Сергей Карпюк в «Родине слонов»

Как ослабить противника с помощью экономических санкций? Как стать передовой цивилизацией, не обладая никакими ресурсами? Как противостоять варварству и сохранить свою культуру?

В Древней Греции это уже проходили. Две с половиной тысячи лет назад. Удивительно актуальная история от доктора исторических наук Сергея Георгиевича Карпюка.

Стенограмма эфира программы «Родина слонов» с доктором исторических наук, ведущим научным сотрудником Института всеобщей истории РАН Сергеем Карпюком.

Михаил Родин: Говорить мы сегодня будем об экономических санкциях, применявшихся почти 2500 лет назад в Древней Греции — про Мегарскую псефизму, которая стала причиной разрушительной Пелопоннесской войны. И оттолкнувшись от этого посмотрим, как вообще функционировала древнегреческая экономика.

Сергей Карпюк: В 432 г. до н.э. Афинский морской союз, ведущий военно-политический союз в Греции, объявил санкции против Мегар. Было принято постановление Афинского народного собрания – псефизма, – по которому жителям города Мегары не дозволялось ни приезжать, ни торговать ни в Афинах, ни в других городах Афинского морского союза. Это было сурово, потому что Мегары – маленький полис и обладают очень маленькой хорой, сельскохозяйственными территориями. Мегары были союзницей Спарты. И спартанцы выдвигают афинянам одно из требований – отменить Мегарскую псефизму. Афиняне отказались, и началась война, которая продолжалась 27 лет, нанесла тяжелый ущерб миру греческих полисов.

Михаил Родин: Давайте разбираться. Есть два противоборствующих союза городов-государств. В одном во главе стоят Афины, это Афинский союз, а в Пелопоннесском союзе во главе стоят спартанцы. Мегары – часть Пелопоннесского союза. Какие причины могли привести в то время к такому способу борьбы как экономические санкции?

Сергей Карпюк: Древняя Греция тогда раскололась на две группировки. Афины – крупнейшая демократия. А Спарта поддерживала традиционные олигархические режимы.

Мегары с 461 по 446 год входили в Афинский морской союз. Спарта после катастрофического землетрясения 464 г. ослабла, поэтому Мегары перешли под влияние Афин, но в 446 г. было восстание и Мегары обратно ушли в Спарту. У афинян, естественно, осталось недоброжелательство к Мегарам.

Потом был какой-то повод. Некоторые источники (между источниками, как обычно, противоречия) говорят об убийстве послов на территории Мегары. Имеют ли отношение к этому мегарцы или это была провокация – никто не знает. Но поводом воспользовались.

Михаил Родин: Я помню, что были какие-то экономические шпильки со стороны Мегары в сторону Афин: привечали у себя беглых рабов, вспахивали какие-то земли, которые им нельзя было пахать…

Сергей Карпюк: Это обычное обвинение. В комедии Аристофана, афинского драматурга, примерно говорится: «Ну что за повод… Сбежали две девки из борделя Аспасии. А Аспасия – это жена Перикла. Мегарцы их привечали… Из-за этого воевать…» Я пересказываю вольно, там очень соленые шуточки.

Средства экономического давления в Древней Греции, не часто, но применялись. В период Коринфской войны (это 395–387 гг. до н.э.) спартанцы блокировали черноморские проливы, а Таманский и Керченский полуострова были одной из главных житниц Афин. И в Афинах начинается недостаток продовольствия.

Михаил Родин: Ситуация с экономическими санкциями – хороший повод поговорить о том, как в принципе был устроен античный мир.

Сергей Карпюк: Древняя Греция – это не империя, это множество независимых городов-государств, полисов. Они возникают примерно с рубежа IX-VIII вв. до н.э.. Это небольшие государства. Аристотель говорил, что идеальный полис – это тысяча граждан. Полис состоит из трех сословий. Сословие – это статус, который нельзя менять, пожизненный, наследственный. Это свободные граждане, которые владеют полисом. Потом свободные неграждане – что называется, «понаехали тут». Они имеют имущественные и юридические права, но не имеют политических и права владения землей. Но играют значительную роль в экономической жизни. Как правило, это ремесленники или торговцы. И третье сословие – рабы, которые не имеют никаких особых прав.
Михаил Родин: Как они между собой соотносились по количеству? Граждане, которые имели право голосовать, сколько их было?

Сергей Карпюк: Примерно 15%. Это мужчины с 20 лет. От 18 до 20 лет – то, что мы бы назвали срочной службой. С 20 лет мужчины-граждане – члены Народного собрания, они правят этим полисом, считают его своим владением. Главная грань была не между свободными и рабами. Случаев отпуска рабов на волю сколько угодно. А случаев, чтобы негражданин стал гражданином, получил политические права, единицы.

Греческая экономика была рыночной. Греция – бедная ресурсами страна и никогда не могла быть самодостаточной. Она ввозила зерно, металлы, рабов и вывозила продукты ремесла и высокоинтенсивного земледелия – оливковое масло и вино.

Эта свобода действий, отсутствие деспотической царской власти привели к бурному экономическому росту, так называемому «греческому чуду». За архаический период истории Древней Греции (VIII-VI вв. до н.э.), по подсчетам историков экономики, рост валового внутреннего продукта Греции был примерно в три раза. Это огромная скорость. Темпы были превзойдены только в эпоху Великой промышленной революции в Англии.

Михаил Родин: А за счет чего был достигнут этот рост?

Сергей Карпюк: Использование человеческих ресурсов. Свобода экономической деятельности. Стремление к обогащению, стремление к соревнованию. Греческая цивилизация носила характер соревновательной. И Олимпийские игры, и прочие соревнования тому пример. Но соревновались между собой ремесленники и прочие. Экономическая конкуренция была и между полисами, и внутри каждого полиса.

Первоначально и власть, и богатство были только у аристократов. Но экономический рост способствовал обогащению основной массы гражданского населения полиса, которое называлось «демос» (по-гречески «народ»). И они постепенно требовали все больше и больше политических прав.

Михаил Родин: Получается так, что в древнегреческом обществе демократия пришла не из глубины веков, а она была завоевана самим народом?

Сергей Карпюк: Первоначальная попытка развития цивилизации в Греции – это крито-микенская цивилизация, деспотия с царями. Очень похоже на Ближний Восток. Но нашествием дорийцев эта цивилизация была сметена, и наступили «темные века» – XI-IX вв. Но этот регресс способствовал второй попытке государственности. Знать, потомки басилеев, царей имели и экономическую, и политическую власть. А демос весь архаический период боролся за то, чтобы их потеснить. Это стало возможным благодаря тому, что: а) демос разбогател; б) изменению военной тактики. Первое тысячелетие – это появление железного вооружения, фаланги гоплитов. Гоплиты – «средний класс», крестьяне, тяжеловооруженные воины. И если гоплиты играли важную роль в бою, они, естественно, требовали соответствующего места в политической жизни. Это, в конце концов, приводит к демократии, к власти демоса.

Михаил Родин: Очень важный момент – практика остракизма. Когда какой-то человек приобретает слишком большое влияние и есть наметки, что он будет требовать себе единоличную власть, его изгоняют.

Сергей Карпюк: Остракизм был введен законами Клисфена в конце VI века, стал применяться через 20 лет. Человека изгоняли по одному подозрению на 10 лет. Без лишения гражданских прав, без конфискации имущества.

Михаил Родин: Не было суда, следствия, доказательств вины?

Сергей Карпюк: Нет. Это было просто голосование. Два заседания Народного собрания. Одно решало, нужен ли остракизм. Второе – голосование черепками («острака»). И человека изгоняли, но не убивали, как раньше. А через 10 лет он мог вернуться.

Михаил Родин: Нужно поговорить еще и о таком уникальном явлении как греческая колонизация. Потому что в том числе и благодаря тому, что постоянно из полиса кого-то нужно было изгонять по политическим или экономическим причинам и просто поскольку население вырастало, полисы начали плодиться. Как это происходило?

Сергей Карпюк: Было три волны колонизации. XI-X вв. до н.э. – греки освоили острова и запад Малой Азии. Вторая волна – Великая греческая колонизация VIII-VI вв. до н.э. И третья волна – IV-III вв. до н.э., поход Александра Македонского и освоение востока.

Михаил Родин: Освоение Крыма, Таманского полуострова – это вторая волна?

Сергей Карпюк: Да, VIII-VI вв., продолжилась в V в. Причерноморье осваивали позже из-за того, что был достаточно холодный климат. Но вообще, в результате Великой греческой колонизации греки распространились от нынешней Каталонии до устья Дона, освоили земли Средиземноморья и Причерноморья.

На то были причины. Во-первых, нехватка плодородных земель. Старшему сыну земля еще доставалась, а младшему – уже нет. Участки нельзя было дробить. Вторая причина – внутренняя борьба в греческих городах-государствах. Чаще всего проигравшая сторона уплывала и основывала колонию. Колонии основывались на месте торговых факторий. И третья причина торговая: грекам нужны были ресурсы и рынки сбыта.

Город, основывающий колонии, назывался «метрополия» – «мать-город». Этими городами были, как правило, торговые центры, у которых было мало земли. Афины и Спарта – наиболее крупные греческие полисы – сравнительно мало принимали участия в колонизации. Много городов основывали Коринф, Мегары, Милет, города острова Эвбеи – Халкида, Эретрия и некоторые другие.

Как это происходило? Выбирали так называемого ойкиста – это основатель колонии, почтенный человек. Он набирал поселенцев, колонистов. Это молодые люди. Отправлялись за предсказанием в Дельфы. Дельфийский оракул, почитаемое греками святилище, давал предсказание. Брали годичный-двухгодичный запас продуктов, садились на корабли и плыли. Приплывали. И как Вы думаете, что они делали в первую очередь?

Михаил Родин: Должны были ставить какой-нибудь острог, чтобы защищаться от местного населения.

Сергей Карпюк: Правильно. Строили стены, делили участок внутри стен для домов и за стенами – для полей. И если колония развивалась, то потомки основателей превращались в местную аристократию, у них были самые лучшие участки. Греческие колонии были независимыми полисами. Они сохраняли, как правило, хорошие отношения с метрополией, но иногда даже позже воевали с ней.

Михаил Родин: Эти колонии были выгодны местному населению? Почему их пускали? Почему не выгоняли?

Сергей Карпюк: Греки, конечно, стремились не конфликтовать с местным населением. Конечно, были и столкновения. В Византии с фракийцами, это воинственный народ на месте нынешней Болгарии. Со скифами в Крыму. Но, в принципе, греки стремились заинтересовать местных правителей торговлей. Им нужны были и рынки сбыта, и рынки сырья, торговля. Скифское золото, которое в Эрмитаже, в наших хранилищах – это же греческое золото по заказам или для продажи скифским правителям.

Колония должна была быть самодостаточной. Но что-то привозили. Греки распространили культуру виноделия от Крыма до юга Франции. Но, конечно, высококачественное вино и оливковое масло импортировалось из Греции. И, конечно, предметы высококачественного ремесла. В результате колонизации расцвела торговля. И греческие монеты, так называемые «совы», афинские тетрадрахмы завалили всё Восточное и Западное Средиземноморье.

Греки распространяли свои технические навыки, но и сами приобретали технические навыки с Востока. Заимствовали письменность у финикийцев, но совершенствовали и распространяли по всему Средиземноморскому бассейну.

Михаил Родин: Греки умудрились распространиться так широко, но при этом не потерять ощущения единства своей греческой цивилизации. При этом они не были одним государством. Как им это удалось на таких огромных просторах?

Сергей Карпюк: Они распространяли идею полиса. Основывался новый город. Как в любом полисе, там должен быть акрополь, где стояли храмы греческим богам, должна была быть агора, рыночная площадь, где осуществлялась и экономическая деятельность, и политическая – народные собрания. Посылали жертвы общегреческим оракулам – в Дельфы, в Делос. Посылали атлетов на общегреческие игры. Было единое культурно-религиозное пространство.

При этом если у грека спрашивали «Кто ты?», он отвечал: «Я фиванец», «Я афинянин», «Я спартанец». Но не «Я эллин». Политическая независимость не препятствовала культурному единству. А многообразие способствовало бурному экономическому и культурному росту.

Михаил Родин: Насколько я знаю из этнографии, если расселить один народ по соседним долинам, как это бывает в Дагестане, они через пару сотен лет начинают говорить на разных языках, потому что языки просто расходятся. Древнегреческий так не распался. Именно благодаря вот этому культурному единству?

Сергей Карпюк: Древнегреческий язык стал койне, общим языком Восточного Средиземноморья. И многие древнегреческие авторы… Лукиан, он же сириец. Для греков важно не национальное происхождение, а культурное. Ты живешь в полисе, говоришь по-гречески – значит, ты грек.

Было экономическое единство. Политическое тоже: колонии участвовали в войнах и союзах. Афинский морской союз потерпел неудачу в том числе из-за знаменитой Сицилийской экспедиции 415-413 гг. до н.э., когда Афины пытались завоевать Сицилию и столкнулись с Сиракузами, таким же мощным демократическим полисом.

Михаил Родин: И как на это единое экономическое и культурное пространство влияла конкретно та самая Мегарская псефизма? Как на него повлияла Пелопоннесская война?

Сергей Карпюк: Плохо повлияла. После Пелопоннесской войны – время политического ослабления Греции. Персидской империи удалось использовать политику «разделяй и властвуй», поддерживать то Спарту, то Афины, ослаблять их.

Михаил Родин: Насколько я понимаю, единство греков в борьбе с персами преувеличено?

Сергей Карпюк: Конечно! Греко-персидские войны, поход Ксеркса на Грецию. Примерно треть греческих полисов выступает на стороне Персии, треть нейтральна, и треть выступает против. Но в этой трети Пелопоннесский союз, главная сухопутная сила, непобедимая гоплитская спартанская фаланга, и Афины с их мощным флотом. После победы греков в греко-персидских войнах начинается противопоставление эллинов и варваров. Вот я эллин, культурный, умный, не раб. А напротив варвары, они слабые, их можно победить, они рабы. До этого такого противопоставления не было.

Михаил Родин: Афины демократически у себя внутри полиса приняли решение, которое привело к войне. Насколько в принципе демократия может быть эффективной при принятии таких сложных политических решений и тем более во время войны? Что нам говорит греческий опыт?

Сергей Карпюк: Пока дела идут хорошо, демократия эффективна. Но опыт Пелопоннесской войны для Афин показывает, что в кризисных ситуациях народное собрание, прямая демократия не эффективна. Во время кризиса принимались неудачные решения, изгонялся Алкивиад, удачный стратег-полководец. Казнили полководцев, которые победили в битве при Аргинусских островах, несмотря на то, что они одержали победу: было много слишком погибших.

Но афинская демократия оказалась удивительно живуча. Несмотря на все поражения, она выжила и после Пелопоннесской войны. И расцвет греческой культуры, безусловно, связан во многом с демократией.

Вообще, примерно с 300 г. до н.э. до 1800 г. н.э. демократии были экзотикой. И слово «демократия» было скорее ругательным. Оно было реабилитировано Французской революцией и английскими либералами середины XIX века. Современное определение демократии восходит к Геттисбергской речи американского президента Линкольна 1863 г. Он, начитавшись Фукидида на ночь, выдал определение, что демократия – это власть народа, осуществляемая народом и для народа. Но долгое время демократия была, что называется, непрестижной.

Михаил Родин: Как вообще соотнести эти понятия – греческая демократия и современная демократия? Насколько они родственны на самом деле?

Сергей Карпюк: В 1993 году праздновали 2500 лет демократии. Это от реформ Клисфена 508–507 г. до н.э. В Греции праздновали, в США, в Европе. Но наша демократия восходит, скорее, к представительству сословий, а не к прямой афинской демократии.

Прямая демократия применяется только на периферии. Она хороша для небольших образований. Греческие полисы (Афины – исключение) были небольшими образованиями – примерно 1000 граждан. У нас другой тип демократии – представительная. Прямая демократия существует только в условиях муниципальных образований.