Сергей Агишев в «Родине слонов»

Что может служить лучшим олицетворением эпохи викингов, как не их ладьи?

Для самих викингов они являлись неотъемлемой частью их динамичной культуры, о важности кораблей говорит чрезвычайно широко распространенные изображения их на поминальных камнях, монетах и художественных памятниках. Любовь к ладьям переживала пределы бренной жизни и уходила с викингами в вечность, о чем свидетельствуют нам великолепные захоронения в кораблях, а также и традиции превращать ладьи с погибшими в погребальные костры. Гордость и восхищение элегантными кораблями явственно проступают со страниц исландских саг, в которых ладьи называются «Весельными конями», «Скользящими по волнам драконами», «Лосями фьорда», «Оседлавшими океан зубрами» и «Большими змеями».

А почему, собственно, скандинавы превратились в разбойников и отправились в далекие и опасные походы? Кто попадал в дружины викингов? Как морские конунги стали врагами у себя же на родине?

«Взгляд изнутри» на походы викингов в рассказе кандидата исторических наук, доцента кафедры истории Средних веков Исторического факультета МГУ Сергея Юрьевича Агишева.

Михаил Родин: Эпоха викингов длилась с конца VIII в. до середины XI, они разбойничали по всей Европе.

Сергей Агишев: Как любой историк, я завишу от источников. Эти источники прекрасно известны, но это не означает, что не было викингов до рубежа VIII-IX вв. и не было викингов после середины XI в.

Источники показывают нам поведение викингов, те социальные модели, стратегии, сценарии поведения, с которыми викинги ассоциируются: прежде всего, безусловно, военный грабёж.

Первым свидетельством о контактах континента с выходцами из Скандинавии и близлежащего региона принадлежит Григорию Турскому, который под 521 годом в «Истории франков» упоминает набеги людей с севера на северное побережье тогдашней Галлии.

Эпоху викингов в широком смысле слова можно маркировать с VI по XIII вв. Но в период с рубежа VIII/IX по середину XI в. эти сценарии поведения проявлялись наиболее ярко и таким же образом отражены в источниках.

Главный ресурс, который обеспечил прогресс раннего скандинавского общества – это наличие собственного железа в достаточных количествах. Но технологии выплавки железа были заимствованы с континента, прежде всего у кельтских племен.

Михаил Родин: А до железа у них был бронзовый век?

Сергей Агишев: Собственного материала для изготовления бронзового инвентаря в Скандинавии не было. Он был импортным и являлся образцом для изготовления сходных инструментов из камня и кости. Можно сказать, что в Скандинавии был не бронзовый, а костяной век. Из кости перескочили сразу в железо. В Скандинавии рудные залежи есть, с железом всё было хорошо.

Во многом всплеском экспансии викингов мы обязаны эволюции скандинавского общества. С началом железного века начинает интенсифицироваться пашенное земледелие, становится возможным подъем тяжелых почв. Почвы в Скандинавии очень тяжелые и разбросаны небольшими островками. Это приводит к специализации на животноводстве. Скандинавия – регион животноводческий.

И, соответственно, изменялась родственная структура, когда из больших многосемейных коллективов начинают выделяться отдельные могущественные семьи, которые обрастают клиентелами и уже идет речь о борьбе не просто за богатство, но за престиж. Начинают возникать изощренные отношения данничества. Начинают появляться крупные вожди, которые занимаются в том числе и торговлей.

Эта престижная экономика начинает сочетаться с экономикой производительной, порождает феномен борьбы кланов между собой. Появляются лидеры и аутсайдеры. Но эта борьба, что, кстати, видно по археологическим источникам, имеет свои пределы. Потому что внутренних ресурсов, чтобы в материальном и военном плане подчинить соседний клан, не хватает. Война приобретает перманентный характер. Это война на уничтожение.

Чтобы получить престиж и одновременно повышать своё богатство, понадобился большой внешний ресурс, который дал то, что мы бы сейчас назвали «быстрыми деньгами». Но для этого общества было еще важно то, каким образом эти «быстрые деньги» получают. Важны такие понятия, как слава, удача. Вещи вроде бы нематериальные, но они в чем-то должны воплощаться. И единственным на тот момент таким ресурсом мог быть только систематический военный грабёж.

Михаил Родин: Описывают, что одной из причин эпохи викингов было перенаселение: им просто не хватило пахотных земель. Это верно?

Сергей Агишев: Действительно, материальный и технический прогресс безусловно связан с ростом населения и очень небогатые ресурсы оказались перегружены, грубо говоря, едоками и теми, кто претендует на то, чтобы этими ресурсами распоряжаться. Это тоже подталкивало выплеск вовне, потому что производительная экономика того времени очень рутинная и трудоемкая, не даёт много прибавочного продукта.

А когда идёт перманентный внутренний конфликт, ресурсы очень быстро истощаются. Грань в этом обществе между богатством и бедностью зыбкая, эти общества нищие. Самыми богатыми были те, кто занимались торговлей на международных рынках. Например, с саамами, которые давали дорогой экспортный товар. И здесь появляется еще один сценарий поведения будущих викингов – викинг одновременно и купец.

Михаил Родин: Еще климатический фактор. Широкое понимание эпохи викингов с VI в. до XIII идеально укладывается в зону средневекового похолодания. Мне кажется, это должно быть как минимум одним из факторов, приведших к тому, что в определенный момент им стало сложно жить на этой территории.

Поговорим о том самом социальном страте, который занимался грабежом и стал викингами. Как к ним относилось общество?

Сергей Агишев: Для самого скандинавского общества понятие «викинг» было синонимом понятию «разбойник». Удачливый, богатый, но разбойник. И обычное общество к ним относилось подозрительно, приспосабливалось. Они несли с собой новые социальные отношения и представления о власти, претендовали на власть.

И здесь общество еще больше вступало с ними в конфликт. Потому что для нормального скандинавского свободного и полноправного человека грабёж не являлся престижным занятием. Наоборот, это определенное отношение к земле, к собственности, которое порождает специфические представления об аристократизме, о человеке, который не ест с чужого стола, никому не кланяется. Это общество свободных домохозяев, которое получает свои доходы другим путем.

Однако если для подобного домохозяина отправиться в викингский поход было выгодно – он это делал, совмещая в себе сразу три ипостаси: грабителя, купца и иногда колонизатора новых земель.

Михаил Родин: Так какая часть населения была задействована в этом процессе?

Сергей Агишев: Сказать сложно. Но минимальная, где-то около 7-10%. Более того, мы видим, что викинг становится практически профессией с разными целями. Например, с точки зрения торговли приходилось корректировать свои аппетиты как грабителя, потому что стабильная торговля не подразумевала дестабилизирующего фактора грабежа. Поэтому часто викинги переквалифицируются и начинают охранять торговые пути.

Мы это прекрасно видим по присутствию викингов на Руси, где они сделали одной из своих профессий полицейскую функцию по охране транзитного пути в Балтийское море.

Михаил Родин: Поговорим о дружинной культуре. Как дружина организовывалась?

Сергей Агишев: Для того, что мы называем дружиной, было много разных терминов, под которыми скрывались различные отношения. Далеко не все дружины, которые существовали в Скандинавии, были дружинами викингов.

Были регулярные дружины на территориальной основе. В них входили представители местного общества – полноправные свободные домохозяева, которые имели право и были обязаны носить оружие.

В дружинах викингов основой были совершенно другие связи, прежде всего не территориальные и не родственные, а скорее всего межличностные, которые во многом изменяли состав дружин, в том числе и в этническом плане.

Слово «викинг» часто ассоциируется именно со скандинавами. Действительно, большинство источников нам говорит, что это были скандинавские дружины. Но как только они отрывались от своей земли и оказывались далеко, в эти дружины начинают вливаться другие элементы, где главным становится, конечно, верность вождю, участие в получении удачи, престижа, добычи. Викинг становится в большей степени профессией, чем маркером этнического происхождения.

Престиж профессии воителя, который получает быстрые деньги, может много раздавать, покупать верность, вести себя в качестве щедрого дарителя и нанимателя профессиональных воинов, сыграл злую шутку и с другими жителями побережья Балтийского моря. Можно говорить о славянских викингах: знаменитый Йомсборг, например, город, который до сих пор не могут найти и идентифицировать. Но он находился в славянских землях. Настоящими викингами были эсты, жители современной северной Прибалтики. Их очень сильно боялись.

Особенно рафинированный вид викингов, которые порвали со своей регулярной жизнью и сделали военный грабёж и даннические отношения своей профессией – так называемые «морские конунги». Прежде всего, это явление уже X века. Им уже не важно было, кого грабить: они грабили как Британские острова, как континент, так и саму Скандинавию. Вот эти викинги были наиболее опасными, особенно для уже появлявшихся в то время в Скандинавии государств.

Европа на рубеже IX-X вв. научилась обороняться от викингов. И, соответственно, викинги проникают и в Средиземное море, где активно и успешно конкурируют с арабскими пиратами.

Но как только их научились отбивать от европейских берегов, эти штыки направились против самой Скандинавии. И здесь тех, кто хотел только грабить, не ждали с распростертыми объятьями. И такой факт, как затухание походов викингов в 20-е-70-е гг. X в. и потом их интенсификация в конце X в. связан еще и с тем, что викингов начинают отгонять от собственных берегов сами скандинавы.

От того или иного хёвдинга или стурмана – большого человека, например, будущего датского короля или норвежского ярла, который связывает свою политическую власть не с викингом, а именно с организацией своей власти на месте, ждали организации обороны собственных границ, побережий. И здесь во многом успех обороны от викингов ставился в заслугу, например, норвежскому ярлу Хакону, правившему в Норвегии в 70-е-90-е гг. X в. Он, так же как и датские короли, выстроил фронт против викингов. И викинги стали аутсайдерами, потому что они столкнулись с той же тактикой, которую применяли сами. Местные общества умели с ними бороться и, с другой стороны, опирались на более надежные источники доходов.

Мотивация викингов становится двоякой: либо продолжать вести образ жизни искателя приключений, либо начинать взаимодействовать с регулярным обществом, которое сильно ограничивало активность.

Михаил Родин: Получается, что процесс образования государства шёл параллельно, независимо от них.

Сергей Агишев: Да, но местные конунги тоже принимали участие в викинге, в военных походах. Викинг дал быстрые деньги и качественный скачок для тех политических лидеров, которые связывают карьеру с собственной землёй, со Скандинавией. Либо они принесли модели государственной организации из Европы: государства, которое имеет династическую преемственность, определенную легализацию власти, а не просто установление военного террора. И когда они вернулись и попытались влиять на процесс, откровенные искатели приключений стали политическими аутсайдерами.

Михаил Родин: Елена Александровна Мельникова упомянула в одной из прошлых передач такой интересный фактор, который тоже повлиял на активизацию викингов: арабские завоевания. Арабы нарушили устоявшуюся средиземноморскую торговлю. И эта торговля перекинулась с юга на Балтику. И это дало скандинавам карты в руки.

Сергей Агишев: Елена Александровна абсолютно права. Пиратский арабский флот, особенно в Западном Средиземноморье занимался бесконечным грабежом. Средиземноморские страны были крайне нестабильны, раздроблены и не могли им противостоять. И поэтому, конечно, был выстроен целый ряд континентальных путей.

Балтийское море стало альтернативой для огромной транзитной торговли между Западом и Востоком. И внутри самого континента появляются Рейнский путь, знаменитый Путь из варяг в греки, Волжский путь.

В этой транзитной торговле Скандинавия становится одной из крайних точек. Здесь появляется значительное количество факторий, исключительно торговых поселений, где оседают огромные богатства. В Скандинавии самые богатые монетные клады серебра в тысячи монет, а иногда более десятка тысяч монет.

Михаил Родин: Причем арабских монет.

Сергей Агишев: Да. Большего разнообразия и репрезентативности вы нигде не найдете.

Михаил Родин: А есть какая-то связь между эпохой викингов и последующим возникновением Ганзейского союза?

Сергей Агишев: Ганза была несколько иначе организована. Но то, что это становится очень важной альтернативой Средиземноморью – совершенно верно. Любек, один из лидеров будущей Ганзы, находился во владении датчан. Развитие этих факторий обратилось к тому, что даже те немецкие земли, которые не имели непосредственного выхода к Балтийскому морю пытались хоть каким-нибудь образом вклиниться на побережье, поставить здесь какой-то свой городок, который входил в Ганзу и, соответственно, получал большие преференции от участия в этой торговле.

Скандинавские города были очень слабыми и городской элемент здесь был малоразвит, соответственно, они не играли ведущей роли в Ганзе, хотя и были значимыми ее членами. Например, норвежский Берген, который был очень важным каналом для торговли с Исландией.

Михаил Родин: Мы поговорили о том, каким мы встретили это общество, по разным оценкам в VI или VIII веке. А каким мы его провожаем? В XI или в XIII, если говорить широко или узко.

Сергей Агишев: Мы его провожаем более разделенным, с новой элитой. Уходит в прошлое общество свободных общинников. Они существуют, и это одна из особенностей Скандинавии, где оставались люди свободного статуса, не было крайних форм зависимости. Но, тем не менее, этих людей становится меньше.

Появляются новые элиты, в том числе выросшие из викингских дружин. Они во многом становятся основой для будущих военных государственных контингентов и будущих политических деятелей. Становится меньше напряженность. На первый план выходят не территориальные конфликты, а исключительно уже новые социальные процессы, когда появляется крестьянство – люди, которые профессионально занимаются исключительно сельскохозяйственным трудом, а не одновременно служат в системе земской обороны. Они теряют обязанность и право носить оружие. Хотя это право будет в Скандинавии отменено очень поздно.

Это общество становится всё более эгалитарным, новым трендом его развития становятся взаимоотношения этого общества с появившимся здесь государством и, соответственно, новая система собственности, новые отношения эксплуатации и зависимости.

И принципиальное отличие от Западной Европы, где был очень важен, прежде всего, элемент внеэкономического принуждения, в Скандинавии наоборот: будет важна именно экономическая составляющая взаимоотношений при сохранении личной свободы всего населения.

Михаил Родин: В какой момент выкристаллизовываются средневековые государства? Как Норвегия стала Норвегией, Дания – Данией а Швеция – Швецией?

Сергей Агишев: Это процесс, безусловно, территориальной интеграции. Но прежде всего это христианизация, когда сменяется сама формула власти конунга или вождя на формулу власти христианского государя, которая совершенно иная по своим основаниям и по идейному объяснению, которое связано с пониманием того, что такое власть и что такое симфони́я властей в Западной Европе. Церковь играет одну из ведущих ролей в изменении формулы власти, превращении варварского конунга в христианского короля.

Христианизация шла не столько благодаря викингам, а во многом благодаря торговым связям. И, конечно, той политике, которую проводила Империя в X в. в союзе с папством, когда контакты с нехристианами для христиан были жестко ограничены, и когда фактор христианизации с середины XI в. становится ведущим. В данном случае был риск блокады со стороны христианских стран. Принятие христианства растянулось во времени надолго, но решение этого вопроса было принципиальным, без этого невозможно было влиться в сообщество европейской элиты.

Михаил Родин: Мы говорим о 793 годе, как о маркерной точке: атака на монастырь Линдисфарн в Нортумбрии – это начало. А какие конкретные события мы выделяем как завершение?

Сергей Агишев: Классической датой является 25 сентября 1066 г. – битва при Стамфорд-Бридже, когда король Норвегии, уже христианин, помогая одному из английских ярлов, погибает в этой битве в Англии. Но с этим викинг, как поход, не прекращается. В 1070 г. датские конунги организовали огромный викинг на Британские острова и уже столкнулись с нормандской элитой, которая через две недели после битвы при Стамфорд-Бридже в результате битвы при Гастингсе пришла к власти в Англии.

Вы можете стать подписчиком журнала Proshloe и поддержать наши проекты: https://proshloe.com/donate