Какой монголы застали Москву во время своего нашествия на Русь? Знаем ли мы на самом деле, как выглядел белокаменный Кремль Дмитрия Донского и можно ли в принципе доверять реконструкциям Москвы первых веков её существования? Где в Позднем Средневековье находился самый престижный район Москвы?
О зарождении и первых веках Москвы рассказывает доктор исторических наук, член-корреспондент РАН, заведующий Отделом археологии Московской Руси Института археологии РАН Леонид Андреевич Беляев.
Стенограмма эфира программы «Родина слонов» с доктором исторических наук, членом-корреспондентом РАН, заведующим Отделом археологии Московской Руси Института археологии РАН Леонидом Андреевичем Беляевым.
М. Родин: Сегодня будет программа, которую я давно мечтал сделать. Мы сегодня будем говорить про историю Москвы, про самую древнюю историю Москвы, практически про зарождение города, потому что очевидно для людей, которые любят историю, что даты основания городов чаще всего, бывает по-разному, но чаще всего это весьма условная дата. Обычно всё происходит раньше, позже, как-то нужно разбираться. Сегодня будем разбираться, как возник наш город, из каких элементов он складывался и как развивался.
Давайте начнем с нижней границы. Откуда следует вести историю Москвы? Понятно, что как практически в любом населённом пункте, люди здесь жили чуть не с палеолита, то есть туда лезть бессмысленно.
Л. Беляев: Смотрите, нужно будет сразу разделить, чтобы это понять. Разделить понятия. Слово “Москва”, топоним “Москва” как таковой, конечно, древнее города и древнее славянских поселений в этой области намного. Трудно сказать, насколько, но существенно. На многие столетия, возможно, на одно-два тысячелетия. Таким образом, это древний топоним очень. Он намного старше города и, если хотите, имеет очень косвенное отношение к самому городу и к поселению, которое здесь появилось.
Второе понятие. Это некоторое славянское заселение района будущей Москвы. Это тоже для нас важно, потому что, конечно, из этого заселения, даже пусть условно славянского, полиэтничного какого-то, потом всё-таки сложится до известной степени и городское население, и сама Москва.
Наконец, последнее: “город” в древнерусском значении слова — “крепость”, “укрепленный пункт”. С нашими будущими домыслами о том, что это центр укреплённый, значит, здесь есть храмы, значит, здесь есть кладбища, значит, есть какие-то мастерские, в которых могут работать более или менее богатые ремесленники, складироваться товары. То есть пункт распределения и производства. Вот это третье понятие. Вот это третье понятие фиксируется первым летописным упоминанием. Тут у нас всё просто, это 1147 год, такой пункт уже существует в этом году. Существует ли укрепление, неясно. Возможно, не существует, но скоро появится, уже через десятилетие. Существует ли возможность здесь встретиться друг с другом, поговорить, как об этом говорится в летописи, собрать здесь войска, дружины? Безусловно, уже в 1147 году это есть.
М. Родин: Можно организовать встречу на высшем уровне двух князей с дружинами. Инфраструктура есть.
Л. Беляев: Да, по большому счёту даже больше, чем двух. Здесь собираются несколько, они вместе с семьями, поскольку их сыновья тоже, в сущности, князья со своими войсками. Это серьёзный вопрос, и серьёзный вопрос для всех городов Древней Руси. В частности, на мой взгляд, ответ на вопрос, почему большие территории, которые не заселены, ограждаются стенами, валами. Вероятно, по этой причине: что собираются люди со своими войсками. Нужно, чтобы эти войска, их кони прежде всего, были под защитой, в тоже время имели место, где пастись, где их можно было бы комфортно разместить.
М. Родин: А мы знаем про это из археологии, что Москва тоже так была устроена. То есть было больше огорожено первой крепостью, чем было заселено.
Л. Беляев: Не дам вам стопроцентно верного ответа. Но, похоже, что это было именно так. Мы не знаем, сколько линий обороны было у ранней Москвы, линий ограждений. Как делился сам Кремль, мы толком не знаем. Был ли сам Кремль в это время, в 1147 году. Мы до конца в этом не уверены. Но в момент, когда Москва уже город, достаточно заметный город Владимиро-Суздальской земли, когда разгромило войско Бату-хана, Батыя, в это время два замечательных московских клада, найденные в 80-90-х годах, легли далеко от того центра, который мы воспринимали как ядро Москвы, как самый древний Кремль. Они оказались в районе здания Сената нынешнего, то есть почти на Красной площади, близко к Красной площади. Значит, Москва была заселена гораздо дальше от этого центра. Причём заселена достаточно состоятельными людьми. Я не готов рассуждать, княжеские это клады или нет, это не очень понятно, но, возможно, что и княжеские в том числе. А вот такую модель, где есть отдельно укреплённый центр и хорошо защищённый даже не посад, а просто сам большой город, мы знаем. Это Старая Рязань, город, который не возродился, и мы находим там эти клады в основном не внутри, не в центре города, а по краям. То есть то же самое, что в Москве.
М. Родин: Мы сейчас говорим про XII век и про XIII.
Л. Беляев: Да, экстраполируя назад.
М. Родин: И мы понимаем, исходя из ваших слов, что к тому моменту, когда происходит первое упоминание в летописи, город уже есть. Большой населённый пункт.
Л. Беляев: Я бы всячески избегал здесь слова “город” или даже “село”. Может быть, это какая-то местность, какой-то княжий двор. Ну наверное, “село” здесь наиболее удачная будет формула. Может быть, зарождающийся город, может быть, какая-то крепостца стоит. Мы этого не знаем.
М. Родин: Хорошо, что нам говорит археология? Это летописное упоминание.
Л. Беляев: Да.
М. Родин: Что мы знаем самое раннее?
Л. Беляев: Самое раннее для Москвы — очень далеко от Москвы. Это Данилов монастырь. Самое раннее, постоянное, долго существующее поселение…
М. Родин: …Славянское?
Л. Беляев: Будем называть его условно славянским. Два, или, может быть, больше посёлков, но в одном месте, на устье Данилова ручья, который впадает в Москву-реку, там, где сейчас Данилов монастырь. Эти селища ещё начале 80-х годов были открыты, изучены. Они, бесспорно, захватывают хорошую часть XI века. При вольной трактовке, может быть, можно говорить и о конце X-го. В общем, это очень ранние селища той группы селищ и курганных групп, которые открыты на верхней Пахре, то есть в бассейне Москва-реки, уж не так смертельно далеко от самой Москвы.
М. Родин: Я сейчас специально посмотрел. Это метро “Тульская”.
Л. Беляев: Да, с современной привязкой метро “Тульская”. Совершенно справедливо. Можно немного подумать над этим, немножко поиграть с этим понятием — Данилов монастырь. Почему? Откроем документ XV века, первой половины XV века, даже раньше, так называемую “Запись о душегубстве”. Это текст о том, какие районы должны отвечать деньгами, головами за совершившиеся на их территориях преступления. Отвечать владельцу Москвы, хозяину Москвы. То есть это городские районы юридически. Самая далекая точка — это как раз Данилов монастырь, Даниловское село в тот момент. То есть юридически всё-таки это Москва для XIV века. То есть они помнят, что это княжеское владение, Даниловское село. Соответственно, оно тянет к Москве. И всё, что между — всё Заречье до Даниловского монастыря, до Даниловского села. Вот оно попадает в Москву. Если так рассуждать, в логике XIV века, то легко представить себе, что Москва возникла в XI веке на месте Данилова монастыря. Во всяком случае, нам понятнее, что у нас есть в XI веке, скажем, рядом с будущей Москвой, пункт, где реку Москву называли Москвой. Понимаете, переняв это название от ранее живших здесь людей.
Вот, пожалуй, всё, что я могу сказать. А так на территории Москвы пока никакого XI века всерьез нет. В Кремле, где следовало бы ожидать, никакого XI века нет. Ну, более-менее надежно, какие-то слои не очень яркие, но всё-таки там можно говорить о первой половине XII века, о каком-то начале движения, начале заселения. Жилой расплав на территории будущей центральной Москвы.
М. Родин: Я правильно понимаю картину: в конце XI, видимо, в начале XII века одновременно после славянского переселения сюда на территории современной Москвы начало возникать какое-то количество разных поселков?
Л. Беляев: Видимо, так. Мы сейчас эту картину в целости не можем себе представить, но можно предположить, что как-то так это происходит. Эти точки, наверное, не назывались “Москва”, как-то по-разному они назывались. Если вообще как-то назывались. Сама топонимика достаточно сложная вещь. Нельзя говорить о том, что они во что-то сольются потом. Какие-то из них тотально исчезнут в большом, причём, количестве. Москва начнётся как с чистого листа, с княжеской Москвы, с княжеского центра. Об этом мы можем говорить совершенно решительно. Историки Москвы долго гадали, где была первая Москва. Им казалось, что она точно не в Кремле. Я даже не могу объяснить, почему это им так казалось, что где-то были другие крепосцы вокруг условных семи холмов.
М. Родин: Вот уже село-кандидат в Даниловском монастыре.
Л. Беляев: Да, но это не укрепленный пункт. Это просто село. Это важный пункт, я могу долго говорить о Даниловском, держите меня, что называется, семеро. А вот Троицкая церковь над Самотёчной площадью… На слиянии Яузы с Москвой-рекой, где Котельническая набережная, где дом на Котельнической большой. Вот эти городища проверялись. Всем казалось, что на одном из них есть ранняя Москва, более древняя, чем Кремль.
М. Родин: Котельническая набережная это же совсем рядом с Кремлем.
Л. Беляев: Да, ну тем не менее. Одна река, Неглинная, впадает… Вот мыс, на котором должна существовать крепость. Вторая река впадает, Яуза. Всё-таки между ними есть некоторый промежуток. Какой древнее мыс? Ясно, что кремлёвский оказался всё равно древнее. Объясню, почему мы так уверены? Археологи редко бывают так уверены, но в Москве есть центричность. Начиная с по крайней мере XIII —XIV веков… XII, если хотите, его очень мало в Москве… Керамика начинает распространяться строго от Кремля. Она двигается, волна за волной. Если собрать данные многочисленных наблюдений на территории Москвы, и просто выделить, где есть древняя керамика, какого именно времени, а где нету такой древней керамики того же времени, то получится несколько слоев, которые, друг на друга накладываясь, постепенно уходят от Кремля. Сначала по плато и за Неглинную, потом на юг через Москву-реку.
М. Родин: То есть это такой метаанализ, анализа большого количества данных, который позволяет показать, что керамика в каждом более высоком слое, то есть в более позднем, всё дальше, шире и шире, распространяется…
Л. Беляев: Совершенно справедливо, и центром она сходится к Кремлю. По этому поводу пока нет вопросов никаких. Хотя отдельные точки того же примерно времени где-то возникают, но они возникают и гаснут, возникают и гаснут, их нету всерьёз. И только это мощное движение застройки от Кремля постепенно охватывает точно так же, как крепости, постепенно охватывает территорию Москвы. Сначала несколько кремлёвских крепостей, потом Китай-город, потом два больших кольца, — Белый город, — не совсем кольцо, но полукольцо, и, наконец, земляной город. К концу XVI века полностью формируется эта территория, керамика абсолютно подтверждает это движение.
М. Родин: Ася Викторовна Энговатова рассказывала про какое-то село в районе современного Крокус-сити. Туда, северо-западне. Тоже славянское.
Л. Беляев: Да. Это село фактически времён Москвы. Да, это курганная группа, селищ группа. Это очень далеко от современной Москвы. В прямом смысле слова это не Москва в Средние века.
М. Родин: Хорошо, не могу тогда не обсудить следующий вопрос. Передо мной статья Фёдорова 1973 года, где очень подробно реконструирована Москва, внимание, XI века, даже датировано 1080 годом, и как она распространялось по Боровицкому холму и туда дальше в сторону современной Соборной площади. Следующий этап — 56 год XII века, это крепость в Боголюбово. Давайте про это поговорим. Насколько мы можем благодаря археологическим раскопкам точно реконструировать планы и развитие города?
Л. Беляев: Два ответа. Если бы у нас был археологически качественно раскопан Кремль, процентов на 40-50, может быть, и меньше, на 30, то археология дала бы достаточно однозначный ответ, как он развивался, где были первые линии укрепления, как они двигались, как они датируется и так далее. К сожалению, этого нет.
Всё, что мы имеем в Кремле, это очень небольшие фрагменты укреплений, иногда археологически относительно хорошо сохранившиеся. В других случаях, какие-то следы не очень понятные, с путанной датировкой. И какие-то домыслы историков, которых довольно много.
Этих конструкций кремлей есть некоторое количество, применялись при этом разные методики. Они не одинаковые, потому что разные методики невозможно сопоставить. То, что добыто разными методами, очень трудно друг с другом сравнивать.
Простой пример по принципу геологических скважин: где толще стой, где тоньше, как вот это всё двигается на территории. У нас есть представление о том, что когда-то центральная часть отделялась от восточной части Кремля глубоким не то оврагом, не то каким-то гигантским рвом, который перерос в этот овраг. Раскопки на Ивановской площади и на месте монастырей Воскресенского и Чудова показали, что ничего подобного нет. Пока мы не видим этого оврага, пока мы не видим этого рва.
М. Родин: Он же далеко, западнее от Ивановской площади.
Л. Беляев: Он где-то должен быть, но пока что мы его не чувствуем, одним словом. От Ивановской площади достаточно далеко на восток мы ушли в последние годы. Какие-то есть точки, которые вроде бы должны попадать на этот ров. Другое дело, что может они и не попадают, но это нужно принимать во внимание, что нормальные археологические раскопы этой реальности не показывают, показывают другую. Иными словами, я, как учёный, разные могут быть здесь подходы, остерегся бы говорить сегодня о реальном развитии древнейшего Кремля. Начиная где-то с XV века мы можем говорить о том, как это построено в конце XV века…
М. Родин: …Ну там уже и задокументировано.
Л. Беляев: Да, конечно. Есть картинки. Но говорить о более раннем периоде можно по фрагментам стен Дмитрия Донского, не очень складывающихся в общую картину. Сами эти фрагменты источниковедчески очень плохо документированы, их недостаточно много. В результате это такая туманная область. Вплоть до того, что появлялись желания от Боровицкого холма перенести древнейшую Москву в центр…
М. Родин: В центр это куда?
Л. Беляев: Это где Соборная площадь, повыше немножко. Возможно в Маковец, так сказать, в самую высокую точку. Но необязательно, что это так. Ожидаемые работы на Боровицком холме, может быть, дадут нам новые факты.
Тут археология слишком пластична, и почти произвольно вот эти кубики можно складывать, тут есть много способов. Поэтому не хочется об этом говорить. Мы можем говорить о том, что, с другой стороны, Успенский собор это 1326 год. Он стоял на своём месте. Существовала ли до Успенского собора здесь деревянная церковь? Можно допускать, что существовала. Существовало ли при ней кладбище? Да, наверное, даже наверняка существовало. Но, например, надгробия на этом кладбище…
М. Родин: Это, кстати, считается самым древним кладбищем Москвы, и оно обычно датируется как раз XII веком.
Л. Беляев: Вы понимаете, датировать его решительно XII веком мне кажется сомнительным. Домонгольское оно? Да, наверное, домонгольское. Хотя многие вещи, на которые опирались при датировках, они всё больше всплывают сами. Хронология Москвы в общем дрейфует в сторону омоложения этих предметов.
М. Родин: А, обычно-то пытаются удревнить, и чаще всего так и происходит…
Л. Беляев: Нет, чаще всего происходит наоборот, но говорят так, что стало древнее. Пожалуйста, простейший пример. Когда начинались раскопки на Зарядье в 40-е годы, там были найдены первые в Москве, в городских слоях, пряслица из пирофиллита, из шифера красного. Там были найдены первые стеклянные браслеты, тоже в слоях города. И в то время полагалось думать, что пряслице — это признак X-XI веков, браслеты — XI-XII.
М. Родин: На всякий случай: пряслице это грузило…
Л. Беляев: …Это грузило для веретена, да-да-да. Для того, чтобы делать пряжу. Впоследствии было доказано строго на новгородских материалах, что браслеты стеклянные, их пик — это XIII столетие, никак не раньше. Большое количество пряслиц будут маркировать XII век, никак не XI, наверное, в этом районе.
И многие другие предметы и металлические украшения, которые носили горожанки, и многое другое сдвинулось наверх очень сильно. Поэтому то же самое кладбище Успенского собора, те погребения, которые, может быть, хотелось в 50-60-е годы, когда это копалось, опустить куда-то в XII столетие. Сегодня скорее хочется в XIII, если не в XIV. Есть экстремальные в российской археологии точки зрения о том, что в других городах, вне Новгорода, эти вещи ещё позже, пики этих вещей ещё позже. Грубо говоря, стеклянные браслеты где-нибудь образуют в XIV веке максимум распространения. Теоретически, для кого-нибудь Нижнего Новгорода, или для той же самой Москвы.
Я не сторонник этого, но, безусловно, разумное омоложение всего вот этого материала, оно, конечно, правильно. Соответственно, немножко меняет дату и керамика вместе с этим. Я к тому, что в Кремле у нас хороший, надёжный, безусловно, XIII век. Быстро растёт культурный слой. Конечно, есть и XII, там спора об этом нет и быть не может.
М. Родин: XII это летописный.
Л. Беляев: Он же всё равно летописный. Мы знаем, что он должен быть не такой богатый, не такой яркий, как в больших старых древнерусских городах, в том числе Владимиро-Суздальской Руси, но показывающий, что он всё-таки мог бы быть мощным. Но учитывая прекрасный клад эпохи монгольского завоевания, конечно, город не был в это время незаметным. Это был довольно заметный город.
Географическое положение фантастическое. Об этом писали издавна, но в чём оно состоит, не всегда можно объяснить. Это очень просто. В сущности, это один из западных форпостов большой Владимиро-Суздальской земли, той гигантской земли, которая сформирует Московию в конечном итоге. Можно почти за день добраться и до черниговских земель, и до рязанских, и до новгородских. Не до центра, но до края, так, чтобы соприкоснуться. Это очень важная была точка для того, чтобы контролировать политически в то время мало обжитые, мало развитые территории. А на более развитых, в Суздальском Ополье, там, конечно, гораздо богаче слои, города богаче.
М. Родин: То есть пересечение и речных, и сухопутных путей…
Л. Беляев: И главное — близко ко всему, не очень уж далеко от центров. От Москвы всё-таки не очень далеко, скажем, до Ростова, до Переяслава. В то же время близко и до других крупных древнерусских земель.
М. Родин: Тем не менее, я сейчас вкратце опишу “мейнстримную” схему развития Кремля, Москвы вообще из Кремля. Была вершина — Боровицкий холм, который был тогда повыше. Там, видимо, возник частокол. Посады распространялись восточнее, в сторону нынешней Соборной площади. И вот эти две точки разделял какой-то ров, холм, ещё что-то. И потом Кремль начал распространяться немножко на восток. И, собственно, первый Кремль, который Боголюбский построил, был вокруг этих двух вершин — Боровицкого холма и современной Соборной площади. Эта схема сейчас примерно поддерживается археологами?
Л. Беляев: Примерно нет. Потому что всё-таки большинство из нас склонно сейчас считать, что центром княжеской крепости с самого начала был Маковец, то есть Соборная площадь нынешняя.
М. Родин: Ага.
Л. Беляев: Для того, чтобы доказать, что Успенский собор будущий, то есть городская церковь, первый городской собор, был за пределами укреплений, куда он попадает, если мы помещаем первую Москву на Боровицкий холм, отрезая её от центра, нужно собрать очень большой материал аналогичных случаев, потому что на самом деле городская церковь должна располагаться внутри.
М. Родин: В городе.
Л. Беляев: Да, внутри города.
М. Родин: Давайте тогда обратимся к более документированным временам. Позднее домонгольское время и монгольское время. Что мы можем сказать про ту крепость, которую взяли монголы? Мы хоть что-то про неё знаем? И вообще про тот город, куда он распространялся.
Л. Беляев: Да, мы знаем. Начнём со второй половины вопроса. Мы знаем, что город распространялся к востоку от кремлевского холма, беря его целиком, как нынешний Кремль. То есть по плато между реками Москвой и Неглинкой. И он будет так распространяться достаточно долго. Это будет наиболее заселенная, плотная часть.
Мы упоминали уже грамоту о юридическом делении Москвы начала XIV века. Так вот если в эту грамоту ещё раз заглянуть, то окажется, что Зарядье, крохотный кусок Москвы, равен всем остальным большим частям города, которые в десятки раз его по площади превосходят. Почему? Потому что это самое заселенная часть. Несмотря на маленький размер, народу живёт столько же, как на больших частях, и налогов столько же, судебных пошлин столько же. Это говорит о том… без всякой археологии… что именно в эту сторону распространяется город. О там же самом говорит и археология. Мы знаем, что в Зарядье более или менее заметный XII и XIII век. То же самое мы видим особенно на центральной части плато, там, где проходит Ильинка, Никольская улица, район Богоявленского монастыря, Богоявленского переулка. Там у нас есть вполне надёжное предмонгольское и сразу послемонгольское время. Москва уже в это время достаточно велика по заселенной своей площади, можно думать, что где-то до границ нынешнего Китай-города, внешней линии Китай-города, она уже в это время послемонгольское существует. Вообще, послемонгольское время — время расцвета Москвы.
М. Родин: Подождите, а монгольское время? Мне интересно, потому что его обычно упускают. Вообще, что мы знаем про крепость, которую разрушили? Понятно, что она была деревянная.
Л. Беляев: Да, мы знаем, что она была деревянная, что она была больше, чем думали старые историки Москвы, что она доходила примерно до современной Красной площади.
М. Родин: О, даже так.
Л. Беляев: Да, примерно, поскольку мы не знаем, сколько поясов укреплений было у Москвы в момент прихода сюда монголов. Либо внутрь первого большого Кремля попадают наши клады, либо внутрь какого-то второго обвода стен. Мы просто его не видим, мы не знаем, был он, не было его.
Вполне вероятно, что линия будущего Кремля XV века плюс-минус проходит по линиям, где были и раньше укрепления того или другого рода. Было бы очень логично. Повторяю, археология этого не подтверждает и не опровергает. Просто недостаточно для этого данных.
Это была деревянная крепость, вероятно, построенная в системе так называемой “хаковой” конструкции. Такие конструкции хорошо сохранились в Западной Руси, на территории Белоруссии, например, и дальше на запад, в Польше они известны. Это своеобразные такие срубы, где дерево удерживается с помощью поперечно положенных бревен с сучьями, на них накатывают как бы новые вдоль стены, их кладут поперёк стены, на них накатывают бревна, которые они этими сучьями держат, и друг к другу прибивают специальными клиньями. Это рисовать нужно и показывать, как это делается.
М. Родин: Похоже на срубы, составленные в рядок…
Л. Беляев: Да, в конечном итоге это срубы той или иной конструкции. То есть нормальные деревянные стены.
М. Родин: Они же должны хорошо сохраняться археологически.
Л. Беляев: В некоторых местах они известны. Когда строили дворец съездов в Кремле, проводились допущенные в тот момент археологические работы. Не очень большие, но очень эффективные. Часть такой стены была обнаружена. Так что эта стена у нас есть, но у нас есть маленький её кусочек, фрагмент, несколько метров погонных.
М. Родин: И непонятна ее геометрия.
Л. Беляев: Естественно. Конфигурация непонятна. Не до конца понятно, как она датируется, является ли эта стеной 1156 года или более поздней конструкции. Видимо, на момент монгольского нашествия она существовала.
М. Родин: Что-то мы знаем про то, какой степени разорение монголы с собой принесли?
Л. Беляев: Нет, мы не знаем. Существует очень известная летописная статья о том, что Москва была монголами взята, и все села, и монастыри, и церкви “пожгоша”, и так далее. На самом деле это троп литературный, что город взят и всё погибло. Сколько там действительно было монастырей, были ли они, совершенно непонятно. Скорее всего, в Москве монастыри — послемонгольское явление. Хотя полностью отрицать, что были какие-то и до, мы не можем.
М. Родин: Получается, это литературная форма недостоверная.
Л. Беляев: Недостоверное свидетельство. О том, что Москва взята, это, безусловно, говорит, но что в самой Москве было в этот момент, нам не описывают. Поэтому мы точно знаем, что один храм был. Более того. Например, кладбище, которое на месте Манежа, не Манежной площади, а здания Манежа, которое было открыто немножко наспех, но в принципе оно хорошо зафиксировано, мы знаем, что оно там есть, и это нормальное славянское кладбище XII —XIII веков. Следовательно, стояла и церковь, вероятнее всего. Это уже за линией современного Кремля. Да, с этим придётся согласиться.
М. Родин: А посад туда распространялся, как вы думаете?
Л. Беляев: Ну конечно, раз у нас стоит церковь. Какая-то, может быть, усадьба, какая-то маленькая деревня или село рядом с городской стеной нам отфиксировалось в виде кладбища и церкви. Конечно, рядом находилось что-то. Не знаю, что, монастырь, всё что угодно. Пожалуйста, на ту сторону от Неглинной, почти напротив Манежа, — Романов двор. Раскопы Николая Александровича Кренке обнаруживают усадьбу XII века, может быть, начала XIII века.
Уже, конечно, Москва, повторяю, довольно крупный город. Уже ходит какая-то дружина москвичей, которых так и называют в летописях — “москвичи”. Это оживленная местность. То, что она после монголов быстро поднимается, не случайно: выгодное местоположение стратегически очень привлекательно всегда. Говоря об археологии, в Кремле за примерно 100 лет XIII века нарастает примерно метр культурного слоя.
М. Родин: Ого. Ничего себе.
Л. Беляев: Это очень много. Слой, может быть, не такой богатый находками, как в Киеве XII века, но очень-очень яркий. Это безусловный древнерусский город, настоящий древнерусский город.
То есть после того, как монголы один раз уничтожили Москву, впоследствии, вероятно, её было просто отстроить в дереве снова, и она быстро развивается. Время Москвы — это как раз XIII-XIV-XV века, эти три ранних столетия Москвы — самые ключевые, которые мы сейчас стараемся особенно пристально изучать, поскольку из них рождается будущая Москва, и мы с вами в значительной степени ровно оттуда.
Но мы всё ещё плохо знаем её. Мы знаем, какие нововведения в области церковного обряда происходят на рубеже XIV-XV веков, когда уже появилась настоящая Москва. Но до этого владимиро-суздальский слой Москвы, владимиро-суздальского периода, всё-таки пока нужно градуировать и градуировать, он недостаточно точно разделен на кусочки, недостаточно точно мы понимаем, что, откуда берётся, что Москва породила, что она заимствовала вместе с владимиро-суздальским наследием.
Большие были споры по поводу первого Успенского собора, как он был построен, что это был за памятник. Идея владимиро-суздальского наследия сейчас немножко подтверждена общим движением науки. Когда мы говорим о Москве, мы не должны замыкаться на культурном слое Москвы. В Твери мы раскопали Спасо-Преображенский собор конца XIII века, и обнаружили, что при любых поправках это владимиро-суздальская традиция белокаменного резного зодчества. Следовательно, это подкрепляет гипотезу о том, что Успенский собор Москвы, который построен через четверть века после этого, тоже, вероятно, владимиро-суздальского типа памятник.
Эти памятники будут развиваться и строиться в Москве где-то до конца XIV-начала XV веков, пока не появится то, что привычно нам. Такие соборы, как Успенский на Городке в Звенигороде, собор Саввино-Сторожевский, в Троицком монастыре собор, то есть памятники московской традиции. Не буду говорить сейчас, как она возникает, наверное, не самое это важное. Это коренная новая Москва, которая свои собственные элементы развивает — антропоморфный саркофаг, погребальные сосуды для елея последнего помазания, центр всего этого — именно Москва. Мы уже видим саму настоящую Москву, она родилась как культурное явление, а не просто как крепость Владимиро-Суздальской земли.
М. Родин: Что мы знаем про Москву второй половины XIV века, Москву Дмитрия Донского?
Л. Беляев: Например, мы знаем, что здесь уже чеканка монеты происходит. Мы спорим о том, не началась ли она, ну пусть спорадически, периодически в середине XIV века, при Иване Красном. Но при Дмитрии Донском она, безусловно, уже происходит. Это манифестация своего существования как государства. Пускай отчасти зависимого, потому что на первых монетах арабская вязь всё ещё нас встречает. Это демонстрация того, что это один одно из государств, входящих в общую систему, в commonwealth ордынский, если можно так выразиться. Тем не менее, всё равно это достаточно независимый правитель, кто попало монету чеканить не может и не станет. Если говорить об археологии, у нас есть какие-то следы Кремля, каменного Кремля Дмитрия Донского.
М. Родин: Очень интересно, это же первый каменный кремль. А что мы знаем про его географию? Или вы так же скептически относитесь к попыткам реконструировать его форму, размер?
Л. Беляев: Считается, что он был существенно меньше, чем будущий. Тут тоже есть свои точки зрения, достаточно разнообразные. Мне кажется, что уже в это время мы должны говорить о том, что Кремль с какими-то отрезками от него почти такой по площади, как он будет в конце XV века. Он стал шире в конце XV века, но всё-таки не так намного, как нам иногда кажется.
М. Родин: То есть вы не разделяете такую точку зрения, что Кремль Дмитрия Донского был меньше с восточной стороны?
Л. Беляев: Он был меньше с восточной стороны, может быть, не так резко. Мы знаем примерно, что добавилось в сторону востока. Те куски, те клинышки, которые добавились в сторону востока, достаточно хорошо нам видны. Вдоль Неглинной добавляется большой кусок, и так далее. Но всё это в сопоставимых цифрах. Это не то, что он стал вдвое или вчетверо больше. Стал немножко больше, чем был. При Дмитрии Донском была заложена довольно крупная каменная крепость, как бы смутно она ни рисовалась нам сегодня.
М. Родин: Хорошо, а город по распространению дальше расползался или держался примерно в тех рамках?
Л. Беляев: Он очень быстро расползался. Мы видим, что керамика XV века есть на значительных площадях в пределах Садового кольца.
М. Родин: Садового даже?
Л. Беляев: Да, керамика XV века в Белом городе достаточно обычное явление. В общем, она начинает появляться. Какой-нибудь монастырь типа Рождественского или Сретенского даёт нам керамический материал XV века, причём не коренная часть монастырей, а примонастырские слободы, которые здесь же стоят. Безусловно, это начинает выплескивается за пределы Белого города, за линию Белого города.
М. Родин: То есть это такая агломерация.
Л. Беляев: Да-да.
М. Родин: Не город в полном понимании слова.
Л. Беляев: Давайте подчёркивать это всё время: тут у нас появляется и четвертая дефиниция. Мы говорили до сих пор “город” — это прежде всего “крепость”, это укрепленная часть. Теперь у нас есть и юридическая часть. Всё время вспоминаем “Запись душегубстве”, юридические границы Москвы, грубо говоря. То, что тянет налогами там вот к центру, к князю. Вот это и есть Москва. В это время, конечно, московские села это тоже Москва. Сущёвское какое-нибудь. Достаточно далеко от города Москвы, от центра. Они городом это не называют, они так и называют, что это село, но юридически оно подведомственно городу.
М. Родин: Хорошо, после Донского. Вы уже упомянули Белый город. Какие там этапы развития и что нужно упомянуть?
Л. Беляев: После Донского я не знаю, что нужно упомянуть в смысле укреплений, потому что, опять-таки, мы не знаем этих укреплений, мы не знаем, как рано появилась будущая линия Китай-города. То, что мы видим, это линия, проведённая…
М. Родин: Второе кольцо, дополнительное.
Л. Беляев: Да, дополнительный кусок. Даже не полукольцо, трапеция, если хотите, по форме, многоугольник, который прирезан к Кремлю. Он плотно заселен до этого уже был. Очень вероятно, что у него были какие-то формы ограничений, какие-то укрепления были, но настоящие укрепления строятся всё-таки в 1530-х годах. Это собственно Китай-город. И вообще, начиная с конца XV века Москва быстро в смысле города, или городов, если хотите, развивается, к концу XVI века она завершает своё развитие фактически.
Дальше она немножко совершенствуется, сильно расширяется, но в общем структуру уже никогда не меняет. Все улицы на тех местах, где они тогда пролегли, все площади на тех местах, где они тогда появились. Mutatis mutandis. С каким-то мелкими изменениями, но в целом так. За 100 лет Москва сформировалась как город — от конца XV, от Ивана III, до конца XVI, где-то до Бориса Годунова.
М. Родин: А при Иване III, как известно, возникла уже современная крепость — Кремль. Тут уже нечего говорить о границах, мы более или менее представляем, как это всё выглядело. Дополнительное сооружение, я имею в виду Белый город, крепость, которая опоясывала современное Бульварное кольцо, она возникла при нём в каком-то виде?
Л. Беляев: Нет. Мы знаем точно, что в не каменном, в деревянном, в дерево-земляном виде укрепление где-то в середине XVI века существует. Но каменное строительство — это уже ближе к концу XVI века. Так же, как и земляной город, будущее Садовое кольцо, они очень быстро друг за другом следуют.
Причины достаточно ясны: в сущности, Москва в это время уже столица рождающейся протоимперии, огромные территории контролируются в это время Москвой. Следовательно, это богатый город, но он очень слабо защищен от нашествий. Всё-таки когда за Оку прорываются крымские ханы, они, как правило, зажигают Москву, и Москва раз за разом гибнет. Иногда Кремль целеет. Но всё, что не Кремль и не Китай-город, всё гибнет. А это огромный уже город, это действительно город. Его деревянные стены, видимо, уже плохо защищают. Эти нашествия, особенно 1571 года, когда Москва выгорела тотально, и негде было коня привязать, заставляют подумать о том, что нужно строить новые мощные крепости, строится каменный Белый город, который закрывает Москву в пределах между Москвой-рекой и Неглинной.
М. Родин: Это полукольцо Бульварное.
Л. Беляев: Да, полукольцо Бульварное, до Яузы. И вслед за этим сразу полное кольцо для того, чтобы южную часть города тоже закрыть. Может быть, в каком-то смысле более опасную, так иногда пишут. На самом деле, это не факт. По-разному подходили сюда войска. Так или иначе, южная часть была менее защищенная. Земляной город, мощная крепость с деревянными стенами, с раскатами для пушек, но только что не каменная. Она в самом конце XVI века Москву ещё раз опоясывает. Мы ездим по сю пору так же, как располагались стены, ездим поперёк стен, когда нам надо ехать поперёк стен. Мы живём в Москве XVI века, грубо говоря.
М. Родин: Выносные магистрали идут через те же ворота…
Л. Беляев: …Да, через те же ворота…
М. Родин: …Никитские ворота, все вот эти.
Л. Беляев: Да, они сохраняют старые названия и точки, через которые проходили. Так же стоят важные монастыри на этих ключевых постах, Высоко-Петровский какой-нибудь…
М. Родин: Хорошо. А как Москва была устроена в социальном смысле? Я имею в виду, в отличие от Новгорода, например, насколько понимаю, не сформировалось традиции концов. Здесь как-то более перемешано было.
Л. Беляев: Это правильный вопрос, потому что когда говорили о многих городищах в Москве, где, видимо, существовали какие-то свои центры, которые, может быть, были и древнее кремлёвского центра, они потом как-то слились, как в Новгороде, это всё не подтвердилось. Москва глубоко отцентрованный город. Его Кремль это действительно сердце. Начинается Москва археологически совершенно ясно от Кремля и таким образом она развивается социально.
Села мы уже упоминали, ремесленные слободы, может быть, без слова “слободы”, ремесленные районы, там, где удобно размещать ремесленные районы, говоря о социальным характере этого всего. То есть в начале мы видим в Зарядье, вдоль Москвы-реки, участки очень мокрые, в половодье всё это заливается, но они удобны в каком-то смысле: скот пасти на Васильевском лугу, огороды. Мы часто забываем о том, что всё это нужно поливать. Это полезное дело, когда есть вода. В тоже время нужно много воды удалять. Например, при кожевенном производстве, где требуется много воды, которая потом должна меняться, которую нужно куда-то девать, зараженную всякими химикалиями воду. При Москве-реке в нижней части Зарядья всё это формируется.
Дальше по Москве-реке, за Яузой, подальше от центра формируется гончарная слобода. Трудно сказать, как она формируется. В XV веке она уже есть, это заводской район, если хотите. Керамическое производство наряду с металлургией и кожаной промышленностью — это такие три кита, на которых стоит средневековая индустрия. Нужно где-то обжигать кирпич, кирпич обычно обжигают прямо там, где строят храм, чтобы далеко не возить. А вот керамику в заводском масштабе практически для этого гигантского города, где уже каждый себе не обжигает керамику в своей печи…
М. Родин: …Да, там большие печи нужны.
Л. Беляев: Да, там огромные печи, там огромный заводской район по производству керамики. Такие мы видим в античности, возле Афин Керамейкос, целый город керамический. Так же и здесь. Район между Котельниками и Таганкой, он вдоль реки весь практически застроен печами. Сколько их там было, трудно сказать. Наверное, были сотни. И они будут существовать, они будут работать до конца с конца XV до конца XVII века. То есть 200 лет точно. Сначала бытовая керамика, с середины XVII века изразцы в большом количестве, это очень важный элемент московской культуры. Где-то с середины, с конца XVII века, пока Москва будет активно строиться. Таким образом, мы видим хорошие ремесленные районы. Рядом с этими районами, чуть повыше, мы видим вдоль, например, Ильинки усадьбы гостей богатых, купцов. Там же фактически посольства рядом будут возникать…
М. Родин: То есть это такой более дорогой район.
Л. Беляев: Да, даже намного более дорогой, чем многие другие.
Очень сильная чересполосица, много монастырей с принадлежащими им слободами, селами, посёлками, чем-то, что тянет к этому монастырю.
Всё в Москве начинается всерьёз с конца XV века. Начинается регулярное деление новых земель для вывода сюда населения, которое часто не само приходило в Москву, а его пригоняли, и для размещения военных сил, потому что полки, и потом стрелецкие полки, они живут на регулярно разделённых участках, они называются часто по именам своих полковников, как Сухаревка какая-нибудь. У них свои стрелецкие церкви, у них много своего социально иного, чем у простых горожан.
М. Родин: То есть это такие специально организованные кварталы.
Л. Беляев: Да, они так и выглядят. Если посмотреть план, вы сразу увидите, где распланированные кварталы, где средневековая, с нашей точки зрения хаотическая, натуральная планировка.
Вы можете стать подписчиком журнала Proshloe и поддержать наши проекты: https://proshloe.com/donate
© 2022 Родина слонов · Копирование материалов сайта без разрешения запрещено
Добавить комментарий