Игорь Суриков в «Родине слонов»

Кому Геродот продавал информацию, собранную для своей «Истории»? Какие источники он использовал и насколько зависел от россказней «местных гидов»? Как получилось, что Геродот обогнал своё время и создал подходы, которые историки начали использовать только в XX-м веке?

Критический разбор сочинения Геродота в разговоре с доктором исторических наук, главным научным сотрудником Института всеобщей истории РАН Игорем Евгеньевичем Суриковым.

Стенограмма эфира программы «Родина слонов» с доктором исторических наук, главным научным сотрудником Института всеобщей истории РАН Игорем Евгеньевичем Суриковым.

М. Родин: Геродот – это первое большое историописание. Кем он был, когда он жил?

И. Суриков: В Древней Греции были историки и до Геродота. Я бы его назвал первым великим историком, автором первого по настоящему крупного в истории западного человечества исторического труда, оказавшего колоссальное влияние на всё последующее историописание, но не первым историком.

М. Родин: У хеттов, например, тоже было своё историописание.

И. Суриков: Парадокс в том, что оно стало известно лишь в XIX в. Геродот же был известен всё время. Это автор, который был известен всем. И так или иначе любой последующий историк на Геродота обязательно ориентировался: или солидаризировался с ним по методу, или наоборот, полемизировал с ним. Именно в этом смысле он может быть назван отцом истории. Его предшественники, которые работали, скажем, в VI в. до н.э., потом были полузабыты и мало кто на них ссылался, мало кто с ними действительно работал.

М. Родин: Чем труд Геродота отличался от своих предшественников-греков?

И. Суриков: Он создал первую историческую монографию. До него писали те историки, о которых мы мало знаем, потому что до нас дошли лишь незначительные фрагменты их работ. Это были незамысловатые повествования о далёком прошлом. В основном это были изложения сюжетных мифов. Греки воспринимали свои мифы как реальную часть своей истории. А Геродот взял Греко-Персидские войны, которые он сам застал, и рассказал об этом конфликте. Это крупный труд в девяти книгах. И таких больших, чувствуется, ранние историки не писали.

Геродот жил в V в. до н.э. Родился примерно в 484 г. до н.э., умер, опять же приблизительно, в 425 г. до н.э. Город Галикарнас, уроженцем которого он был, был городом греческим, но находился в области Кария на юго-западе Малой Азии. И сам Геродот, судя по всему, был не чистокровный грек, а из смешанной греко-карийской семьи. В частности, это видно по имени отца. Его отца звали Ликсом. Ликс – не греческое имя. Родился Геродот персидскоподданным.

М. Родин: Это важный для нас момент, потому что это накладывает отпечаток на его лично отношение.

И. Суриков: Абсолютно верно. Если внимательно читать труд Геродота, для него Персия –центр мира. Он всю свою «Историю» выстраивает прежде всего вокруг истории Персии. Пишет он о Греко-Персидских войнах, но начинает он с возникновения и разрастания именно персидской державы.

Потом плавно перетекает к тому, как Персия в своём расширении додвинулась и до Греции в конце концов, как из-за этого неизбежно возник греко-персидский конфликт, и как персы в этом конфликте потерпели поражение.

Если посчитать чисто количественно, сколько в труде Геродота занимают место рассказы о персидских делах и сколько о греческих, первые даже в чисто количественном плане окажутся в преимуществе.

В Галикарнасе правил тиран Лигдамид. И против этого тирана возник заговор с целью его свергнуть. Во главе заговора стоял Паниасид, дядя Геродота. А сам будущий историк тоже был в числе заговорщиков. Заговор был раскрыт. Паниасид был убит тираном, а юному Геродоту удалось спастись. Он вынужден был покинуть Галикарнас. Он эмигрировал на богатый торговый остров Самос на Эгейском море. И с тех пор он стал главной его резиденцией.

Отныне ему было невозможно заниматься политической деятельностью, на которую он, вероятно, с молодых ногтей себя настраивал. Потому что в условиях древнегреческой полисной цивилизации заниматься политикой, занимать какие-то должности можно было только в своём полисе. Геродот – изгнанник. В результате ему пришлось выбрать ремесло историографа.

И только в достаточно зрелом возрасте Геродот снова обрёл гражданство. Афины вывели новую колонию в южную Италию, Фурии. И Геродот был в числе колонистов. В Фуриях он провёл последний период своей жизни. Там он завершал свой труд, начатый, судя по всему, ещё на Самосе.

М. Родин: Какова была причина многочисленных путешествий Геродота? В каком статусе он путешествовал?

И. Суриков: Подсчитано, что Геродот был самым активным путешественником из всех античных авторов. Где он только не побывал: от берегов Днепра на севере до порогов Нила на юге, от Великой Греции на западе до ряда областей Персидской державы на востоке.

С какой целью он пустился в путешествия? Я поясню, что тогда означал сам термин «история». Он пошёл именно от названия труда Геродота. В первоначальном понимании слово Ἱστορίαι означало исследование, расследование. Это понятие применялось не только к тому, что мы сейчас называем историей. И Геродот начинает действовать, как самый настоящий следователь. То есть разъезжает по основным местам, связанным с тематикой его труда, чтобы снять там показания с очевидцев событий.

М. Родин: Причём он целенаправленно это делал? Не так, что он был купцом и поэтому ездил, и заодно там выяснял какие-то истории?

И. Суриков: Никаким купцом он не был. Он делал это в бескорыстных, чисто интеллектуальных целях. Хотя есть такая версия, что порой некоторые государства его попутно использовали как разведчика. Геродоту информация была важна для написания своего труда. Но ведь его слушали не из досужего интереса. Древнегреческие государственные деятели его слушали, потому что им эта информация помогала более эффективно выстраивать свою политику.

М. Родин: То есть он продавал информацию?

И. Суриков: Он выступал в различных городах Греции с публичными чтениями кусков своего труда, и это он делал на платной основе, требовал реальных хороших гонораров. Плутарх в своём труде «О злокозненности Геродота» пишет, что он специально оклеветал фиванцев, потому что те ему мало денег дали.

В то время главным источником для историка была устная традиция, передававшаяся из уст в уста. Наука историческая была на стадии зарождения. Современный историк идёт в библиотеки, и любой труд современного историка заполнен ссылками на книги других учёных. В то время так писать было ещё невозможно. У Геродота есть ссылки и на письменные источники, но их очень мало. Подсчитано, что, по-моему, в пять раз ссылок на устную традицию в «Истории» Геродота больше, чем на письменные источники.

Он писал свой труд на протяжении нескольких десятилетий. И по мере его написания он части его устно зачитывал. А опубликовать при жизни, насколько известно, он так и не успел. Издан его труд был после смерти друзьями и родственниками.

Он успел описать только первый этап Греко-Персидских войн. Как известно, они начинаются в 500 году до н.э., заканчиваются в 449 г. до н.э. Геродот довёл повествование до 478 г. до н.э. Из ряда признаков и намёков в его труде видно, что он собирался освещать её и дальше.

У нас нет разных версий труда Геродота, отличающихся друг от друга. Есть устойчивая рукописная традиция, которая всегда в одной и той же форме. В Древней Греции Геродота знали все. Первый, кто его хорошо знал – тот же Фукидид. Когда Фукидид стал историком, он исходил из совершенно других принципов по сравнению с Геродотом. Еще неизвестно, кстати, чьи более верные.

М. Родин: А в какой момент это труд был введён в научный оборот?

И. Суриков: Видимо, как только он был издан. Но знали о его содержании раньше из-за устных чтений. И уже в IV в. до н.э. для историка было дурным тоном и просто чем-то невозможным не быть знакомым с трудом Геродота и не выражать к нему какого-то отношения. В последствии в античном историописании восторжествовала именно линия Геродота, а не Фукидида. То есть не сухая скупо научная манера изложения, где только факты. А у Геродота повествование украшено байками, если можно так сказать. Если он знает о каком-то занимательном факте, он никогда не преминёт его упомянуть. Фукидид обязательно умолчит его. Только военно-политическая история его интересует.

Тематический спектр Геродота очень широк. Не только война и политика. Всё, что угодно. Египетские пирамиды, откуда произошёл такой-то народ, какие животные водятся в Индии, и так далее. Главное – занимательность изложения. Пожалуй, из древнегреческих историков только Полибий был последователем Фукидида, а все остальные шли скорее по линии Геродота.

В Средние века в Западной Европе Геродота, конечно, не читали. По той причине, что его труд был на древнегреческом языке, а в Западной Европе древнегреческий не знали даже образованнейшие люди.

И лишь только с наступлением эпохи Возрождения, когда в связи с захватом турками-османами учёные греки хлынули в Италию, везли с собой рукописи, тогда-то Геродота узнали и в Италии. Тогда же его перевёл на латинский язык итальянский гуманист Лоренцо Валла, XV в. И дальше пошла традиция перевода Геродота на европейские языки.

Читали его как занимательное чтение. В XIX в. отношение к Геродоту было презрительное потому, что стали сравнивать с Фукидидом. В XIX в. в исторической науке восторжествовал позитивизм, и Фукидид устраивал историков-позитивистов.

В ХХ веке Геродот оказался неожиданно современен. Именно потому, что он в своём труде затрагивал не только военно-политическую историю, но и то, что историки школы анналов назвали структурами повседневности. У Геродота они присутствуют, у Фукидида – нет.

М. Родин: Как устроена «История» Геродота?

И. Суриков: Прежде всего нужно отделять две вещи. Та структура «Истории» Геродота, в которой она обычно издаётся и та структура, которую задумал сам автор. Издают её в девяти книгах. Это деление не принадлежит Геродоту и было введено в эпоху эллинизма. Почему? Девять – красивое число, это число девяти муз. И книги эти называются именами муз.

Сам Геродот делил свой труд на так называемые логосы, то есть широкие сюжетные повествования о том или ином конкретном регионе. Начинается с первого вводного абзаца: «Исследование (Ἱστορίαι) Геродота Галикарнасского о том, как стали враждовать эллины и варвары». Он говорит именно не персы, а варвары, потому что в то время греки делили весь мир на себя и всех остальных.

Начинает он с того, как эта вражда впервые началась и вводит некие мифологические обертоны. По его мнению, вражда запада и востока началась с похищения женщин. Дескать, Европа была похищена с Финикии на Крит, причём похитил её не Зевс вовсе, а некий грек. Ясон плавал в Колхиду, т.е. в Грузию, и похитил оттуда Медею, когда был поход аргонавтов за золотым руном. С другой стороны, троянский царевич, азиат Парис, похитил Елену из Греции, что послужило поводом к Троянской войне.

После мифологической прелюдии он говорит о Лидии. Лидия находилась на западе Малой Азии, и с этим государством, не очень большим, но богатым и достаточно сильным, греки активно контактировали до прихода персов. Он пересказывает династию лидийских царей и заканчивает знаменитым Крезом, тем самым, который для греков был символом богатства, еще с тех пор идёт выражение «Богат, как Крез». Крезу покорились отдельные греческие города, близкие к нему. Потом Крез потерпел поражение в войне с Киром.

И тут он переходит к возвышению Персидской державы. Если какая-то страна его интересует, он начинает её описывать. Какие там природные условия, какие животные живут, какие народы населяют, какие обычаи у этих народов, как она управляется, какие знаменитые правители были в истории этой страны. По мере того, как Персия расширяется и включает в себя новые территории, появляются новые и новые логосы. Допустим, завоевали персы Египет. И он даёт громадный египетский логос, больший, чем целая книга.

М. Родин: Давайте на примере Египта посмотрим, какими источниками пользуется Геродот. Надо отметить, что это был пятый век до нашей эры, соответственно, когда он описывает пирамиду Хеопса, с ее строительства прошло уже больше двух тысяч лет. И он подробно описывает, как она строилась. Я вижу три мотива: первое – он рассказывает общеизвестные легендарные сведения; второе – рассказы «гидов». Третий – это то, что он сам увидел и может описать. Так ли это и как действительно он собирал информацию?

И. Суриков: То, что он действительно сам облазил – в этом не приходится сомневаться. Самое главное – от кого он получал рассказы, которые включил в свой труд? Он постоянно пишет: «Жрецы рассказали мне то-то и то-то». Что это за жрецы? Порой у него там идёт откровенная несуразица. Он пишет, что на такой-то пирамиде написана такая-то надпись. Он попросил жрецов, чтобы они её перевели, они сказали, что там написано, сколько соли, хлеба и лука выдавалось рабочим, которые трудились на строительстве этих пирамид. Ничего общего с действительностью это, разумеется, не имеет. Там абсолютно иного характера надписи, в основном религиозного содержания. Надпись известна прекрасно, известно, что там написано.

Геродот, как и все греки, принципиально презирал изучение каких-либо иных языков. В результате он зависел от переводчиков, от тех гидов, которые постоянно его подводили.

М. Родин: Мы видим у него попытку как-то критиковать эту информацию?

И. Суриков: Главная методологическая посылка Геродота – это принципиальная некритичность. И это одно из самых ярких отличий между ним и Фукидидом. Геродот в одном из мест своего труда пишет: «Я обязан записывать всё, что мне говорят, но верить всему я не обязан». То есть если он записал какую-то версию, это не означает, что он такой легковерный. Если об одном и том же событии или предмете имеется несколько разных версий, он считает своим долгом рассказать все эти версии. И при этом никак не обозначает свою личную симпатию.

Для Фукидида изначально всё уже ясно. Он уже для себя из версий события выбрал правильную и только её читателям и сообщает, даже без особой аргументации. Это признак более строгой научной работы. С другой стороны, Геродот даёт больше информации.

М. Родин: Тогда мне становятся более понятными те разные истории, которые у него встречаются. Например, когда он описывает Индию, он рассказывает о муравьях размером с собаку, которые стерегут золото. И купцы всяческие уловки предпринимают, чтобы это золото добыть и уйти от муравьев живыми.

И. Суриков: Это для нас очевидная байка. Геродот мог вполне в это верить. В то время и зоологическая наука была в состоянии зачатка. До Геродота просто никто об этом не писал. Его можно назвать и отцом географии, биологии, этнографии.

Откуда эти байки взялись? Есть такое понятие: купеческий фольклор. Купцы специально рассказывали страшилки о таких местах, чтобы отпугнуть конкурентов. Сам Геродот в Индии никогда не бывал. Он узнал о гигантских муравьях от персидских купцов.

М. Родин: Как он собирал разные истории, устную традицию?

И. Суриков: Как он их собирал, мы во всех деталях никогда не узнаем. И когда он пишет: «Коринфяне говорят такое-то», это значит, что в Коринфе ему кто-то это рассказал. И, видимо, он знает, что там эта версия общепринята. В некоторых случаях называет имя конкретного человека.

Некоторые сведения Геродота проверяются элементарно, потому что есть другие источники. Например, когда он передаёт версию Саламинской битвы в изложении коринфян, то упоминает, что коринфяне в качестве доказательства своей доблести ссылаются на памятную надпись, стоящую на Саламине. Этот памятник сохранился и сейчас находится в Стамбуле.

Относительно достоверности я бы такой принцип вывел: чем ближе к Греции то, что описывает Геродот, тем он более заслуживает доверия. Когда он рассказывает о делах в самой Греции, там придраться особо и не к чему.

М. Родин: А есть у нас факты, о которых он рассказывает про какой-то большой период истории, о котором мы вообще ничего не знаем и только из Геродота черпаем информацию?

И. Суриков: Историю Персии мы знаем и из других древнегреческих историков. Но нюанс в том, что они писали уже после Геродота и по большей части заимствовали сведения именно из него и полемизировали с ним. Он первым описал многое. На момент создания его труда были огромные периоды, о которых никто в Греции ничего не знал. О том же Египте кто в Греции до Геродота писал?

М. Родин: Но мы можем проверить это археологически, мы можем проверить это с помощью записей в самом Египте. То есть получается, что Геродот – это такой историк, которого мы можем проверить и во многом мы можем на него опираться.

И. Суриков: Да. И с тех пор, как начало развиваться востоковедение, начиная с XIX в. пошли раскопки в Египте, в Персии, расшифрованы были древневосточные языки. Это тоже позволило более интенсивно и тщательно проверять сведения Геродота.