут до кризиса Римской империи примерно в середине III в. н.э. Уже при Диоклетиане изменилась ситуация в регионе, и контролировать этот огромный морской маршрут было уже невозможно. Но следы остались. В античных источниках они описаны. Есть даже приятный памятник, «Перипл Эритрейского моря». Там описана т.н. «Загангская Индия», всё, что потом будет отражено на «птолемеевских картах» и пройдёт через всё Средневековье.

Но античная географическая традиция была всё-таки не очень сильно развита. Птолемеевская, в общем-то, стоит отдельно. Есть замечательное упоминание Помпония Мела, и некоторые другие. Но там отражается уже мифическая картина мира: острова серебряный и золотой, Хриса и Аргира. И в европейской латиноязычной традиции Малаккский полуостров будет называться Золотым Херсонесом. Суматра будет называться Аргирой, серебряным островом. А где-то там были Острова Пряностей, о месторасположении которых никто не рассказывал, это было большим секретом.

В Средние века эта традиция пресекается, и интерес просыпается только уже в эпоху Ренессанса с итальянскими плаваниями конца XIV-XV вв.

М. Родин: А китайцы не писали про этот регион?

М. Ульянов: Китайцы писали. Но прежде китайцев два слова про индийцев. Они чуть ближе, но с другой стороны. И вот две великие цивилизации охватывают Юго-Восточную Азию с двух сторон. Но так сложилось, что у индийцев в древности и в Средневековье практически не было своей традиции реалистического отражения исторической памяти. Она у них концентрировалась в основном в рамках эпической традиции, Махабхараты и Рамаяны. С одной стороны, это накладывало ограничения, а с другой – становилось ядром исторической памяти не только индийцев, но и яванцев в Средние века. В индийских источниках есть только упоминания топонимов. Дальше упоминания в литературных, либо чуть позже в буддийских произведениях, где описывается жизнеописание того или иного подвижника, который какое-то время жил либо на Суматре, либо на Яве. То же самое касается и некоторых индуистских традиций.

О китайской традиции мы уже говорили, когда упоминали книгу XIII века «Описание всего иноземного» Чжао Жугуа. Она начинается с первых веков, и очень плотно идёт до Нового времени и позднее. Но есть особенности. Она вообще не отражает событийную историю, по крайней мере до флота Чжэн Хэ, который бороздил океанские просторы до западного побережья Африки в XV в.

Очень много информации на торговую тематику: какие товары где можно купить. Что ценно само по себе и позволяет китайским авторам упоминать большое количество топонимов, а историкам с XIX века стараться их локализовать. И это достаточно продуктивное направление исследований.

И очень интересны упоминания о дипломатических связях. Это, может быть, важнейший элемент информации, если не говорить о торговле. Потому что в китайских династийных и других источниках, включая географические, очень чётко фиксируются посольства из каждой страны Юго-Восточной Азии. Это очень важная вещь, потому что Юго-Восточная Азия находится на юге, и каждое такое посольство в идеологии Китайской империи свидетельствует о том, что дэ китайского правителя доносится до правителей самых отдалённых районов юга, которые находятся у водопада, с которого воды мирового океана падают в бездну. Мы можем не иметь информации о ранних и средневековых государствах, но в китайских источниках будет написано, что в такой-то период такое-то государство 2-3-4 раза послало посольство. Это важнейший элемент информации, который можно плюсовать к эпиграфике, поскольку первая дата посольства, как принято в индонезиеведении, считается датой создания государства. Потому что пока идут процессы политической борьбы, возможности послать посольство в Китай нет. Как только власть установилась, местный правитель посылает посольство в Китай.

В литературе многие десятилетия есть расхожая фраза: что такие-то варвары платили дань. О дани вообще речи не идёт. «Дань» – это некорректный перевод слова, которое означает дары. Речь шла об обмене дарами, и у каждой стороны была своя выгода. Какая выгода для южных правителей? Это престиж. В Юго-Восточной Азии государственность возникает на основе совокупности отдельных рисоводческих общин. На одном пространстве, на побережье Суматры, Малаккского полуострова или чуть позже Явы, могут одновременно возникнуть несколько таких центров. Между ними будет идти борьба. Тот из них, который сможет послать посольство в Китай, и если китайский император именно ему отправляет обратно подарок (это может быть пояс, расшитый золотыми украшениями, безусловно, письмо, или, если это буддийский период, то статуя будды или колокол, например), то раджа говорит своим соседям, что именно он был признан китайским императором, и потому все остальные должны подчиняться ему. Иногда подчинялись, потому что Китай был центром легитимации власти. Если в Индии таких центров не было и быть не могло, то именно Китай стал таким.

М. Родин: Матарам – одно из важнейших государств региона и мира того времени. Восточная Ява контролировала товаропоток пряностей с Островов Пряностей. Плюс они экспортировали оружие. Как было устроено это государство? Его возглавлял раджа. Это его единственный титул? Он менялся?

М. Ульянов: Титулов очень много. Для большей части истории Матарама важно акцентировать, что оно находилось в центральной части острова Ява. Ява имеет достаточно сложную внутреннюю структуру. На западе живёт отдельный этнос, сунданцы. А яванцы растянуты по центральной и восточной части. Но о восточной Яве, особенно о бассейне реки Брантас историки спорят, называть ли это востоком центральной Явы, или просто востоком. Этот район выйдет на авансцену с Х века, когда туда будет перенесён центр классической центральной Явы. Большим и великим он становится постепенно.

В матарамский период процесс формирования территориального государства только начинается, когда на смену чересполосицы небольших княжеств, локальных центров власти, или, как сейчас часто говорят, политий, приходят территориальные государства, или, до появления территориальных государств, появляется фигура первого среди равных, который начинает своей властью покрывать соседей. Т.е. их территории ему ещё не принадлежат, а его власть уже на них распространяется.

Историю Матарама делят на три периода. Первый период – 716-828 гг. Это время, когда на территории Центральной Явы только формируется эта государственная структура. И, если говорить о социальной структуре, группы общин начинают объединяться под властью, условно говоря, князя. Яванский термин – «рака». Это очень хорошо видно на анализе ранней эпиграфики. Это было показано ещё С. В. Кулландой в его классической книге «История древней Явы» на основе лингвистического материала. В условиях скудности источниковой базы историки вынуждены буквально из всего выдаивать историческую информацию. Сергей Всеволодович виртуозно делал это просто из слов, которые есть в языке.

Мы видим в деталях, как община вырастает в государство. На тех пространствах, которые находятся на северном побережье, легче возникают территориальные государства, но они какие-то чужие здесь. Речь идёт сначала о яванском государстве Тарума в районе современной столицы Индонезии Джакарты, вокруг неё территория Сунда. Дальше север Явы, видимо, завоёвывается на какое-то время малайцами, и там устанавливается буддийское государство династии Шайлендров. Оно может быть отдельным, может быть в какой-то степени колонией классической Шривиджаи.

А собственно матарамские государственные образования формируются южнее, сравнительно далеко от северного побережья и прямых контактов с внешними силами (хотя они, безусловно, были), в бассейне рек Прого и Опак. Эти две сравнительно небольшие реки в тех условиях составляли значительную аграрную базу. Напомню, что яванцы – рисоводы. А Ява с точки зрения аграрных условий устроена как губка, которая может быть достаточно небольшой площади, но впитать в себя огромный запас воды. Так же и здесь Ява, небольшая по площади, имеет огромное количество земель, вполне сопоставимое с территориями на Индокитайском полуострове.

Именно в этом районе формируются отдельные государственные образования, которых достаточно много в VIII-начале IX вв. Во главе их стоят рака. Теория такова, что сильным становится пришелец из соседних западных территорий, из династии Санджая. Это одна из версий, основанная на поздних сунданских письменных памятниках. Есть такой текст Чрита Парахьянан, рассказ о череде государей. Там историческая память уходит на такую глубину, и потом подтверждается одной эпиграфической надписью, носившей религиозно-панегирический характер.

Мы видим, что этот внешний носитель власти обладает возможностями, и начинает подчинять себе отдельных рака на территории этого яванского двуречья. Так начинает постепенно складываться яванское государство в первый период. Матарам – это название населённого пункта в этом районе, которое в основном используется уже современными учёными для обозначения этого государства. Когда речь идёт о самом этом периоде и о внутренней традиции, принято говорить о династии Санджаитов, потомков Санджаи. На стелах упоминаются имена его потомков.

Анализ эпиграфики показывает, что на протяжении первого периода власть раджей из династии Санджаи, включая самого Санджаю и его ближайших потомков, носила верхушечный характер. Т.е. власть на землю остаётся в руках рака, которые правили там до него. Они лишь начинают в той или иной степени признавать его в качестве верховного правителя.

М. Родин: А есть какие-то данные об их взаимоотношениях? Они должны были платить ему налог, поставлять войско?

М. Ульянов: Данных о таком политическом взаимодействии крайне мало. За редким исключением, вообще нет упоминаний событий политической истории, мятежей, нападений. Это скорее определяется по косвенным признакам, связанных с количественными оценками тех или иных данных. Если в ранних надписях основными дарителями сима, земель, освобождённых от налогов, являются сами рака, то делается вывод, что основную роль в экономических связях, сохраняя самостоятельность, играли именно они. То, что со временем основным дарителем становится носитель высшей власти, говорит о том, что их взаимодействие меняется.

Небольшим исключением являются отрывочные сведения о взаимодействии с северным государством династии Шайлендра. Там, особенно во второй период Матарама, когда государство начинает ослабевать, а Матарам усиливаться, есть некоторые факты событийной истории. Но в основном это междинастические браки. Как у нас после падения византийского государства царевна Софья попала в Москву, так же и здесь девушка из этого государства стала женой правителя по имени Рака Кайуванги, но с титулом рака, потом раджи, махараджи. Она становится огромнейшим аргументом в пользу того, что этот санджаит становится верховным правителем. Это потом отразится на его титулатуре.

М. Родин: Как устроена экономика в этот период? Я правильно понимаю, что экономическое процветание в основном строилось на выращивании риса? То есть уже на его экспорте? За счёт чего рака богатеют?

М. Ульянов: Здесь несколько факторов. Во-первых, постепенно вокруг махараджи, т.е. носителя высшей власти, выстраивается двор в прямом смысле слова. Конечно, у отдельных рака тоже был свой двор, но в нём особенно не размахнёшься. А двор центрального правителя начинает формировать то, что аналогично министерствам, отвечающим за отдельные направления деятельности людей.

На низовом уровне была традиционная система связей. Яванский крестьянин производил значительное количество риса. Часть урожая он оставлял себе. Это 2-3 урожая в год при таком климате и очень интенсивном поливном рисоводстве. Тем более очень рано там появилось террасное земледелие, поэтому можно было осваивать предгорные районы. Выращивали плоды. И не случайно все фрукты, которые у нас сейчас продаются, имеют названия из малайского языка, но имеют общие названия и в яванском языке. Я имею в виду манго, рамбутан, и т.п. Это тоже пользовалось спросом. И, конечно, была внутренняя и внешняя торговля.

Рис – это базовый продукт. На Яве его было много. Двор его мог аккумулировать с помощью сборщиков налогов. Далеко не во всех районах Нусантары было такое изобилие риса. Ява стала житницей и малайского мира: возила свой рис на Суматру и Малаккский полуостров. Пищевая безопасность малайских государств основывалась на яванском рисе. Это давало определённые рычаги контроля. Яванцы, в то время будучи оторваны от береговой линии, не могли активно влиять на внешнюю торговлю. Хотя, безусловно, пытались. Она всё-таки была прерогативой малайцев, особенно с появлением Шривиджаи. Самообеспечить себя рисом малайцы могли, но в случае неурожая обойтись без яванского риса было невозможно. Ещё из продуктов повседневным спросом у яванцев пользовался в том числе сахарный тростник.

Во внешней торговле огромным спросом пользовался яванский перец, одна из трёх основных специй, которые давала Юго-Восточная Азия. Мускатный орех, который по-индонезийски называется «pala», и гвоздика – это те самые Острова Пряностей, или Молуккские острова. А Ява – это качественный чёрный перец. Значительные посадки крестьян были связаны с ним.

Для самообеспечения было и суходольное земледелие, с помощью которого выращивались овощи и травы, которые использовались в пищу в качестве добавок. Поливное земледелие называется савах, суходольное – ладан.

Рост государства способствовал товарообмену между яванскими районами. Это, видимо, тоже было источником процветания и взаимодополняемости. В таких условиях очень важно иметь большое государство, потому что тогда вам не надо производить всё или зависеть от внешнего товаропроизводителя. Вы можете в разных районах своей территории производить необходимые вещи. Где-то заниматься рисоводством, где-то – выращивать мясной скот, например, птицу, рыбу, перец.

Мы понимаем, что такие продукты, как перец, а тем более ароматная древесина или смолы, которые надо добывать в лесу, не связаны с пищевой безопасностью, они нужны для продажи. Тонны смолы нужны не вам, а тем же китайцам для ароматных палочек или медицинских снадобий. Значительная часть деревенских жителей была на этих промыслах. Не случайно я говорил про великий морской путь времён Римской империи, потому что уже с того времени все эти товары были хорошо известны на Западе и на Востоке. Огромный спрос порождал специализацию труда. Крестьяне, которые занимались добычей этих экспортных товаров, должны были покупать у соседей продукты питания. Это породило определённый тип жизни.

Яванская община не такая большая, как индийская, в ней, наверное, нет такого большого социального разброса. Но там тоже есть ремесленная стратификация. В деревне могут появиться отдельные ремесленники, которые производят мебель для нескольких огромных областей, стулья, например. Другие будут делать столы. Но поскольку в основном это атрибутика знатных людей, в основном нужно плести циновки. Люди в массе своей сидят на земле на циновках. Циновка должна быть красивой, крепкой. Из циновок можно делать стены. На них огромный спрос.

Яванцы породили несколько вещей, которые и утилитарны, и исключительно эстетично привлекательны. Одно из них – яванский крис, кинжал с пламевидным лезвием. Такой есть в Москве, в коллекции Музея Востока. Там долгие годы работала замечательная женщина по фамилии Чукина. Она оставила подробное описание монографического плана разных сторон яванской, индонезийской культуры, в том числе этих самых крисов. Неплохая коллекция крисов есть в запасниках и некоторых других музеев. Крис, который по-явански называется «пусака», был священной реликвией семьи, которая передавалась из поколения в поколение. Это был атрибут благородного человека. Во время Средневековья их становилось всё больше и больше. Без него нельзя было выйти из дома. Он становился своего рода шпагой, оружием благородного человека. Они стоили безумно дорого. Остались предания о том, как они делаются. Кузнец-волшебник должен был держать пост, на протяжении многих лет совершать индуистские практики, и потом уже, совершая тапас, т.е. отшельничество где-то в горах, заниматься выковкой криса. Если он предназначается князю или царю. У простых людей всё попроще. Но им нужны другие произведения металлургии: молоты, небольшие серпы алу-алу для жатвы.

М. Родин: Производство криса – это сложная экономика. Должны быть месторождения, люди, которые занимаются добычей металла, люди, которые его обрабатывают, кузнецы. Это всё на Яве было хорошо развито?

М. Ульянов: Кое-что было на самой Яве. Её рельеф достаточно гористый. Но главное, что Ява была встроена в систему внутренних коммуникаций. Очень много полезных ископаемых, металлов было в малайском мире. Это золото и серебро, оловянные, медные рудники на Малаккском полуострове, на Суматре. И это как раз было одним из условий товарообмена: продовольственные товары яванцев на полезные ископаемые соседних территорий.  

М. Родин: Они закупали металл, а в обмен продавали готовые изделия?

М. Ульянов: Совершенно точно. Существует археологический материал, который касается в основном современного Таиланда. В Юго-Восточной Азии традиция изготовления болванок сначала из меди, а потом из бронзы недалеко от мест извлечения руды восходит ещё к III тысячелетию до н.э., если не раньше. На изгибе Меконга на границе между Таиландом и Лаосом часто идут интенсивные раскопки. Известна Пещера духов, и другие. Уже для этого времени там были найдены шахты, недалеко от них, на пересечении путей, где можно получить добавки, огромные склады, где хранились болванки. Найдено большое количество этих болванок. На баржах перевозилась они, а не сама руда.

В Средние века от большой потребности в меди пострадали китайцы. В Танской, Сунской империях были распространены чохи, монеты с дырочками, нанизываемыми на верёвки. Они уходили в Юго-Восточную Азию, в том числе в Индонезию и прежде всего на Яву. На это жаловались китайские чиновники. Императорский двор издавал законы, препятствующие вывозу медной монеты в Юго-Восточную Азию. Потому что она часто шла на переливку. Но ничего не помогало, потому что яванцы всегда могли предложить мешочек перца, или ещё что-нибудь, и ни один чиновник не мог устоять.

М. Родин: Эта экономика была денежной? Как происходил обмен?

М. Ульянов: Для периода конца Матарама и начала правления Аирлангги есть археологические находки монет. Я специально этим вопросом глубоко не занимался. Но есть исследования, которые показывают, скажем, наличие золотой монеты. Она обладала большой стоимостью, ею можно было пользоваться в крупных сделках.

У нас есть китайские источники, которые говорят о том, как была устроена система чиновничьего управления. Из них мы можем узнать, что основную часть зарплаты яванский чиновник получал в литрах риса. Всё-таки и в более позднее время ещё сохранялась натуральная форма. И, судя по китайским источникам, использовались китайские медные монеты, как я уже упоминал. И даже ляны серебра, которые в более позднее время были в ограниченном внутреннем обороте.

Монета, в принципе, была, но не имела того характера, как в средневековой Европе, где были монеты с изображением каждого императора.

М. Родин: Скорее всего, и налоги платились натуральным образом: с каждого хозяйства брали то, что оно производит. И потом оно уходило на продажу через централизованную администрацию.

М. Ульянов: Это одно из важных и постоянных упоминаний в надписях. Были должности сборщиков налогов. Их было много, не все они расшифрованы. Но хорошо изучены три из них. Это пангкур, таван и тирип, например. В разных надписях сообщается, как они ходили от общины к общине и в какие коллизии они попадали. Эти трое были чуть ли не главами ведомств. Т.е. достаточно высокопоставленными чиновниками с неплохой зарплатой. Были чиновники с более низким статусом. В этом не всегда просто разобраться, поскольку есть только упоминания их в надписях. Но очевидно, что они собирали налоги непосредственно в пользу носителя высшей власти: упоминается, что это сборщики налогов монарха.

М. Родин: Есть рака, мелкие князьки, которые аккумулируют у себя избыток продукции, которую можно продать на внешнем рынке. Параллельно есть раджа, который тоже делает это. Я правильно понимаю, что в этот момент никакой монополии на внешнюю торговлю не было, и в некотором смысле раджа конкурировал с рака, которые ему подчинялись?

М. Ульянов: Вы упомянули только двух участников социальных действий, махараджей, как носителей высшей власти и рака, как носителей власти на местах, сначала приравненной к монархической, но потом уменьшающейся. Но когда мы говорим о Юго-Восточной Азии, и островной в том числе, мы обязаны начинать с общины. Община стоит на первом месте. Монарх, рака и прочее – это придатки к ней. Торговля, ремесло и прочее в ранний период во многом пользуется автономностью. И здесь князья выступали в качестве покровителей, обеспечивали безопасность этой торговли. А чем и как торговать – решали сами купцы. По аналогии с Ганзейским союзом были торговые корпорации, определённое право. Правовые аспекты подтверждаются самыми разными надписями. Общины бывали и торговыми, и ремесленными, они имели право торговать.

По мере становления централизованного государства идёт усиление центральной власти. Свобода всё более ограничивалась. Но это выражалось в основном в налоговой части. Носитель высшей власти, рака, и потом махараджа, обеспечивал безопасность и, главное, гарантировал безопасность купцам, которые приезжали извне. В более поздних китайских и арабских источниках мы видим упоминания торговых постоялых дворов, например, где купцам гарантируется безопасность, предоставляется помещение, и, если надо, еда. Когда появляются мусульмане, им предоставляются молельные комнаты, или, в индуистский период, места для жертвоприношений.

М. Родин: То есть община сама определяет, что и кому продавать. Общине могли подарить землю и не облагать её налогами.

М. Ульянов: У общины земля была всегда. Предки приехали сюда во II или I тысячелетии до н.э. и заняли эту землю. Очень важно разделять понятия власти и собственности. Хотя понятия владения и распоряжения собственностью, как было в римском праве, здесь ещё нет, но всё равно это явление существует. Владение землей – изначальная прерогатива общины, дарованная, может быть, богами, но никак не волеизъявлением какого-то носителя высшей власти. Это касается центральной Явы. А когда речь идёт о переселении на восток, там, видимо, имели место и явления миграционного характера. Но всё равно владение землёй оставалось за общиной.

Ява, может, поменьше Японии, но аграрных земель здесь гораздо больше, потому там была избыточность населения. Когда речь шла об освобождении от налогов, если часть земли общины обрабатывается в пользу храма или аристократа, то здесь могло быть несколько аристократов. И община для каждого отдельного аристократа обрабатывала эту необлагаемую налогом землю не всю жизнь, и даже не весь год, а отдельный сезон. То есть людей настолько много, и социальные связи настолько запутаны, что работа идёт три месяца в пользу такого-то аристократа, который защищает эту общину, потом через три месяца приходит другой аристократ, и т.д. Гораздо надёжнее было договориться с государством, чтобы какие-то отдельные сима, земли, были переданы храму, который государство здесь хотело построить. И тогда их обрабатывают крестьяне этой общины, но отдают урожай этому храму и с них не берёт налог государство. И государство ничего не может сделать, не может поставить флаг и сказать, что это его земля. Это в голову не придёт.

Власть – как некая защитная плёнка, которая обволакивает территории. Между ней и общиной существует система договорённостей, которая носит не устный характер, а божественный. Она санкционирована тысячелетней традицией, которую никому не придёт в голову переступать.

М. Родин: Следующий этап – X-XI вв., время Аирлангги, героя, на котором мы закончили нашу предыдущую программу. Это уже более восточная Ява. Насколько я понимаю, основной сюжет, который тогда происходит – вымывание средней прослойки князей-рака и усиление центральной власти.

М. Ульянов: Совершенно точно. Уже в IX веке рака постепенно теряют свою княжескую роль. Само название остаётся, оно постепенно становится частью аппарата управления. Там были должности, в состав которых входили ракараяны. Это, видимо, изначально названия высших должностей. Постепенно рака утрачивают властные функции и просто выполняют чиновничьи функции.

Когда начинается правление Аирлангги, яванская государственность выходит на новый этап своего развития. То, что называется размытым словом «централизация», имеет смысл. На востоке Явы, в бассейне реки Брантас, куда во времена Балитунга, еще в начале Х века, был перенесён политический и экономический центр, огромного количества промежуточной прослойки просто не существовало изначально. И там ситуация вернулась к изначальному положению, но на выигрышных для высшей власти условиях. Не было аристократии в прямом смысле, родственников династии, и местные династии не были столь интенсивно встроены в структуру высшей власти. И некоторые из них, это видно на примере разгрома Матарама шривиджайцами, некоторые из них с удовольствием встали на их строну, и вместе громили столицу. Но их было немного. За ними были сравнительно больше владения. Они вступили в другую форму отношений с высшей властью. И в этих условиях произошёл исторический парадокс, который очень любят историки, но очень не любят политики. Когда политик добивается успеха, он проигрывает. Победа над врагом может буквально на следующий день обернуться абсолютным поражением.

Вот и в этом случае перенос столицы в результате борьбы над промежуточной аристократией – это, конечно, победа. Вначале для высшей власти это было неплохо, но потом выяснилось, что промежуточная аристократия, рака или раджи, играли роль своего рода магнатов. У них огромные территории, и даже если они не претендуют на высшую власть, высшая власть от них очень зависит, потому что они организовывают жизнь общества на местах. Здесь возникает новая ситуация, с которой потом столкнулся Аирлангга, и ничего не смог с ней сделать: ему начинают напоминать, что его династия происходит от богов, поэтому его удел – сакральная сфера, а управлять должны те, кто от земли. Сакрализация высшей власти оборачивается в экономическом и культурном плане не так, как, видимо, хотели сами монархи. Она ослабевает её: они вынуждены заниматься религиозными вещами: пока происходят битвы, собираются налоги, ты сидишь где-то в горах, постишься и смотришь в стенку.

Аилангга пытался с этим бороться, но у него ничего не получилось: он сам ушёл в горы. Общество не приняло его модель передачи власти дочери. И то решение, которое он смог предложить, были единственно исторически понятным: разделить владение на две части, новые земли отдать младшему сыну, старые – старшему. И они потом около четырёх десятков лет между собой дрались, пока не возникло новое государство.  

М. Родин: Но тем не менее Аирлангге удалось укрепить экономику государства. Он занимался и дорогами, и укреплением безопасности на дорогах и в портах. Расскажите про это.

М. Ульянов: Здесь мы должны смотреть, в какой период правления это происходило. В римской истории любят вспоминать про Траяна. Но редко упоминают, что все его походы, которые отражены на знаменитой колонне Траяна, произошли буквально в первые пару лет его правления. Все остальные годы были для него тяжёлые, и таких побед не было вообще. Так же и здесь. Начало правления Аирлангги – это полный коллапс после нападения Шривиджаи. Столица и общество чувствовали потребность в высшей власти. Аирлангга чем-то напоминает Сукарно, первого президента Индонезии, поскольку тоже и балиец, и яванец одновременно. И тот и другой выполняли одну и ту же функцию: они слепляли государство из разрозненных территорий. Не случайно Аирланнгу особенно любили в сукарновский период.

Экономическая и политическая свобода в этот период была обусловлена потребностью общества в восстановлении. А потом в какой-то момент начинается неповиновение правителей отдельных областей. Судя по архитектуре, Аирлангга показывает им своего рода фигу. Они привыкли, что культ в основном шиваистский. Шива – это разрушитель. Он – третий из триады, наряду с Брахмой и Вишну. С Шивой заканчивается один цикл и начинается другой. Брахма что-то создаёт, а Шива разрушает. Аирлангга, чувствуя, что его начинают выталкивать в сакральную сферу, предложил совершенно другой культ: Вишну. Он находится посередине между Брахмой и Шивой и уравновешивает их, обеспечивает развитие, и т.д.

Компромиссом стало то, что его начали обожествлять. То, что потом будет называться «девараджа», «царь-бог». Ещё в конце Матарама правителю об этом намекали, но он не был богом. А здесь ему говорят ни во что не влезать, особенно в престолонаследие. Кто будет править – решат после него. А он бог. Культ девараджи появляется отдельно, но в общем для всех государств Юго-Восточной Азии. С XI, и особенно в XII-XIII вв. это становится важнейшим культом высшей власти. В Кедири, в Сингасари, в следующем периоде истории яванской государственности, складываются новые политические условия. И крайне мало кто из правителей мог взять на себя функцию либо реформаторов, либо военачальников. И если такие люди появлялись, об этом всегда говорят.

М. Родин: Когда Матарам разделился на две части, Джанггалу и Панджалу, изменилась ли экономика?

М. Ульянов: Джанггала – это район Сурабая и устья реки Брантас. Там была новая знать, и центральная власть была послабее. А в классической средней части Брантаса, которая ещё изгибается на запад и сближается с районами классической центральной Явы, ещё удавалось сохранять то, что было при Матараме, достаточно сильное влияние государства на экономические процессы. По крайней мере, все общины были, очевидно, переписаны.

Уже с того периода вёлся царский суд. Правовая система является одной из важнейших частей устройства государства. Среди всех надписей сохранилось буквально 7-8 для разных периодов, которые свидетельствуют о работе суда. Благодаря этому можно составить представление о том, что уже начиная с IX в., если была какая-то несправедливость со стороны государственных чиновников, или община могла передать землю во временное владение на условиях, условно говоря, аренды, а арендатор не платил деньги, община могла обратиться в суд. И суд от лица царя проводился ракараяна мапатихом, фактически первым министром. Это мог быть брат либо сын царя, будущий наследник, или кто-то из великих князей, если говорить языком русской культуры. Судя по всему, решения принимались достаточно быстро.

Судя по всему, в начале Х века, в момент переноса столицы, эти суды работали достаточно интенсивно. Это говорит о том, что власть нашла какой-то механизм, где она не зависела от чиновников и местных правителей, а сама непосредственно помогала общине решать экономические вопросы. Судя по всему, уровень правовой культуры был достаточно высокий. Есть терминология, которая не всегда индийская. Есть заимствованные слова, но используемые в яванском языке в конкретных случаях в своём смысле.

М. Родин: Это обычное право, или оно зафиксировано на бумаге?

М. Ульянов: Об этом сложно говорить на всю глубину. Но работы на эту тему показывают, что есть два вида права: адатное, традиционное право, которое существует в общине само по себе, данное предками, богами и духами, а есть свод законов. Поскольку многие структурные институции были заимствованы из государств южной Индии, но имели санскритские названия, то вместе с ними были заимствованы и правовые тексты, дхармашастры, в которых были описаны разные правовые ситуации. Они явно переводились с санскрита. А потом их аналоги создавались при дворах правителей. За основу брались известные на русском языке Законы Ману и Артхашастра, если я не ошибаюсь. Есть упоминания аналогов в этот период, и сохранились тексты от позднего периода, Маджапахита.

Судя по всему, количество текстов подобного рода было достаточно велико. Мы видим по упоминаниям договоров, которые можно было заключить или заверить в таком суде. Их все вместе называли индийским словом джаяпатра. По-видимому, внутри них различали договора купли-продажи, найма, аренды, займа, и т.д. Отношения в каждой из этих сфер регулировалось дхармашастрами.

Я не берусь судить, насколько это соответствовало правовой культуре европейского общества, римскому праву. Но оно вполне лежало в русле индийской правовой культуры.  

М. Родин: Вы говорите о сложных правовых операциях. Это говорит нам о сложности общества этого периода.

М. Ульянов: Напомню про законы Хаммурапи. Это уже был не первый свод законов, и там всё это уже было.

Яванская государственность в этом отношении располагалась в орбите индийской политической и правовой культуры. С точки зрения практики она, видимо, достаточно быстро от неё отелилась. Потому что в текстах минимум санскритских заимствований. Основные формулы церемониальных действий сугубо яванские. Но тем не менее в индийской культуре это нарабатывается с начала I тысячелетия как минимум. Это не первоисточник, но вполне нормальное заимствование.

М. Родин: Следующий период – Маджапахит, сильное государство, которое потом возникает. Это уже другая история. И про него нужно отдельно говорить.

М. Ульянов: После Аирлангги следующий блок – это Кедири и Сингасари. Это XII-XIII вв. Потом – хорошо описанное в деталях монгольское нашествие, 1280-90-е гг., там вспышка информации благодаря огромной вставке в Параратон, это такой письменный источник. Потом, начиная с конца XIII в. и до начала XVI в. (Маджапахит застал приход португальцев) – это отдельный период, островная империя, прообраз современной Индонезии. Это время, когда государство выходит за пределы Явы и претендует на контроль над всем регионом, включая не только Суматру и Малаккский пролив, но и Малаккский полуостров. Там она столкнётся с Аютией, появятся ещё китайские интересы. Там уже будет геополитика на уровне двух регионов: Юго-Восточной и Восточной Азии.

М. Родин: А перед этим предлагаю отдельно поизучать религию и культуру этого времени. Там много всего интересного.

М. Ульянов: Здесь можно разделить религию и архитектуру, храмовое строительство. Самая большая и хорошо сохранившаяся яванская буддийсукая ступа – Боробудур. Есть шиваистский храмовый комплекс Прамбанан. Он тоже хорошо описан, много иллюстративного материала. И очень хорошо показывает, как на уровне изменений религиозных воззрений меняется идеология высшей власти. Поскольку кроме храмов ещё сохранились статуи и рельефы. Буквально каждый артефакт очень хорошо изучен.

По истории литературы очень много новых материалов в книге об истории яванской литературы ван дер Молена, которую перевёл на русский язык Александр Константинович Оглоблин. Мы можем говорить о том, как развивалась яванская придворная литература. Литература носит придворный характер. Значительная часть произведений создана на сюжеты Махабхараты и Рамаяны. Об этом тоже неплохо бы узнать, потому что с конца XVIII в. открытие Махабхараты являлось одним из условий создания филологии в европейской традиции. С первых переводов Махабхараты начинается сравнительное языкознание, и т.д., и т.п.