Что такое меле, и почему именно этот вид турнирного боя самый древний? Как возникли и развивались особые турнирные доспехи? И насколько сложно современному человеку обучиться искусству конной сшибки на копьях?
Об истории средневековых турниров, турнирного вооружения и секретах джостинга рассказывает автор и организатор Турнира святого Георгия, «практикующий» рыцарь Дмитрий Викторович Савченко.
Михаил Родин: Сегодня у нас достаточно редкая программа: у нас в студии нет никакого доктора исторических наук, и даже кандидата исторических наук нет — человек, который у нас в гостях, если мне память не изменяет, вообще художник по образованию, правильно? Преподаватель, по-моему, даже?
Дмитрий Савченко: Совершенно верно. Преподаватель рисунка и живописи.
Михаил Родин: Дмитрий Викторович Савченко, автор и организатор Турнира святого Георгия, имеет полное право находиться в этой студии, потому что у него есть уникальный опыт в теме, которую мы сегодня будем обсуждать. Мы будем говорить про рыцарские турниры. И одно дело теоретизировать, что-то рассказывать про историю, о которой мы, естественно, поговорим, но опыт сшибки на коне, когда тебе в голову прилетает копьё — это не у многих есть!
Дмитрий Савченко: Лучше когда не тебе, лучше когда ему [сопернику] — это веселей.
Михаил Родин: Вот сразу видно, опытный человек, понимает, о чём говорит!
Как я уже сказал, Дмитрий является организатором Турнира святого Георгия, который пройдёт на майских праздниках в Москве, и это уже не первый год. Мы сегодня с ним будем говорить про эволюцию турниров, о том, что это такое, с чем это едят, как менялись доспехи, правила. Потому что есть такое ощущение, — как и в дуэлях, и вообще в разных сферах жизни — что это такой законсервированный красивый праздник, у которого есть чёткий регламент. Но, насколько я понимаю, это не так, он менялся. Когда вообще возникли первые турниры и как они выглядели?
Дмитрий Савченко: Тут можно подходить по-разному: можно копнуть совсем в глубь веков и сказать, что, может быть, прообразом рыцарских турниров были какие-то состязания римских всадников эквитов. Собственно сословия всадников — в какой-то степени это прообраз рыцарства, а рыцарские турниры невозможно себе представить без сложившегося рыцарского сословия. В классической форме рыцарство у нас зарождается где-то на рубеже VII–VIII веков, а расцветает к XI веку: 1066 год, битва при Гастингсе — собственно один из ярких дебютов рыцарской конницы на полях сражений; 1095 год, Клермонский собор — начало крестовых походов. Ну и тогда же примерно, если в Интернете забить «рыцарские турниры», всплывает имя Жоффруа де Прейли, французского рыцаря, который написал правила первых турниров, и на турнире его и убили.
Михаил Родин: По этим же правилам?
Дмитрий Савченко: Да, в том же 1066 году по тем правилам, которые он в тот год написал. И вот это начало возникновения рыцарских турниров. А что касается их конца, моё мнение заключается в том, что никакого конца не было, они не заканчивались, потому что они проводятся и сейчас. Могу объяснить, почему. В 1559 году на рыцарском турнире убивают французского короля Генриха II…
Михаил Родин: Это знаменитая история, когда копьё раскололось?
Дмитрий Савченко: Да, он сражался против графа Монтгомери, там детектив: может быть, оруженосец ему недостаточно хорошо закрыл забрало — доспехи второй половины XVI века довольно эффективно защищали от всех вот этих вещей, но вот это произошло. И вроде как это окончание средневековой истории рыцарских турниров, но на самом деле она не закончилась, потому что рыцарские турниры продолжали эволюционировать. В XVIII веке они приняли интересную форму кавалькад, или каруселей, например, это то, что устраивалось у нас, Екатерина II устраивала, граф Орлов.
Михаил Родин: Но это уже не соревнования, это чистое шоу, насколько я понимаю?
Дмитрий Савченко: А вот это вообще очень интересная тема. Рыцарский турнир-то и в Средние века не то чтобы был совсем соревнованием, там история гораздо более интересная, я могу даже на примерах рассказать. Это были мероприятия очень яркие в этом отношении; и для самих участников, ну, по крайней мере в период их расцвета (это XV век, та тема, которая мне наиболее близка), они представляли некий микс из спорта, политики, театрализованного представления, демонстрации своего статуса. И причём в этом перечне явлений спортивная составляющая находилась далеко не на первом месте.
Михаил Родин: Давай по порядку: ты говоришь, что конца нет? И в XVIII, и в XIX веке какие-то конные «эксперименты» на тему были?
Дмитрий Савченко: Конечно, были. Вот мы недавно даже смотрели фотографии с рыцарского турнира в Барселоне в 1929 году — были попытки взять музейные доспехи, надеть их на каких-то мужчин и что-то изобразить на лошадях. Ну, тема-то интересная.
Михаил Родин: Но это просто уже не социальное явление, поскольку рыцарства нет, но мужики любили побиться?
Дмитрий Савченко: Рыцарство есть, но оно просто сейчас не про турниры, оно немножко про другое. Я могу рассказать: в мире сейчас проводится единственный турнир, который санкционирован королевой Великобритании, называется «Пасхальный турнир», происходит в городе Лидс при музее Royal Armouries. Призом (он, как кубок Стэнли, не вручается в руки, а переходящий) является охотничий рог королевы, артефакт XV века. И человек, который выигрывает этот турнир, совершенно официально в течение года имеет право называться чемпионом юбилейного рога королевы.
Михаил Родин: А эта традиция не прерывалась, получается?
Дмитрий Савченко: Нет, конечно, прерывалась, это тоже новодельная вещь, но просто мы заговорили о настоящем рыцарстве — ну и вот, есть турнир, санкционированный настоящей королевой, которая имеет право посвящать настоящих рыцарей.
Михаил Родин: Хорошо, давай вернёмся к началу и всё-таки попытаемся проследить эволюцию. Ты говорил про Жоффруа, этого замечательного человека, который придумал первые турнирные правила и которого же убили по этим правилам — из чего мы делаем вывод, что сражались достаточно серьёзно, то есть с тем же оружием, которое было на поле боя, и в тех же доспехах, правильно?
Дмитрий Савченко: Да, первые турниры, судя по всему, были очень похожи на настоящий бой. Единственное что, я почему говорю «судя по всему, вероятней всего», потому что мы, конечно, не знаем, где и как прошёл вот прямо самый первый турнир, до которого не было ничего; я, по крайней мере, не знаю, может, кто-то и знает. Так вот, судя по всему, первые турниры были похожи на настоящие сражения, они сопровождались определённым ритуалом, вызовом; всё-таки это не война, но очень близкая к ней история. И основа первых турниров — это свалка, стенка на стенку. Собственно само слово «турнир» — это обозначение схватки двух отрядов рыцарей, а вовсе не история, связанная с поединками, когда ты выходишь один на один, благородно, бросив перчатку.
Михаил Родин: Схватка конная?
Дмитрий Савченко: Конная, разумеется. Военное искусство Средних веков — до века XIV, когда на полях сражения о себе заявила высоко мотивированная и хорошо организованная швейцарская пехота, как, скажем, в битве при горе Моргартен, тогда они первый раз австрийцам очень серьёзно по шапке настучали — всё воинское искусство этого периода Средних веков конное. Пехота не воспринималась как что-то серьёзное и достойное внимания.
Михаил Родин: Это сшибка двух отрядов, да, изначально?
Дмитрий Савченко: Это сшибка двух отрядов: либо она могла начинаться с копейной сшибки, либо они сразу зарубались на каком-то коротком клинковом оружии. Это была основа, это и есть «турнир» это называется «бугурт» или же это можно называть «меле» («la mêlée à l’ancienne » по-французски) «свалка по-старинному». Здесь есть большой смысл, потому что для того, чтобы выставить этот отряд, надо быть очень уважаемым серьёзным человеком. Надо обладать в том числе и политическим весом, чтобы собрать себе достойную команду, которая будет за тебя выступать. Это твои соратники, твои братья по оружию, твои единомышленники; вам есть с ними о чём побеседовать помимо побед на турнирах. Соответственно, чем мощнее твоя команда, чем сильнее в ней бойцы, тем больше у тебя авторитета. Вообще турнир изначально организовывается благородными людьми для того, чтобы в рамках этого мероприятия не зрителям, не какой-то там абстрактной черни или каким-то посторонним, а таким же уважаемым благородным людям, как ты сам, показать, что у тебя в этой жизни всё хорошо.
Михаил Родин: Но это же не спортивная команда, а реальный отряд, который с тобой потом пойдёт на войну?
Дмитрий Савченко: Бывало по-разному: можно же прочитать и про турнирные братства, и про какие-то группы, собиравшиеся именно ради участия в турнирах.
Михаил Родин: Но всё равно это явно не сборная солянка всей Европы?
Дмитрий Савченко: Конечно. Это какое-то землячество, или это люди, состоявшие в рамках, может быть, какого-то одного ордена — безусловно их что-то объединяло. Мы же помним, когда об этом говорим, что в Средние века как таковые национальности ещё не сложились, и восприятие «свой-чужой» было, с одной стороны, корпоративное, потому что рыцарство — это институт, корпорация и принадлежность к этой корпорации сама по себе имеет довольно серьёзную роль; а с другой стороны, это история очень местечковая, когда житель Баварии одинаково искренне ненавидел что французов, что жителей Саксонии.
Михаил Родин: Смотри, а вот в этом меле, с которого всё начинается, вообще какие-нибудь правила были? Что там за оружие, какая была цель? Собственно, убивали-не убивали?
Дмитрий Савченко: Судя по судьбе Жоффруа, убивали. Схватка эта, меле, вообще штука довольно опасная: можно упасть с лошади и если тебя вытащить не успеют, особенно если отряды большие, тебя просто затопчут. Оружие, судя по всему, изначально было боевое. В принципе целью рыцарских турниров, в отличие от войны, никогда не ставилось убийство противника. Противника надо было взять в плен, продемонстрировать своё превосходство, получить за него выкуп, может быть, забрать его лошадь. Но цели вот прямо убить его не было. Ну, случалось, конечно — если уж случилось, то что делать…
Михаил Родин: То есть это реально маленькая войнушка такая?
Дмитрий Савченко: Маленькая войнушка, но по каким-то правилам. Например, нехорошо бить в лошадей, нельзя это делать, потому что неблагородно.
Михаил Родин: Ну, на войне, я думаю, это тоже не очень ценилось.
Дмитрий Савченко: Да мы на самом деле… по крайней мере я — не верю, судя по тем вещам, которые я читал, в какие-то рыцарские кодексы на войне. Были, конечно, яркие индивидуальности, которые пытались всё это соблюдать, но всё-таки цель войны — победить противника. Как говорил Сунь-Цзы, «путь войны — это путь обмана».
Михаил Родин: Ну понятно. У нас была даже отдельная программа про то, как переживали дворяне, что портились нравы на войне. А вот смотри: насколько тяжело было не убить? То есть ты говоришь, было боевое оружие — это что, прямо вот отточенное копьё? Как у него выглядит наконечник, что там за меч — прям острое всё?
Дмитрий Савченко: Видимо, в начале развития рыцарских турниров всё-таки, да, оружие использовали боевое. Потом постепенная их эволюция привела к эволюции и оружия, которым сражались. Появились разнообразные турнирные наконечники, «коронели» так называемые, мечи — сначала оружие затупленное, а потом и специальные модели, которые использовались только на турнирах: например, это мечи и булавы для того же самого меле, которые изображены в турнирной книге Рене Анжуйского. Это же, по сути, специальные спортивные снаряды, к войне уже не имеющие практически никакого отношения.
Михаил Родин: Они деревянные, если мне память не изменяет?
Дмитрий Савченко: Булавы деревянные, а мечи там стальные нарисованы, но они широкие, у них отсутствует колющая часть. Ну, она не то чтобы совсем отсутствует, она просто имеет интересную форму, которой тыркнуть можно, а проткнуть, наверно, уже нельзя. По такому принципу всё это развивалось. Вообще по мере развития рыцарских турниров всё-таки люди старались всё дальше и дальше уходить от того, чтобы ближнего своего покалечить и убить. Правда, до последнего момента это всегда происходило. И случай с Генрихом II, который мы сегодня уже упоминали, тому подтверждение. И даже я знаю летальные случаи на современных турнирах — если мне память не изменяет, в 2004 году последнего дядьку убили, причём практически повторился случай с Генрихом II: щепка — глаз — травма мозга — и всё. Ну, как в любом контактном виде спорта случаются нюансы, но, я уже сказал, цели убить-покалечить не ставили. Поэтому, по мере эволюции вооружения, доспехостроения и вообще развития технологий появляется специальное снаряжение для участия в турнирах.
Михаил Родин: А вот давай прямо подробно разбирать. Ты упомянул коронели, специальные наконечники — как они выглядят? Я, на самом деле, когда их первый раз увидел, аж испугался: не выглядят они, как безобидная штука!
Дмитрий Савченко: Они и и не являются прямо совсем безобидной штукой, но если сравнить с каким-нибудь бронебойным ланцетом, то да, разница приличная. Такой наконечник призван исключить проникновение за броню, снизить заброневое воздействие, будем так говорить, умными словами. Они разных совершенно форм были, их довольно много сохранилось: зубчатые, трёхгранные, четырёхгранные. Я видел вообще похожие знаешь на что — сейчас простыми терминами объясню, у меня нет возможности картинку показать, нужно напрячь воображение: берёшь кусок водопроводной трубы, три четверти дюйма, по краям его зазубриваешь и насаживаешь на копьё.
Михаил Родин: Корону такую делаешь. Ну, собственно, «коронель» то и означает.
Дмитрий Савченко: Корону, да, делаешь — вот такие тоже коронели были. Назначение наконечника, ещё раз — снизить возможность заброневого воздействия: с одной стороны, коронель цепляется за плоскости, как и острый наконечник, с другой стороны, если ты им попал, за счёт того, что у него несколько сравнительно коротких зубцов, площадь соприкосновения больше, энергия удара передаётся хорошо, а проникающая способность меньше, чем у боевого наконечника.
Михаил Родин: И, насколько я понимаю, там важная функция, чтобы он этими зубчиками зацепился за доспех, никуда не скатился?
Дмитрий Савченко: За доспех, за щит, да, он не даёт рикошетов. Мы же в какой-то степени занимаемся этим; как нам говорят, «практика — мерило истины», и есть практическое понимание, каким должен быть коронель, для чего он нужен и от чего он тебя может обезопасить. Так, он тебя может обезопасить от неуправляемых рикошетов: когда у тебя наконечник попал в сталь доспехов, но не пробил их, то сход этого наконечника предугадать невозможно, он может улететь и в лошадь, и в человека, куда-то не в то место, куда надо, воткнуться — лучше бы, чтобы рикошетов не было. Коронель от рикошетов эффективно довольно спасает.
Но в турнирном копье, если говорить о технике, страшен же не сам коронель, да и не наконечник тоже — это вот к твоему вопросу, а как можно было не убить. Не знаю: нет у меня личного опыта, не сшибался я на боевых копьях в доспехах XI–XII века, надо быть чрезвычайно мужественным дядькой, чтобы это делать. Но опыт мой говорит о том, что при столкновении двух всадников, если у тебя копьё не снабжено стопорной муфтой, она же аррет («arrêt »), который упирается в крюк на кирасе (это как сшибаемся мы в XV веке, на том же «Турнире святого Георгия»), то есть ты просто держишь палку, сжимаешь её подмышкой, вот так в упор, оно у тебя не упирается в доспех, и ты скачешь на лошади, встречаешься с таким же энтузиастом — при хорошем попадании ты его не удержишь, никакой силы человеческой не хватит. Оно либо уйдёт у тебя в сторону, либо его вырвет из руки, либо, если ты его прямо очень хорошо держишь, у тебя просто древко проскользнёт по руке у уйдёт назад. Этим регулируется сила удара.
Кстати, я упоминал битву при Гастингсе и гобелен из Байё, что изображает её события — если его рассматривать, там как раз видны два способа удержания копья: рыцари держат копьё верхним хватом и копьё в упор.
А постепенно, с развитием доспехостроения, с эволюцией турниров появляется то, о чём я говорю: крюк на кирасе и стопорное кольцо, которое упирается в него. Плюс к этому добавляется высокое рыцарское седло, в котором ты фактически стоишь, упираясь ногами в стремена, а ягодицами в высокую заднюю луку седла.
Михаил Родин: Как кресло получается.
Дмитрий Савченко: Да, наверное. Оно тебя эффективно держит, поддерживает за бёдра; ты облачён в кирасу, на кирасе крюк, в крюк упирается кольцо — таким образом вся система, копьё-всадник-лошадь, превращается в некий единый монолит. Я вот когда сшибаюсь на копьях со стопорным кольцом, даже копьё не зажимаю в кулаке.
Михаил Родин: Просто управляешь?
Дмитрий Савченко: Да, оно у меня лежит практически на открытой ладони, ладонь развернута пальцами вверх, пальцы на древке не сомкнуты — я просто поддерживаю копьё. Лежит оно на крюке, упирается в него. И вот этим движением руки я просто целюсь, контролируя движение копья, то есть я не держу его совсем. Но удар при этом получается монолитный, потому что если я хорошо упёрся кольцом в крюк, то при ударе оно не отыгрывается назад. Отсюда и одна из целей турниров XV века, вот нашего турнира — это собственно копьё сломать, потому что если ты, являясь такой целой системой, которая представляет собой совокупность всадника, лошадь и копье. И когда ты врубаешься в другого такого же всадника и хорошо попадаешь, то здесь уже не хватает прочности древка, оно не выдерживает и лопается. Можно посмотреть, есть много фотографий с наших турниров: копья прямо сгибаются в дугу, при том что они кажутся довольно толстыми и прочными. Снимки ловят иногда такие моменты, за долю секунды до того как древко лопнет: вот эти брёвна, на которых мы сшибаемся, просто сгибаются в дугу, а потом распрямляются и лопаются.
Михаил Родин: Про копья, кстати: есть же такой момент читерства в других современных турнирах, которого в средневековых турнирах не было: расскажи про бальсовые копья, уж коль мы начали разбирать это орудие. Дальше что там, за коронелем? Я так понимаю, есть вариант цельный?
Дмитрий Савченко: Этих аналогов в Средневековье не было — по той простой причине, что у нас Колумб Америку открыл… я сейчас не помню, в 1498-ом?
Михаил Родин: Первом.
Дмитрий Савченко: Значит, в 1491-ом году — а бальса-то произрастает в Южной Америке, ей неоткуда было взяться в Европе.
Михаил Родин: Какие-нибудь другие методы можно было придумать!
Дмитрий Савченко: Ну, не знаю, не знаю.
Михаил Родин: Опиши, в общем, суть этого предмета, который сейчас иногда используется на турнирах.
Дмитрий Савченко: Это такая современная история, бальсовое копьё: мы берём палку деревянную, делаем на ней металлическую втулку. В эту втулку вставляем наконечник из очень мягкой породы дерева, называется она бальса — она очень колкая, лёгкая, мягенькая такая. Плюс для зрелищности: этот наконечник мало того что довольно хрупкий, его ещё и продольно запиливают два раза — соответственно, при попадании в противника этот бальсовый наконечник разлетается красивым взрывом щепок. Причём надо сказать, что наши цельные копья, хорошо высушенные, которые мы используем, тоже иногда разлетаются взрывом щепок — я в этом не вижу особой разницы. Ну, бальса считается более безопасной, хотя там есть свои чисто технические нюансы, они не очень относятся к истории, наверное. Такая, знаешь, история про современность: есть такая штука, double strike называется, это значит умудриться пробить противника так, чтобы сломать об него мягкий наконечник и при этом ещё достать до него металлической втулкой, в которую он вставляется — вот тогда будет большой сюрприз!
Михаил Родин: Наверное, неприятный!
Дмитрий Савченко: Да, вообще, потому что человек же не готов к тому, что ты ему железкой вточишь — а тут можно его удивить.
Михаил Родин: Хорошо, а ваши копья же цельнодеревянные? Там толщина сантиметра четыре, наверно?
Дмитрий Савченко: Пять.
Михаил Родин: Пять сантиметров. Из чего сделаны?
Дмитрий Савченко: Мы делаем их из пихты: в источниках упоминается «fir» по-английски, это сосна, пихта, какое-то такое дерево. Мы делаем из пихты, нам нравится: нулевой сорт без ручков, все копья получаются, как однояйцевые близнецы. Наверное это не очень исторично… В Венском музее, например, хранятся оригиналы копий — они все такие кривулинки, разные немножко. В этом смысле то, как мы делаем одинаковые, наверно, не очень исторично, но, с другой стороны, получается справедливо.
Михаил Родин: Для всех одинаково.
Дмитрий Савченко: Да, для всех одинаково.
Михаил Родин: Вот мы поговорили о том, как менялось копьё, как менялась техника использования этого копья, а что с условиями использования? Я так понимаю, они тоже менялись, потому что мы говорили про то, что изначально турнир — это такая маленькая войнушка, то есть сшибка двух отрядов, но потом всё-таки это начало меняться и начали возникать именно поединки, то, что сейчас называется джойстинг, два рыцаря вдоль барьера — причём барьер не сразу появился, правильно?
Дмитрий Савченко: Барьер только с XV века появляется.
Так, ну давай попробуем разобраться по порядку. Неверно сказать, что джойстинг появляется только в Высокое Средневековье, в XIV-XV веке: на копьях сшибались собственно с момента появления рыцарства, потому что главное оружие всадника — это не меч, это копьё, и управляться с копьём — это основа для рыцаря. Видимо, и копейные поединки, и предварительный сход двух отрядов, которые вооружены копьями, были с самого начала турнирной истории. Но постепенно поединки на копьях набирают всё большую и большую популярность. Почему? На самом деле, как мне кажется, один из ответов кроется в том, что это просто.
Михаил Родин: Ничего себе «просто».
Дмитрий Савченко: Да, сшибаться на копьях просто. Раздобыть себе копьё, доспехи и даже лошадь и красивым выехать на турнир посшибаться на копьях проще, чем организовать партию в двести дворян, которые с тобой поедут.
Михаил Родин: Это да, согласен.
Дмитрий Савченко: Плюс от лошади, которая участвует в копейных сшибках — особенно в копейных сшибках через барьер, как это делалось в XV веке и как это делается сейчас на Турнире святого Георгия, потому что мы для выбрали мейнстрим реконструкции XV век , от такой лошади требуется не очень много. От неё надо, чтобы она в нужный момент начинала быстро бежать строго по-прямой и потом останавливалась, всю остальную работу сделает всадник. В меле же, в массовой схватке, от лошади требуется манёвренность, способность легко управляться, изменять направление в одну, в другую сторону, делать пируэты какие-то, осаживать по необходимости, выдавать взрывной галоп — делать то, что сейчас называется элементами высшей школы верховой езды. Понятно, что в Средние века школы как таковой не было, но лошадь для участия в меле, в схватке, в манёвренном бою, должна была обладать рядом выдающихся качеств. Раздобыть такую лошадь сложнее.
Михаил Родин: Их и обучали долго.
Дмитрий Савченко: Да, и научиться управлять такой лошадью тоже несколько сложнее, чем научиться не выпадать из седла, скача ровно по прямой. Более того, в XV веке устраивались — хотя я даже не уверен, может быть, и это можно называть турниром — устраивались, короче, состязания молодых людей, которые вообще не относились к знатному сословию, не принадлежали к сословию рыцарей. Например, в городе Аугсбург были знаменитые доспешные мастерские, производившие доспехи для очень многих регионов. У них был богатый склад-арсенал, и вот там ежегодно проводились состязания для молодых юношей. В нём могли принять участие люди, у которых не было средств, или необходимости, или того и другого, покупать себе доспехи. Таким людям доспехи выдавались из городской казны. Я вот, например, был Лондоне в музее Wallace Collection, где трудится мой добрый друг, доктор исторических наук Тобиас Кэпвелл (кстати, сам практикующий рыцарь, я с ним познакомился на турнире, когда каску ему сломал): там, среди прочего, экспонируется немецкий доспех-штехцойг для боя на копьях со следами многократной подгонки под разные фигуры владельца. На кирасе набит ряд отверстий, чтобы можно было регулировать шлем, который крепится на них, когда надо этот шлем посадить выше или ниже. Видно нарощенные пластинки на перчатках — кому-то доспех выдали, а перчатки оказались малы, надо было подкрутить железочку какую-то, и вроде перчатка нормально стала. Есть ещё ряд изменений, и при этом этот доспех буквально испещрён следами от копейных попаданий — видно, что он участвовал не в одном турнире, и, судя по всему, защищал отнюдь не одного всадника, то есть это была какая-то вещь, которая могла выдаваться: «Ну, ты попользуйся, потом сдашь обратно».
Что такие состязания по сшибкам на копьях были, это я знаю, а чтобы были такие же состязания по меле, я не знаю. В этом смысле меле сложнее, почётнее, это более благородная история.
Михаил Родин: Я правильно понимаю, что популярность джойстинга, сшибки двух рыцарей по прямой, породила некоторую специализацию доспеха: появились конкретно турнирные доспехи, которые предназначены только для этого действия?
Дмитрий Савченко: Да, совершенно верно.
Михаил Родин: Как они меняются? На войне ты в них не сможешь сражаться?
Дмитрий Савченко: Нет, это специальное спортивное снаряжение, оно никогда не использовалось на войне, только для турниров. Да, появляются специальные доспехи. Более того, появляются различные дисциплины внутри самого турнира. Вот если мы берём за точку отсчёта XI век и вот сейчас мы дошли до XV и так поставили условную — ещё раз повторюсь, очень условную — границу средневековой истории турниров в XVI веке, то этот период, с XI по XV век, развитие турнира не представляло каких-либо эволюционных изменений. То есть они изначально включали в себя какие-то дисциплины — на них и сшибались на копьях, и бились отрядами, и нет-нет да и пешком выходили — всё вот это наполнение было-было-было-было, а потом раз — в какой-то момент оно начинает и внутри себя эволюционировать. У нас уже появляются сшибки на копьях не простые, а мы можем так сшибаться, а можем этак сшибаться. Например, есть дисциплина, если по-немецки говорить… тут ещё я прошу прощения у слушателей, я иногда могу путаться в терминологии: дело в том, что мы с тобой говорим по-русски, а вся терминология частью английская, частью французская, а частью немецкая — иногда путаница возникает. Так вот, по-немецки, есть дисциплина «гештех» («gestech») так называемая, от немецкого глагола «stechen», «колоть» — это сшибки на копьях.
Есть три разновидности турнира типа «гештех»: «гештех высоких сёдел», «общенемецкий» и «гештех закованных в броню». «Гештех высоких сёдел», например, что подразумевает: мы сшибаемся на турнире в полевых доспехах, боевых, при этом используем высокие военные седла. Они специально сконструированы и сделаны так, чтобы, с одной стороны, помочь всаднику остаться в седле — из него довольно тяжело вылететь, — с другой стороны, нанести довольно сильный удар. Всё равно вылетают, ещё не было ни одного даже нашего Турнира святого Георгия, на котором не выбили всадника из седла, хотя все используют высокие седла. Но они всё-таки серьёзно помогают. То есть мы используем военные сёдла, мы используем военные доспехи, при этом мы берём большой щит, чтобы закрыть максимальную площадь своего тела щитом, и сшибаемся на копьях. А в то же время эта дисциплина развивается, и на базе «гештеха» появляется, например, специальный доспех «штехцойг», доспех для копейного боя. Это уже не полевые латы, это более поздняя история, второй половины XV века. Это шлем, на болтах прикрученный к кирасе, толстая кираса, развитый очень крюк — то есть такая специальная спортивная история. А параллельно появляется, с конца XV века, и в XVI особенную популярность набирает другая турнирная дисциплина, тоже на базе сшибки на копьях — называется «реннен» («rennen»). И для него доспех уже называется «реннцойг» («rennzeug»), он выглядит совершенно по-другому.
Михаил Родин: В чём разница?
Дмитрий Савченко: Доспеха «реннцойг»… у него очень развитая пластина. Она называется бувиер и закрывает нижнюю часть лица, шею, переходит в грудь, соответственно, сверху надевается шлем типа салада.
Михаил Родин: А, я понял: то есть доспех тебе ещё и лицо закрывает.
Дмитрий Савченко: Понимаешь, «штехцойг» тоже тебе лицо закрывает, но в одной из дисциплин «реннена» в качестве щита или вместо щита — не знаю, как объяснить, словарного запаса не хватает — использовалась металлическая рифлёная пластина, которая является частью доспеха. Если на «штехцойг» вешается деревянный щит как отдельная деталь, то здесь эта деталь металлическая, она интегрирована в доспех. Для «реннена» использовались специальные сёдла, иногда, как мы сказали про «гештех», высокие сёдла, которые помогают тебе усидеть. Для «реннена» также могли использоваться низкие гладкие сёдла, которые вообще не помогают тебе усидеть, и оттуда всадники будут летать. Под доспех-«реннцойг» практически не одевали защиту ног, например, им это не нужно было.
Важно понимать, что эти специальные доспехи для конного боя — «штехцойг», «реннцойг» — не предназначены для меле.
Михаил Родин: Неудобно, да?
Дмитрий Савченко: В меле в них не пойдёшь: в них невозможно двигаться настолько эффективно, да. Более того, в XVI веке появляется ещё и такая разновидность, как «механический реннен». Это доспехи со специальным встроенным часовым механизмом, и твоя задача уже в этих сшибках на копьях — попасть в определённую точку доспеха противника, нажать кнопку…
Михаил Родин: Да ладно?!
Дмитрий Савченко: Да, и тогда происходит срабатывание механизма, которое от противника отщёлкивает элементы доспехов. То есть ты в человека попадаешь…
Михаил Родин: А у него разваливается доспех.
Дмитрий Савченко: А у него доспехи разваливаются, да, пластины в разные стороны.
Михаил Родин: Красиво! И что, неужели на полном скаку можно попасть в какую-то кнопку?
Дмитрий Савченко: Не знаю, не пробовал никогда. Очень хочу попробовать, для этого надо найти ещё по крайней мере одного такого же энтузиаста, который захочет вбухать пару миллионов рублей в производство доспеха с этими механизмами, ещё надо найти мастера, который в принципе за это возьмётся и это сможет сделать. Когда-нибудь, может быть.
Михаил Родин: То есть мы поняли, что там масса дисциплин внутри того же джойстинга, сшибки двух рыцарей?
Дмитрий Савченко: Ну, не то чтобы масса, но они есть, они разные.
Михаил Родин: В количестве, что называется. У вас на турнире какая дисциплина?
Дмитрий Савченко: У нас «гештех» высоких сёдел, мы при этом не используем доспехи-штехцойги, хотя мы крепим к полевым латам турнирные шлемы — то есть это некая переходная форма от одного к другому.
Ты задавал вопрос про правила. Он тоже интересный, время от времени про это спрашивают, поэтому думаю, что стоит сказать: дело в том, что Средневековье, на самом деле, не знало никаких унифицированных турнирных правил. Было общее направление, вектор, в котором всё это двигается: «давайте постараемся друг друга не убить», ну и «лошадки ни при чём», грубо говоря. Вот эта основная канва, наверно, на всех мероприятиях присутствовала.
Михаил Родин: А так у каждого турнира свои правила?
Дмитрий Савченко: Да, организатор турнира мог составлять собственные правила, писать эмпризу, так называемую какую-нибудь. Правила нашего турнира, святого Георгия, в этом смысле историчны, потому что они, с одной стороны, не копируют какие-то конкретные правила какого-то конкретного турнира Средних веков, но являются компиляцией нескольких. В этом смысле они оригинальны, но и по своей сути, философии повторяют историю Средних веков.
Михаил Родин: Я же тебя позвал как практикующего рыцаря, поэтому мне просто интересно, вот смотри: мы описали турнирные доспехи — это такая большая консервная банка, вы едете вдоль барьера…
Дмитрий Савченко: Очень высокотехнологичная консервная банка!
Михаил Родин: Простите, пожалуйста! У тебя шлем прикручен на болтах к доспехам, то есть ты шеей двигать не можешь. Ты по прямой летишь к своему «товарищу», которого от тебя отделяет барьер. То есть там, по большому счёту, ты даже не можешь ниже положенного опустить оружие?
Дмитрий Савченко: Можешь.
Михаил Родин: Но это сложно, тем не менее? Я имею в виду, копьём попасть куда-то? Я к чему: вот казалось бы, а в чём искусство-то? Один чувак из рыцарей весит сто килограммов — Камин, по-моему, весит сто килограммов — а ты — килограммов девяносто…
Дмитрий Савченко: Я сто десять, извините.
Михаил Родин: О, сто десять, хорошо — значит, ты побеждаешь.
Дмитрий Савченко: Я сейчас работаю над собой: уже сто три.
Михаил Родин: В чём искусство? Вот в этот момент сшибки?
Дмитрий Савченко: Чувство лошади, управление ею, контроль копья. Очень важная вещь контроль копья, на самом деле, основополагающая, на втором месте после верховой езды. Что такое контроль копья — ну, это совокупность всего: это налёт часов, твой опыт; сколько ты там посвятил времени тренировкам, работе на снарядах — это физическая сила, потому что копьё тяжелое; это умение правильно положить копьё на крюк, потому что можно же не попасть на крюк. Я в шлеме, пристёгнутом к кирасе, не вижу своих рук, я не вижу того, что у меня там происходит, у меня нет возможности проверить.
Михаил Родин: Туда-не туда.
Дмитрий Савченко: Да, это можно только почувствовать. Всё это нарабатывается опытом. Я не хочу сказать, что это какое-то непостижимое искусство. Я уже говорил: сшибаться на копьях довольно просто. Человек, который уверенно ездит верхом, не боится всё это делать и у него есть желание — я очень быстро научу. Вообще там нет ничего такого. А вот опыт, налёт часов, соревновательная практика — вот это важно! В сшибках на копьях нужно играть не только с положением, не только с рысканьем копья, но и с тангажом.
Михаил Родин: Вверх-вниз?
Дмитрий Савченко: Да, вверх-вниз: от этого меняется угол соприкосновения с противником. Очень часто в сшибках бывает такое, что противник до тебя достал, а ты до него не достал, и наоборот — при том, что копья одинаковой длины, казалось бы. Но за счёт выбора этих углов атаки, куда ты бьёшь по направлению противника, ты выигрываешь сантиметр длины. А дальше происходит такая вещь, что если ты по нему первый попал, то его система развалилась, потому что удар настолько сильный, что это его бросит назад. И в этот момент он, скорее всего, по тебе не попадёт. Но бывает часто и так, что попали оба. Когда попали оба, ты уже смотришь, как они попали: какой у тебя был угол атаки, опять же, как ты держал копьё на крюке — ты можешь его либо сломать, либо не сломать; сломать лучше, чем не сломать.
Михаил Родин: За это очки просто даются — за то, что ты сломал у противника копьё?
Дмитрий Савченко: Да. Основа основ — это, конечно, верховая езда, многое зависит от неё, как ты сидишь: потому что, если я сижу хорошо, а противник сидит плохо — я много раз такое видел своими глазами — даже в ситуации, когда я по нему не попал, а он по мне попал, он может вылететь из седла от силы своего собственного удара.
Михаил Родин: Сам себя?..
Дмитрий Савченко: Ну, потому что копьё же у тебя приделано к кирасе, и когда куда-то хорошо попадаешь, тебя бросает назад. И если ты плохо сидишь, ты можешь улететь. И ещё ты можешь улететь, если ты хорошо сидишь, но тебя от твоего удара бросило назад, а тот товарищ тоже попал и он тебе ещё добавил. Куча нюансов.
Михаил Родин: Я правильно понимаю, что там очень важно поймать момент удара, и нужно, чтобы ровно в эту секунду вся система — ты, лошадь, доспехи, седло, копьё — всё было максимально жёстким, ничего не двигалось?
Дмитрий Савченко: Ну да, максимально жёстким, чтобы удар был сконцентрирован. Не знаю, я сшибаюсь ещё в разножке. Это мы сейчас открываем секреты, как стать успешным рыцарем.
Михаил Родин: «В разножке», это как — одна нога вперёд, другая назад?
Дмитрий Савченко: Да: у тебя левая нога, которая под щитом, она несколько вперёд. Это не значит, что они сильно разведены, как когда ты шагаешь. Ноги вытянуты, ты упираешься в стремена, но у тебя левая нога чуть-чуть впереди, а правая чуть-чуть сзади. Это делается для того, что в момент удара я наступаю на левое стремя, подаю корпус вперёд. У нас палки одинаковой длины, но если я наклоню спину вперёд, я могу дать себе сантиметров пять длины.
Михаил Родин: То есть ты неожиданно ближе оказываешься?
Дмитрий Савченко: Да. Плюс это задает импульс — для этого я наступаю на левое стремя, на внутреннюю ногу как бы. Это движение происходит не только за счёт спины, потому что могут мышцы не выдержать, удар серьёзный. В то же время у меня правая нога чуть-чуть сзади, потому что я готовлюсь к ответному удару. Если он меня ударил — он же будет меня бить, соответственно, с моей левой стороны — я нахожусь к нему фронтально, и ему тяжело будет достать меня в правое плечо. Опять же, за счёт угла.
Михаил Родин: Он тебе в щит, по большому счёту, на левой руке попадёт.
Дмитрий Савченко: На самом деле это тактика же, куда бить: лупить в щит, наколачивать туда очки — это одно, а, например, в правую ведущую руку противнику можно втащить так, что он вообще с турнира уйдёт.
Михаил Родин: В смысле, рука отнимется?
Дмитрий Савченко: Конечно, у меня такое было, я уезжал с турнира, потому что ну невозможно: тебе разбивают правое плечо, у тебя рука просто плетью висит. Она вся синяя до пальцев, и ты уже не можешь поднять и держать копьё.
Михаил Родин: Слушай, а смотри: когда тебе попадают в корпус, я понимаю, но ведь в голову тоже прилетает? Ты, по-моему, рассказывал историю, как ты сознание потерял как-то?
Дмитрий Савченко: Однажды, да: как раз Андрюха Камин меня удивил. В Изборске это было, в каком-то лохматом 2011-ом, что ли, году. Но у нас тогда и доспехи были другие, и копья были другие — всё было по-другому. Он меня по башке стукнул, я чудом не вывалился, на рефлексах. Я приехал, лошадь остановилась, и я сполз в заботливо подставленные руки.
Михаил Родин: Значит, иногда такой удар может быть, в принципе?
Дмитрий Савченко: Иногда он может быть, нокаут может быть. У нас в 2016-ом году Серёга Журавлёв нашего заграничного гостя и звезду Арне Коэтса пробил в голову так, что тот потерял сознание, упал, лежал. Его подняли, он встал, с него сняли шлем — он сидит, ничего не понимает, народ волнуется. Ему говорят: «Ну, ты выйди, публике ручкой помаши, что всё в порядке». Он кивает головой, встаёт, выходит на центр ристалища, машет публике — и бах, назад падает. Да, бывает, удар в голову — серьёзная вещь. Да и в корпус пробивают будь здоров, на самом деле. Удары серьёзные; ну, доспехи берегут, надеемся на железо своё.
Михаил Родин: Ага, хорошо. Давай уже тогда про ваш «Турнир святого Георгия» поговорим. Насколько это сложноорганизованное мероприятие? Сколько там народу, есть ли там иностранцы?
Дмитрий Савченко: Турнир международный, в этом году в третий раз уже проходит. Это, наверное, один из крупнейших в мире турниров в дисциплине именно historical solid lance. Это цельные деревянные копья, исторический доспехи. Важно оговориться, что как бы рыцарских, трюковых шоу по всему миру бессчётное количество: всем, у кого есть лошади, кто хочет на этих лошадях зарабатывать, рано или поздно приходит в голову: «А давай мы рыцарское шоу зафигачим!» О качестве не буду говорить. Организуют от совершенно непотребных продуктов до классно поставленных трюковых шоу.
Михаил Родин: Но это в любом случае бальсовые копья, такая имитация?
Дмитрий Савченко: Нет, это может быть всё что угодно: есть, например, чисто американская дисциплина, full metal jousting называется.
Михаил Родин: Я смотрел.
Дмитрий Савченко: Понравилось тебе, да?
Михаил Родин: Очень эффектно смотрится.
Дмитрий Савченко: Мало чего общего с историей имеет.
Михаил Родин: Да-да, там даже доспехи какие-то…
Дмитрий Савченко: Ну, доспехи там похожи на Железного человека и Робокопа. Но они там прямо получают удовольствие. Чарли Эндрюс у них там участвует. Меня, кстати, тоже позвали принять участие.
Михаил Родин: А это же шоу, какой-то канал делает?
Дмитрий Савченко: Это не шоу, это тоже спорт.
Михаил Родин: Я понимаю, но у них там есть такой элемент шоу. Ладно; а у вас турнир один из трёх в мире?
Дмитрий Савченко: У нас да. Пожалуй, есть три крупнейших мировых турнира: «Турнир Ордена святого Михаила», во Франции проводится…
Михаил Родин: Который ты выиграл в прошлом году.
Дмитрий Савченко: Да, я его выиграл в 2016 году. Второй в Австралии — «Турнир святого Иво», и в России — «Турнир святого Георгия». У нас восемь всадников традиционно. Это много. Так как всё познаётся в сравнении, достаточно посмотреть, сколько участвует в других мероприятиях по всему миру. На турнирах в дисциплине historical solid больше восьми участников на турнирах с международным статусом я даже сейчас навскидку не вспомню, по одной простой причине: бойцов, способных в такую дисциплину уходить, вообще по всей планете не очень много живёт, несколько десятков человек.
Михаил Родин: Какие дисциплины? Эти восемь человек же должны между собой в разных дисциплинах соревноваться?
Дмитрий Савченко: Да, у нас четыре дисциплины: это сшибки на копьях (у нас она основная), максимальный вес очков тебе даёт меле, обязательно пешие бои на мечах и двуручных топорах и работа на снарядах. Работа на снарядах не очень исторична, но зрелищна. Сложность в организации — это пройти по тонкой грани между историчности и соблюдением законов шоу, потому что если в Средние века турниры делали для себя, то мы их делаем сейчас не только для себя.
Вы можете стать подписчиком журнала Proshloe и поддержать наши проекты: https://proshloe.com/donate
© 2022 Родина слонов · Копирование материалов сайта без разрешения запрещено
Добавить комментарий